Выглядывая в окно, она наблюдала за прохожими и натурально завидовала им.

Вот стайка девчонок-подростков, бурно жестикулируя, обсуждают свои дела. И у меня было много подруг.

Дворняга на поводке деловито таскает за собой болтающую по телефону толстуху в неимоверно обтягивающей футболке. А мне и позвонить некому. И почему, интересно, ей никто не скажет, что нельзя в таком виде выходить на улицу?

Из остановившейся машины выбирается щеголь с папкой и озабоченно пытается что-то найти в карманах. Деловой человек, а у меня нет никаких дел!

Дама несет продукты в расписном пакете из супермаркета, наверняка собирается приготовить что-то вкусненькое. Может и мне что-нибудь приготовить? Зачем? Для кого?

Молодые мамы с колясками, вероятно, идут в скверик. У меня тоже мог сейчас быть ребенок, и я так же гуляла бы с ним… Стоп! Я не буду об этом думать!!! Совершенно необходимо чем-то заняться, иначе сойду с ума от безделья.

Что можно высидеть, проводя день за днем в пустой квартире? Надо начать что-то делать, тогда и жизнь наполнится событиями.

Нина обзвонила пражских знакомых с просьбой: помочь в поисках работы и жилья.

Долго дожидаться не пришлось. Через несколько дней, заполненных, как обычно, тягучим ничегонеделаньем, позвонила дочь земляков, Ирина.

– Здорово, что ты здесь. Давай, дуй в Прагу, есть квартирка, я ищу соседку, потому что платить за нее самой – дорого, – без обиняков объяснила Ира, – понравится – поселимся вместе.

– А работа? – спросила Нина.

– Ее гораздо проще и быстрее получится найти, если ты не будешь сидеть, как репка на грядке.

Это правильно. Никто не обязан суетиться и приглашать ее на все готовое.

Договорились о встрече.

Собрав минимум самого необходимого, Нина отправилась в Прагу. Если все сложится, она привезет остальные вещи позже, ни к чему таскать с собой все барахло, которого у нее немало.

Ира встретила ее объятиями и горячими поцелуями. К собственному удивлению, Нина была несказанно рада видеть Ирину, хотя дома при встрече они всего лишь обменивались улыбками и вежливыми кивками, даже не всегда останавливаясь поболтать.

Нина не сразу распознала в налетевшем на нее вихре, затянутую с ног до головы в черную кожу, Иру. И если раньше та, обыкновенно отдавала предпочтение подчеркнуто женственной одежде, согласно принятым в их среде понятиям о том, как должна выглядеть девушка из приличной семьи, то сейчас она больше походила на юркую блестящую ящерицу, по недоразумению прыгающую на задних конечностях. Вместо длинных каштановых волос – короткая стрижка. Вместо сумки – холщовая торба с каким-то неприличным рисунком. Единственное, что осталось от прежней Ирины – огромные солнцезащитные очки, которые девушка не снимала даже в самый пасмурный день. Нина, как ни пыталась, так и не смогла вспомнить, какого же цвета у нее глаза.

– Мои тоже кукуют в Пльзени, – скороговоркой рассказывала Ира, – по бумагам все в ажуре: открыли фирму, считается, что работа есть. А на самом деле – нулевой отчет, благо первый год налогов платить не нужно. Через год мы с достоинством скрахуем (разоримся), ликвидируем фирму и, не сходя с места, зарегистрируем новую. Так можно тянуть до бесконечности. Из-за этих махинаций приходится кормить личного бухгалтера, в нашей, так называемой, фирме, только он один и получает доход.

По такой схеме, за редким исключением, развивалась деловая жизнь у всех, кто выбрал путь легализации через фирму, а не через фиктивный брак. Во время их с мамой «деловой» поездки им бесконечно рассказывали однотипные истории о «фирмах», которые являлись зацепкой и прикрытием для узаконенного нахождения в стране. На самом деле фасад в виде «фирмы» являлся чистой бутафорией и ловушкой: существовавшее только на бумаге предприятие не давало возможности легально работать где-то в другом месте.

Устроиться на работу в школу – Ира имела диплом по специальности учитель истории – как минимум без его подтверждения, а как максимум, без окончания соответствующего местного ВУЗа, было невозможно. Ей, отработавшей в школе, без малого, пять лет, совершенно не хотелось снова обучаться профессии, которая у нее уже имелась. Кроме того, пойти учиться, означало сесть на шею родителей, а этого она никак не могла допустить.

Помыкавшись приличное время в поисках хоть какой-то работы, Ира убедила родичей отпустить ее в Прагу, где с решением этого вопроса дела обстояли гораздо лучше. Через разветвленную цепь старых и новых знакомых удалось неплохо устроиться в конторе, распространявшей рекламные листовки.

После прогулки по центру города каждый становился обладателем стопки флаеров или, на чешский манер, летяков. Их раздавали на каждом углу, и Нина всегда удивлялась упорству, с которым переводили такую прорву бумаги. Обычно разноцветные листочки выбрасывались в ближайшую урну, их содержанием мало кто интересовался. Во всяком случае, она всегда делала именно так.

Ирина не стояла на улице с листовками, она разбиралась с заказами, раздавала задания распространителям и контролировала их работу. За полгода безо всяких усилий как-то сам собой набрался необходимый минимум языка.

– Если захочешь, можешь постоять на летяках, – предложила она, – график свободный, оплата каждый день. Правда, заработок не бог весть какой, но надо же с чего-то начинать.

Нина скривилась:

– Раздавать листовки?

– Я не заставляю, – пожала плечами Ира, – я говорю: если захочешь…

Они быстро – темп задавала Ирина – шли мимо красных колонн вестибюля вокзала в сторону эскалаторов, ведущих в метро.

– Куда мы так спешим?

– Ой, прости, – улыбнулась Ира, переходя с галопа на шаг, – привыкла носиться, как на пожар, с этой работой, все и вся надо ежеминутно контролировать.

«Подумаешь, бизнес-леди, – с неудовольствием подумала Ниночка.

Надо сказать, что Ирина несколько разочаровала ее. Ну, кто так встречает старых знакомых? Схватила в охапку и потащила, не дав опомниться! И сразу заговорила о делах! Ни одного вопроса не задала, а ведь сначала нужно было, как минимум, поинтересоваться здоровьем и делами родителей, или хотя бы спросить как, она, Нина, доехала, наконец.

Они спустились на станцию метро и сели в вагон поезда.

Пражское метро тоже не произвело впечатления. Ничего похожего на подземные дворцы, как в Москве, не было и в помине.

Вышли на станции Кржижикова. Облицованный терракотовым стеклом вестибюль был абсолютно пуст. Ирина объяснила, что народ тут появляется только в часы пик, а днем, действительно, станция частенько совершенно безлюдна. После толчеи московского метро это выглядело удивительно.

Едва выбравшись на поверхность, Ирина закурила. Нина сделала круглые глаза.

Никто из знакомых девушек никогда так не делал. Даже женщины постарше обычно не курили в присутствии мужчин. Это было бы прилично только во время посиделок за чашкой кофе, но никак не на виду у всех и, тем более, на бегу.

Вообще курение – это ритуал, требующий определенных церемоний. У Нины был очень красивый кожаный футляр для сигарет и длинный мундштук, которым, впрочем, она уже давно не пользовалась. Но дома считалось большим шиком курить через мундштук, и чем он был длинней, тем лучше.

Когда Нина обучалась в школе гейш, ей очень понравились рисунки, изображающие японок, с курительными трубками. Длинный мундштук венчала крошечная чашечка, смотрелось это просто бесподобно. Нина даже задумала стать законодательницей новой моды и произвести впечатление на подруг в родном городке столичными изысками. Трубочный табак, однако, оказался слишком крепким. Очень досадно, тем более, что к трубке полагалось множество интересных аксессуаров. Ниночка немедленно накупила разноцветных ершиков, изящных баночек для табака, кинула в сумочку прелестный кисетик. Но, скрепя сердце, пришлось остаться верной сигаретам, только она перешла на длинные, с которыми казалась себе весьма соблазнительной. А как, скажите на милость, можно быть соблазнительной, несясь во весь дух с сигаретой в зубах? Однако она не сказала Ирине ни одного неодобрительного слова.