В первый же день Сэнсэй попросил показать им огород на заднем дворе.
Мино и Фусако с опаской посмотрели друг на друга, затем Фусако сказала, что они предпочли бы не показывать его ему, потому что были слишком смущены его неопрятным состоянием. Этот отказ длился недолго. Когда сенсей что-то просит, вы в значительной степени должны подчиняться, и вскоре мы спустились по черным ступеням дома в сад. Он казался ярким, и все растения были хорошего цвета, но он зарос. Мино объяснил, что надеялся привести в порядок сад до прибытия Сэнсэя, но он был слишком занят на работе.
Сэнсэй пробирался сквозь сорняки и клевер, находя кое-где несколько овощей. Затем он широко улыбнулся и объявил, что это самый великолепный огород, который он посетил с момента приезда в Америку.
Он сказал, что другие сады, которые он видел, были просто голой землей с растениями, выстроенными рядами, как маленькие солдаты. Но в этом саду он чувствовал причастность к природе. «Это первый этап к семейному саду на основе натурального земледелия», - сказал он. «В первый год люди сеют семена, на второй год природа вносит коррективы, а на третий год боги создают для нас естественный сад». Сэнсэй даже на следующий день привел небольшую группу людей и провел там импровизированный семинар.
Одним из преимуществ составления маршрута было то, что я мог взять с собой Сенсея и
Аяко-сан в места, которые представляли для меня особый интерес, поэтому однажды я взял их на экскурсию по Беркли, начав с кампуса. Мы вошли через северные ворота, спустилися с холма через лесную местность, где росли некоторые прибрежные секвойи, пересекли Строберри-Крик по узкому пешеходному мосту и прошли мимо дома канцлера, прежде чем прибыть в Хилгард-холл. Это здание, в котором размещались кафедры почвоведения, питания растений и патологии растений, является одним из многих, спроектированных Джоном Галеном Ховардом в неоклассическом стиле Школы изящных искусств. Эти здания, построенные в начале 1900-х годов, образуют то, что считается «классическим ядром» кампуса. Они включают, среди прочего, Главную библиотеку, Греческий театр, Сатер-Гейт, Уиллер-холл, ЛеКонте-холл, великолепное здание Hearst Mining и самая известная достопримечательность кампуса, 307-футовая башня Сатер, более известная как Campanile, построенная по образцу Campanile Сан-Марко в Венеции. Мы вошли в Хилгард-холл и Я показал им классы и почвенные лаборатории; позже мы посетили теплицы для питания растений, которые находились в квартале от нас.
Мы также посетили и побеседовали с некоторыми из моих бывших профессоров, которые оказались поблизости летом. Мы поднялись на вершину Кампанилы, откуда открывался великолепный вид на весь Залив и мост Золотые Ворота. Затем мы пошли в Спроул Плаза и некоторое время сидели, погружаясь в атмосферу колледжа. Я рассказал им о давней традиции независимого мышления в Беркли, восходящей к рубежу веков, Движении за свободу слова в начале 1960-х, а также многочисленных шумных демонстрациях против войны во Вьетнаме, которые проводились на площади Спроул и часто выливались на улицы. Мы прошли по Телеграф-авеню, главной улице, ведущей к университетскому городку, с ее уличными торговцами и карнавальной атмосферой, остановившись у Codyís Books, чтобы узнать, продают ли они недавно изданную книгу «Революция одной соломинки». Она была там.
Затем мы поехали в университетский ботанический сад в Strawberry Canyon. Я подумал, что Сэнсэй может быть заинтересован в демонстрации местных растений Калифорнии. Он был ... вроде. Сэнсэй взглянул на растения в течение нескольких минут, а затем его внимание обратилось на сорняки, росшие на гравийных дорожках. Я начал видеть закономерность. Его гораздо меньше интересовало что интересует людей в природе, чем ее реальное выражение, даже в ботаническом саду.
Наша последняя остановка была у Интегрального городского дома Института Фараллон на западе Беркли, где четверо молодых людей жили в скромном доме, демонстрируя методы городского земледелия и соответствующие технологии. Он был одним из первых в своем роде в Соединенных Штатах. У них на заднем дворе выращивали овощи с использованием капельного орошения, ульев, кур, энергии ветра, солнечной энергии, туалета с самокомпостированием и пятидесяти пяти галлонов воды внутри окон, выходящих на юг, для пассивного солнечного обогрева. Люди, живущие там, были моими друзьями с тех времен, когда я учился в университете, так что это делало меня еще более радостным.
Завершив тур и поблагодарив всех, мы вернулись к Мино и Фусако. По дороге я спросил Сэнсэя, что он думает об этом месте. Он сказал: «Мне нравилось видеть яркий взгляд молодых людей и их стремление делать все возможное, живя в городе. Они выращивали себе еду, что достойно похвалы. В наши дни, когда так много людей живет в городах, очень важно, чтобы люди выращивали еду дома, если они могут ». Он напомнил мне, что в традиционной Японии любой, у кого был хотя бы небольшой участок земли, использовал его для выращивания фруктов и овощей, и большинство уличных деревьев в городах также были плодовыми. Когда я спросил его о технологиях, он, похоже, только слегка заинтересовался.
На следующий день мы поехали через мост Золотые Ворота в Сан-Франциско на Ферму Зеленого ущелья Дзен-центра. Ферма площадью 115 акров расположена примерно в пятнадцати милях к северу от Сан-Франциско, недалеко от пляжа Мьюир, и является владением
Национальной зоны отдыха "Золотые ворота". Хозяйство было приобретено в 1972 г. у г.
Джорджа Уилрайта с оговоркой, что он всегда будет открыт для публики и останется действующей фермой.
Люди, которые там жили, учились Сото-дзен-буддизму и сидячей медитации дважды в день выполняя свои другие обязанности в саду, на ферме или на кухне. Продукция органической фермы площадью семь акров(2,8 га) обеспечивала потребности сообщества и обеспечивала дзэн Ресторан центра, Greens, в Сан-Франциско. Остальное продавалось на фермерских рынках и в местных магазинах экологически чистых продуктов. Также здесь был фруктовый, травяной и цветочный сад площадью полтора акра(60 соток), на который повлияли биодинамическая философия и методы садовода Алана Чедвика, который был учеником шизотерика Рудольфа Штайнера.
Нас приветствовали Венди Джонсон, управляющая садом, и еще несколько человек. Венди провела для нас краткую экскурсию, показав нам основные здания, сад, амбар, который был переоборудован в студенческое общежитие и зал для медитации, а также чайную. Архитектура зданий была деревенской в Японском стиле. Там был пруд с рогозом и японским ирисом, а также бамбуковые рощи, но были также мансанита, куст койота и эвкалипт, которые были типичными для окружающей растительности. Вдали виднелся Тихий океан. Сэнсэй был впечатлен и чувствовал себя там очень комфортно. Он сказал, что это было похоже на союз Востока и Запада, а также сельского хозяйства и религии. Затем Фукуокам показали простой гостевой номер, где они остановились, пока мы были там. Через несколько часов мы встретились за восхитительным вегетарианским ужином и поднялись наверх, где Сэнсэй должен был выступить.
Комната была заполнена ясноглазыми американцами и японцами, одни в монашеских костюмах, другие в джинсах и фланелевых рубашках. Безусловно, это была эклектическая группа. Я огляделся и почувствовал неприятности - не для Сэнсэя, а для меня. Когда он заговорил, мои опасения подтвердились почти сразу, когда Японцы в аудитории начали исправлять мой перевод. Еще через несколько минут прерывания стали настолько частыми, что мы все безудержно смеялись. Я с радостью передал свои обязанности японской женщине, которая была в аудитории, и меня отправили в резерв только для работы в области терминологии.
Слушая, я понял, что у меня были такие проблемы, потому что Сэнсэй адаптировал свою речь для своей аудитории. Он делал упор на духовные темы, такие как восприятие, внимательность, Четыре благородные истины и Восьмеричный путь к просветлению, и для этого требовалась особая религиозная терминология. Поскольку я не изучал буддизм, это было вне моих возможностей. По окончании беседы Венди пригласила Сэнсэя и Аяко-сан присоединиться к ним для предрассветной медитации, но они вежливо отказались.
