–Как вкусно, – воскликнул сын, – а нельзя ли положить молоко внутрь шоколада. Получилось отличные батончики.

–Ну, как ты положишь туда молоко, оно же выльется.

–А если его взбить?

–Наверное, можно, но лучше поговори об этом с отцом.

–Можно, конечно, но для чего это нужно?– согласился отец.

–Батончики не будут тонуть!

–Ерунда, какая. Ты меня удивляешь. Это что главное достоинство батончиков? Что покупатель будет иметь с твоих не тонущих батончиков?

–Мы сделаем рекламу, где пассажир парохода съел пять батончиков. Все потом утонули, а он нет.

–Забавно. Но вряд ли сработает. Впрочем если тебе делать нечего займись этим, – сказал отец.

Константин Иванович перевел дух и обвел ребят взглядом.

–Догадайтесь, какую фамилию носил предприниматель? – спросил он.

–Вы хоть бы имя подсказали, – попросил Сергей.

–Имя вам ничего не даст, – улыбнулся Константин Иванович, – звали его Форрест.

Форрест Гамп, что ли? Есть такой фильм.

–Нет. Надо идти не от имени, а от батончика.

–А я, кажется, знаю, как назывался батончик, – сказал скромный сероглазый парнишка.

–Как?

–«Милки вей». Там взбитое молоко.

–Правильно. Еще немного и вы догадаетесь, какая фамилия у его изобретателя. А на этих батончиках фирма за год заработала почти миллион долларов. А тогда на кануне кризиса это были очень неплохие деньги.

Тут завуч не выдержала и вошла. Ребята встали.

–Меня тут Леонид Степанович попросил на время подменить его, – смутился Константин Иванович. И отвечая на недоуменный взгляд завуча, добавил, – у него в квартире авария.

– Так вы можете уже отпустить ребят, это у них последний урок.

–Наталья Борисовна, а можно нам все до конца расскажут, – обратился к ней Сергей.

–Можно, – сказали завуч, и удивленно передернула плечами. На ее памяти это был первый случай, когда вместо того чтобы опрометью броситься на улицу мальчишки остались сидеть на уроке.

Как только за завучем закрылась дверь, ребята приготовились вновь слушать старого моряка.

– Отец считал, что миллиона ему вполне достаточно, но сын думал, что это только начало. Когда дела в Америке пошли хорошо, Форрест отправился в Англию. Он хотел там наладить производство батончиков «Милки вей». Но англичане на фокус с непотопляемыми батончиками не попались. Дело в том, что в Англии считается дурным вкусом употреблять много сладкого.

Тогда Форрест начал хитрую рекламную компанию. Он писал: «Молодцы англичане, что не едят много сладкого. Более энергичных людей я в жизни не встречал. Но иногда им тоже надо подкрепиться в этом им помогут энергетические батончики…»

Тут Константин Иванович таинственно замолчал.

–Марс, вот что похоже на Маркса, – выпалил сероглазый.

–Молодец. Скажешь Леониду Степановичу, чтобы поставил тебе отлично.

Потом еще долго Константин Иванович рассказывал о том как во время войны когда сладкое перестали покупать Форрест Марс, придумал пищу быстрого приготовления, которую достаточно было просто залить кипятком. Эдакий прообраз современной «Мивины». В окопах для солдат такая пища просто была незаменима. И то, что после войны он придумал, как превращать отходы мясокомбинатов в корма для кошек и собак. Ведь торговые марки Pedigree, Whiskas, Kitekat, Сhappi тоже его. И ныне семейству Марсов принадлежит несколько десятков миллиардов долларов.

–А все началось с интересной идеи, – закончил свой рассказ Константин Иванович.

Ребята расходились, оживленно обсуждая услышанное – такого урока у них еще не было. Тут, наконец, Константину Ивановичу по телефону сообщили, что сантехнические работы закончены.

План заключается не только в том, сколько нужно сделать столов и стульев.

План – это тонкое кружево норм и отношений.

Антон Семенович Макаренко

Вечером два соседа сидели на кухне.

–Это правда, Леня, что дети у тебя полгода изучают лампочку с розеткой? – спросил дедушка.

– Нет, еще патрон для лампочки, выключатель, типы проводов и технику безопасности. Пока они нарисуют, все запишут, а еще я им опрос устраиваю и контрольную работу.

– А руками они что-то делают.

– Конечно, делают в конце темы разборка и сборка.

–Лампочки?

– Не издевайся, Иванович, лампочку они только вкручивают, а разбирают патрон, розетку, ну и что еще в мастерской найдется.

–Стулья что ли?

–Да со стульями хлопот тоже хватает. Все время ломают.

–Скучно, наверное, вот и ломают.

–А я что клоуном должен работать, чтобы веселить их?

Тут Константин Иванович как настоящий одессит ответил вопросом на вопрос:

– Сколько у тебя классов?

– Сейчас десять.

– А сколько учебных недель?

– Наверно сорок. Для чего тебе?

– А вот посчитай. За год получается что дети у тебя проводят шестнадцать тысяч человеко- уроков. И все чтобы изучить простые вещи которые можно освоить за пару уроков.

–Можно было бы и за пару уроков. А что я их потом на улицу должен выгнать?

–Зачем на улицу? Учи делать что-то нужное, полезное.

–А из чего делать то? Если ученику дать на урок по гвоздю, то за неделю 400 гвоздей уйдет. А если килограмм гвоздей на год от директора получу, то счастлив. О других материалах я не говорю. Тебе со стороны легко говорить. А они делать ничего не умеют. Вот поставил одного красить, отвернулся, а он на один подоконник целую банку извел.

–Как это?

–Да вылил банку на подоконник и размазал кисточкой. Мне этой банкой надо было всю мастерскую подновить. А он….,– Леонид Степанович горько вздохнул.

–Это потому что они у тебя работать не научены.

– Пусть родители их работать учат. А я должен соблюдать учебный план. Завуч вот все время проверяет, да и комиссии бывают.

–Детей то не жалко? Они достаточно сидят на других уроках. Здесь бы им руками что-то поделать. Неужели нельзя что-то найти им по силам?

–Ты думаешь, я в начале не пытался их работать научить? Выбил у директора новые наборы инструментов. Пока бумаги заполнял, получал их, намучался страшно. Но и радовался, конечно, тоже. Там были и гаечные ключи и отвертки и плоскогубцы. Все новенькое, сверкало.

– И что?

–Принес все это. Раздал этой шпане. А в конце урока меня попросили в соседний класс зайти. Когда я вернулся, половины инструмента в мастерской не было. Мы потом с директором целый урок вытряхивали у них инструмент из портфелей.

–Значит, ценят они хорошие инструменты, – усмехнулся Константин Иванович.

–Конечно, ценят. Не смотря на повальный обыск, мы все равно много не досчитались.

–И что ты потом делал?

–Директор грозил все это из моей зарплаты вычесть, а потом списали потихоньку. Трудно было – инструменты то новые. А новые инструменты списывать не положено.

–И что во всех школах так?

–Конечно. Еще для одного – двух самых толковых учеников работа есть. А с остальными только теорию проходят. А то поломают все, намусорят. Одна головная боль с этой практикой.

–Что-то не в порядке с этой педагогической системой у нас. Приходят пятиклассники полные энтузиазма, а в девятом классе они уже ничего не хотят делать. Не правильно это.

–Может быть ты и прав. Мне самому все это надоело, – вздохнул Леонид Степанович, – мне только как-то до конца года дотянуть, а там мне обещали место на заводе.

–А дети то как?

–О детях пусть завуч думает. А я о себе подумать должен. Зарплата в школе маленькая, да еще часы на труды все время сокращают. Пусть других ищут для этой работы.

Закончился учебный год. Промелькнуло лето. Константин Иванович почти забыл о том, как он подменял учителя труда, но в первых числах сентября его попросил зайти директор школы Григорий Михайлович. Они друг друга немного знали.

–Выручайте, очень надо! – просил директор.

–Что случилось?