Сестра выглядела не лучшим образом, но это можно исправить. Она еще молода и красива. И в разы лучше вешалки Лори Граймс!
— Ладно, — вздохнула Андреа, — попробуй превратить чудовище в красавицу.
Эми вооружилась кистью для макияжа, тональным кремом и пудрой.
— Вот увидишь, все будет отлично, — успокаивающим тоном заверила она сестру.
Когда через полчаса Шейн заглянул в спальню жены, Андреа уже застегивала на шее замочек подаренного им сапфирового колье. Ее светлая блузка и свободные голубые брюки скрадывали пару лишних килограмм, которые она набрала, лежа в постели и разглядывая потолок.
— Я уже было решил, что ты не придешь, — сказал он, смотря на жену.
Андреа выглядела вполне сносно для женщины, не выпускавшей бутылку третий месяц подряд.
— Как я могу тебя бросить одного, тем более в День благодарения, это как-то не по-христиански, — едко проговорила Андреа.
— Узнаю миссис Уолш, все так же полна сарказма и сюрпризов, — Шейн едва заметно поморщился от ее грубости.
— Я не пила, если ты об этом, — Андреа накрасила губы, — внизу уже толпа?
— Ждем только тебя. Эми всех встретит, — ответил Шейн.
— Как удобно, — кивнула она, криво усмехнувшись.
Шейн страдальчески вздохнул и взъерошил волосы нервным жестом. Что стало с той остроумной блестящей девушкой, на которой он женился? Куда она делась, и кто эта злая вечно недовольная и вздорная женщина?
— Не трогай, — Андреа решительно убрала его руки и ловко привела в порядок его прическу, — я раздражаю тебя, я знаю. Уж прости, что приходится это терпеть, Уолш. Я, наверное, уеду. Махну в Италию на зиму, как тебе идея? Ты отдохнешь, я похудею. А потом начнем все с того момента, когда моя жизнь превратилась в кошмар. Что скажешь, а? Постарайся только изобразить, что будешь по мне скучать перед всеми, ладно? Потешь мое самолюбие.
— Ты невыносима, ты знаешь? — Шейн фыркнул и сковывающее плечи напряжение немного ослабло. Кажется, она говорит искренне.
— Знаю. Поэтому ты и влюбился в меня тогда, — Андреа задумчиво посмотрела на темно-синие лодочки на шпильках и, решительно вздохнув, сунула в них ноги.
— Отвыкла? — Шейн протянул ей руку, и она с облегчением оперлась на мужа.
— Немного. Эти три месяца прошли словно в тумане, — призналась она.
— Алкогольном? — услужливо подсказал он, и впервые за долгое время услышал, как жена заливисто хохочет.
Эми торжествующе улыбнулась. Лори Граймс беременна, причем заметно. А это значит, что у нее и сенатора все хорошо. Браку ее сестры ничего не угрожает. Андреа только что спустилась по лестнице под руку с Шейном, и она улыбалась. Эми почувствовала, как тревога и чувство вины ослабли. Пусть на секунду, но она поверила, что все будет снова прекрасно.
А потом она увидела, как от лица Шейна отхлынули все краски, когда он заметил Лори в кофейного цвета платье, подчеркивающем ее живот.
«Нет. Нет, нет, нет, — мысленно простонала она, — только не это!»
Эми лихорадочно соображала, что же ей теперь делать. Неужели они успели переспать? Но когда это случилось? И длиться ли еще это связь?
— Сенатор Граймс, вас можно поздравить? — Андреа пожала протянутую руку Рика и кивнула на его жену, оживленно беседующую с известной писательницей.
— Да, — Рик засиял, — это чудесная новость, которую мы хранили в тайне, пока могли. Но теперь…
— Шила в мешке не утаишь, — подсказала Андреа, и они вместе рассмеялись.
Шейн тихо приблизился к Лори и, судорожно сглотнув, сказал:
— Добрый вечер, миссис Граймс.
— И вам, мистер Уолш, — прошипела она, фальшиво улыбаясь.
— Это… он… — сбивчиво начал Шейн.
— Ни в коем случае, — выговорила Лори, — спасибо за поздравления. И за приглашение тоже. Я и сенатор очень рады.
Глядя, как она решительно протискивается сквозь толпу гостей к мужу, Шейн попробовал понять, что именно испытывает, радость или разочарование. Кажется, что-то среднее. Но если она лжет, и это его ребенок… он станет отцом. Он уже и не мечтал о подобном счастье. Вот только женщина оказалась не та.
— Привет, дружище, уже видел Лори? Чудесно выглядит, правда? — Рик пожал его машинально протянутую руку, не замечая страдальчески нахмуренного лба и блуждающих где-то далеко мыслей.
— Поздравляю, — механически сказал Шейн.
— Вам с Андреа тоже не помешает малыш, — добродушно сказал Рик, — я понимаю, что она современная деловая женщина, но дети — это такое чудо!
Сенатор говорил и говорил, не подозревая, что каждое его слово будто поворачивает нож в ране вины, сожаления, ярости и зависти, испытываемых его лучшим другом прямо сейчас.
========== Глава 4. Рождение и смерть ==========
Так больно ей никогда не было, первые роды были просто каникулами по сравнению с тем, что Лори испытывала сейчас. Боль терзала каждую клеточку ее тела, и она кричала, не стесняясь ни врача, ни Доун, которая привезла ее в больницу три часа назад.
— Сейчас, миссис Граймс, — медсестра ловко приподняла ее ноги, придавая нужное положение, — уже почти все, скоро вы увидите своего малыша.
— Не хочу, — простонала Лори, — ненавижу…
— Ну что вы такое говорите, — врач устало переглянулся с Доун, которая тоже мужественно терпела боль — Лори стиснула ее левую ладонь так, что девушка ее почти не чувствовала.
— Боже, да родится он или нет! — выкрикнула Лори.
Спустя полчаса Джудит Граймс появилась на свет, а еще через полчаса у Лори открылось сильнейшее кровотечение, остановить которое не удалось, и она умерла на операционном столе. Доун, оцепенев, сидела на неудобном металлическом стуле в приемной акушерского отделения одной из лучших клиник Атланты, сжимая в правой руке стаканчик с уже ледяным и отвратительным на вкус кофе из автомата, когда наконец появился сенатор.
— Доун! Я был на совещании, только узнал, — Рик держал в руках букет прелестных темно-красных роз, — уже родился? Мальчик или девочка?
— Девочка, — выговорила Доун, беспомощно оглядываясь по сторонам. Где этот чертов доктор, когда он так нужен? Меньше всего на свете она хотела сообщать сияющему молодому отцу о том, что его дети теперь сироты, а он — вдовец.
— Карл будет вне себя от восторга! — глаза Рика горели. — А как Лори? К ней уже можно?
— Сенатор, я… — Доун встала, ощущая, как ноги дрожат от напряжения. Она стояла почти четыре часа, держа миссис Граймс за руку, а затем и у стекла палаты для новорожденных, наблюдая за тем, как Джудит открывает и закрывает розовый ротик, не зная, какая трагедия сопровождала ее появление на свет.
— Так куда мне идти? — весело спросил Рик. — Ты устала, бедняжка, а тут я с расспросами, не представляешь, как я благодарен, что ты всегда рядом с моей семьей! Ты — наше благословение, Доун Лернер. Я сам найду Лори, отдыхай.
Доун рухнула обратно на стул, наблюдая словно в замедленной съемке, как сенатор подходит к дежурной медсестре, а та бледнеет и суетливо вызывает врача, который сообщает Рику о смерти Лори. Рик роняет на пол розы, и они так и остаются лежать беспорядочной грудой цвета свернувшейся крови. Сам сенатор сползает на пол и рыдает, не обращая внимания ни на кого вокруг, пока ему не делают успокоительный укол и не уводят куда-то.
— Мисс Лернер? — на нее участливо смотрит та самая медсестра. — Вам вызвать такси?
— Что? — Доун словно вынырнула на поверхность, вспомнив, где она. — Нет, спасибо, я на машине. Как там сенатор Граймс?
— Спит, — девушка вздыхает, — он в шоке, но его можно понять. Все же роды — непредсказуемое событие. Бедная малютка, так никогда и не увидит свою маму!
— С Джудит все хорошо? — Доун одним глотком допила кофе, поморщившись, и выбросила стаканчик.
— Да, девочка сильная и здоровая, почти не плачет. Она пробудет здесь еще три дня, мы хотим понаблюдать за ней.
— Хорошо, — Доун привстала и чуть не застонала от боли, пробежавшей по затекшим ногам, — я оставлю вам свой номер телефона, звоните в любое время. Сенатору, когда проснется, вызовите машину. Вот номер водителя, он приедет сразу, как скажете. Спасибо.
