– Не будешь, так придётся.

– Почему это?

– Потому это, – припечатала бабушка. – Прядильщик не для того полотно своё ткёт, чтоб две малолетние бестолочи могли его испохабить. Уж не тебе ли знать-то, ткачиха?

Не дожидаясь ответа (очень, мать его, красочного!), она клюнула меня в щёку сухими тёплыми губами и с довольным видом прошествовала к подъездной дорожке.

– Не спи, чернявая, драндулет сам себя не заведёт!

Что там в ответ съехидничала мама, я уже не слушала – от души хлопнув дверью, едва не бегом пронеслась к себе в комнату, плюхнулась на постель и принялась злобно комкать в пальцах покрывало. Тоже мне… Прядильщик может хоть заткаться, а всё равно я буду делать что хочу и с кем хочу!

Ну, по крайней мере, мне нравится так думать.

Ох, боги… может, мне и впрямь не стоило возвращаться?

Нет, нет и нет. Моэргрин – мой дом, и чтобы выжить меня отсюда, понадобится что-нибудь покруче очередного нахального альфача. Да я сама его выживу, если понадобится. И клан к рукам приберу. А что, я тоже гро Маграт, имею право!

С тем же свирепым настроем я поднялась и зарылась в ближайший из трёх чемоданов.

Итогом десятиминутных раскопок стали маленькое чёрное платье без рукавов (идеально, когда в душе не разумеешь, что бы такое надеть) и любимые серебристые босоножки на тоненькой шпильке. Ну да, когда-то я, может, и стеснялась своего роста, но это время давно прошло. Подумаешь, сто восемьдесят. Зато ноги – целый метр!

Стоило внимательно оглядеть себя в зеркале, настроение тут же поползло вверх. Отлично. Осталось только по-быстрому накраситься (боги, спасибо Сэре за науку, раньше я это считала пыткой), худо-бедно укротить густые непослушные волосы и вдеть в уши любимые изумрудные серьги.

А, ну и Олли разыскать. Не пойду же я без него развлекаться, ну в самом деле?

Мой друг, впрочем, уже стоял за дверью моей комнаты, вполне себе приодетый и причёсанный.

– Да ты издеваешься! – весело всплеснула я руками. – Признай уже, что получал диплом у менталистов!

– Мой КС к ментальной магии – семнадцать процентов, – не стал отпираться Олли. И протянул мне мой же комм. – На самом деле Арти никак не мог до тебя дозвониться, поэтому мы с ним договорились без тебя. Идём, он будет ждать нас в девять у входа в Вечерний квартал.

– Вечерний квартал? – фыркнула я. – Братец-котик решил, что нам дружно надо пойти и снять шлюх? Заманчиво, но у меня не настолько паршивое настроение.

– Из-за Хоты? – Олли приобнял меня за плечи и повёл к выходу. – Он жуткий козёл, наплюй на него. Ты ведь знаешь, что достойна большего.

– Не могу не согласиться, – послышался позади голос папы, и я едва удержалась, чтобы не закатить глаза. Напрасно было думать, что мы смоемся из-под носа у лучшей ищейки Греймора, но может же девушка помечтать. – Куда-то собралась, красотка?

Странно, что сразу не сел на любимого конька: мол, уже поздно (да, в полдевятого-то вечера), а платье непозволительно короткое. Неужели свыкся с мыслью, что я уже давно совершеннолетняя?

– Виновна, папочка, – пробормотала я, обернувшись к нему. – Да, мы немного погуляем. Нет, без стриптизёров и наркоты. Да, вернусь поздно.

– В полночь.

О, ну да, мечтай.

– Пап, мне двадцать два!

– В час? – с надеждой предложил папа. Вроде как и ухмыляясь с подначкой, но я же вижу – он чем-то встревожен и явно не в восторге от моего ухода. И вообще не в духе.

Хота, что ли, какой фигни наговорил? Вот придурок-то, зря я ему ничего не отгрызла.

– Ну пап!

– Ладно, ладно, я понял! – ворчливо отозвался он. – Стриптизёры, наркота, ждать под утро. Хотя бы держи телефон включенным.

– Хаос всесильный, будь я моей мамой – непременно бы с тобой развелась!

Нет конечно. Мой папа – самый лучший мужчина на свете, и любая женщина была бы счастлива иметь такого мужа. Пусть даже иногда он несносный и чересчур опекающий. Ну, как и все альфы.

– Кто б тебе позволил, наивная? – меня обняли и крепко прижали к груди, точно это меня спасёт от мифических стриптизёров и уложит спать в десять вечера. – Я слишком люблю вас обеих, знаешь?

– И я тебя, пап, – со вздохом вернула ему объятие.

– Но взрослая дочка – такой отстой! Надо уломать Изару на ещё одну.

– Ха, удачи. Можно мы пойдём уже?

– Детка, а это платье не коротковато? На улице прохладно…

– Па-ап!

Он довольно рассмеялся и наконец соизволил выпустить меня на свободу.

– Олли, ты за старшего! Приглядывай за моей снежинкой, чтоб никуда не вляпалась.

– Папа, он младше меня на три месяца. И хватит меня позорить!

– Конечно, Дар, – невозмутимо заверил Олли и, вытерпев традиционное отеческое похлопывание по плечу – серьёзно, папа норовит усыновить всех, кто младше тридцати! – увёл меня к гаражу. – Боги, Джинни, прекращай кипеть. Отец тебя любит, здесь нечего стыдиться.

Я хотела огрызнуться, что он просто никогда не был на моём месте… но, к счастью, вовремя заткнулась. И впрямь ведь не был. Нельзя говорить такие вещи парню, которого родители не пускают на порог уж пять лет как.

– Я знаю, – ответила в итоге. – Но всё равно он порой невыносим. И давай-ка шустренько свалим, пока он не пошёл на второй круг!

– Поддерживаю.

Дом домом, а ведь каждый раз приходится заново привыкать к Греймору с его анахронизмами на каждом углу. Моэргрин особенно красочен (и убийственен для психики): стеклянно-стальные громады офисных кварталов высятся тут и там, а под ногами крошатся древние каменные мосты; новехонький небоскрёб непременно будет соседствовать с приземистым чудищем постарше Первой Инквизиции…

Но тяжелее всего привыкнуть к несмолкаемому звону незримых нитей. Магия Хаоса плотно пронизала воздух, так и норовя вплестись в саму мою суть. Плохая идея: избыток энергии опасен и для носителя, и для окружающих. Захочешь подкурить сигаретку, а тушить придётся весь дом. С другой стороны, ни одному заклинателю такая заначка лишней не будет…

Мои раздумья были бесцеремонно прерваны – сильные руки сомкнулись вокруг талии, а над ухом послышался заговорщицкий шёпот:

– Попалась!

Секундное возмущение и порыв лишить наглеца пары конечностей тут же стихли под натиском восторга.

– Арти!

Я обернулась и радостно повисла у него на шее, благо размеры позволяют. Ростом и статью Артизар Крэстани – полный тёзка моей матушки и по совместительству сын её сводной сестры – пошёл в северную родню. А вот в остальном, не считая синих глаз, сущий южанин: смуглый, черноволосый, очень миловидный. Мы вполне можем сойти за двойняшек, тем более что у нас всего полгода разницы. Да и выросли, считай, вместе; и учиться поехали почти одновременно. Правда, мой кузен изучал журналистику и отмотал срок на год раньше. И да, я жуть как скучала по этому болтливому зануде!

– Боги, ты всегда был такой громадный? – шутливо изумилась, отступив на шаг и демонстративно оглядев его с ног до головы. – Или просто ещё вымахал, пока мы не виделись?

– Да не ври, дальше уже некуда, – Арти с напускным недовольством растёр щёку, на которой красовался яркий малиновый след моей помады, и разулыбался во весь рот. – Чтоб тебя, Джинни, незаконно ж быть такой красоткой! Мне теперь весь вечер, что ли, поклонников отгонять?

– Зачем? У меня есть меташокер.

– А, ну тогда ладно.

Мы хором рассмеялись и снова потянулись друг к другу. Кошки – существа ну очень тактильные, даже если это асоциальные полосатые злюки вроде нас, тигров.

– Крэстани, кончай уже флиртовать со своей кузиной, – послышался чей-то насмешливый голос. – Я тоже хочу урвать от неё кусочек.

Мы нехотя разомкнули объятья, и я с интересом уставилась на спутницу кузена – высокую рыжеволосую девушку со стильной короткой стрижкой, очень характерно заостренным личиком и не менее характерным разрезом глаз – точно она всё время хитро щурилась, замышляя какую-то шалость. Угу, вот оно как. Готова своё лучшее бельишко проставить, что девица носит фамилию Нильсон. Ну или Престон, судя по отнюдь не грейморскому говору.