– Покажите, – приказал я.

Мы вышли из палаты, белые стены коридора показались стерильно чистыми после разгрома внутри.

Три двери, один поворот, через двойные створки раздвижных дверей, в просторную лабораторию.

– Здесь второй. Его сразу подключили к аппаратуре, чтобы успеть выявить первые признаки нестабильности, – Кнабе махнул рукой.

Две лаборантки в обтягивающих белых халатах порскнули от высокой платформы в центре зала, окруженной сложным медицинским оборудованием.

На разложенном кресле лежал худой мужчина лет сорока. Темные волосы, истощенный вид, морщины. Кажется, он спал.

– Пациент номер 2, – представил его профессор. – Стихия Камня и Воды.

Я с интересом изучил человека. Помедлил, глянул через колдовской взор, пытаясь определить его магический ранг.

– Он в возрасте, – заметил я, намекая на то, что обычно одаренными становились подростки от пятнадцати до двадцати лет. Реже двадцати пяти.

Взрослые редко переживали фазу трансформации. Дряхлый, уставший организм часто не выдерживал нагрузок зарождавшейся энергетической матрицы.

– У него отличные показатели, – Сантос взял поданную медкарту пациента.

Сальный взгляд пухлого бразильца похотливо скользнул по аппетитной фигурке ассистентки. Девчонка неосознанно поспешила отодвинуться.

Что, так никто и не дает пришлому иноземцу? Надо бы завезти ему бразильянок. Грудастых и жопастых, прямо с карнавала в Рио-де-Жанейро.

Я кисло улыбнулся.

– А что с умениями в построении чар? – поинтересовался я.

Забодали они уже переглядываться. Спелись голубки. Теперь поют одну песнью в унисон, то и дело сверяясь с друг другом.

Надо бы провести здесь проверку. Напрячь СБ на предмет утечек и несанкционированных действий со стороны старшего управляющего персонала.

– Постулаты Силы задействовали резервы, но уровень значительно ниже, чем у первого образца, – ответил Сантос.

Так, понятно, покойного Густава пока никто не переплюнул. Ничего удивительного, я видел на что был способен швед.

Все же жаль, что он погиб. Какой потенциал сгинул без всякой пользы.

– Хочу отметить, что мы оба считаем, – чтобы не возникло сомнений кого он имеет в виду, Кнабе положил сухонькую ладонь на плечо упитанного бразильского коллеги, – что сам процесс преобразования энергетической матрицы хорошо показал себя. Побочные эффекты с возвратом безумия скорее всего связаны с изначальным состоянием испытуемых… – профессор замялся и быстро поправился: – … пациентов нашей клиники.

Любопытная теория. Хочет сказать, если бы брали не диких, а обычных инициированных, то операция прошла бы без осложнений?

Хмм… а это мысль.

– Можете гарантировать, что операция пройдет гладко?

Последовало два синхронных кивка.

– А успешное завершение трансформации без фатальных последствий?

Головы качнулись отрицательно.

– Понятно, – протянул я.

Какое-то время провели в тишине, молча разглядывая окутанное трубками и проводами тело на больничном ложе.

– О, совсем забыл, – Кнабе неожиданно взмахнул руками. – У нас есть и хорошие новости.

– Мда? – я с сомнением покосился на жизнерадостного старичка.

Сантос поддержал коллегу.

– Точно. У нас получилось синтезировать антидот. В процессе перевода нейтрализатора в газообразное состояние, мы выявили некоторые закономерности влияние этого соединения на организм. А так как яд в основе структуры имел свойства…

Я приподнял руку.

– Так стоп. Вы про отравленных молодых магов из ресторана?

Кнабе кивнул.

– Тех самых, что сейчас лежат у меня на леднике в Цитадели?

Профессор замешкался. Кажется, старичок не в курсе, что замороженных пострадавших в дальнейшем перевезли в Обитель Стужи.

– Ладно. Неважно, – я отмахнулся. – Но про антидот – это точно?

– Абсолютно, – Генрих Богданович показал куда-то назад рукой. – У нас есть рабочие образцы. Уже проведены испытания на животных. Результаты положительные. Полное разрушение молекулярной структуры токсина. Активный фермент…

Опять двадцать пять. Любят тут поболтать.

– Я понял. Не нужно подробностей.

Остановился. Черт, новость вроде хорошая. Но в свете последнего прокола, выглядела не очень обнадеживающей.

– А если мы вколем эту вашу чудо-микстуру, а больные через пару недель того? – я выразительно перевернул большой палец вниз.

На лице профа промелькнула растерянность.

– Но это же совершенно другое дело. Тут идет речь о банальном поражении организма. Не надо заниматься глубокой перестройкой клеточной структуры…

Я замахал руками.

– Ладно-ладно, я понял. Отраву лечить легче, чем наделить мага двумя стихиями. Ясно.

Помедлил, пустым взглядом обводя лабораторию. Симпатичные ассистентки в коротких белых халатиках куда-то испарились, оставляя начальство общаться наедине.

– То есть вы гарантируете, что они потом не окочурятся? – еще раз уточнил я.

К чести ученых, сейчас они ответили более уверенно, чем в случае со второй попыткой интеграции второй стихии.

– Абсолютно.

– Без всяких сомнений.

Я очень внимательно оглядел обоих и медленно кивнул. Говорить что-либо еще не стал. И так все понятно. Если напортачат, обоим не сносить головы.

– Хорошо. Готовьте свое лекарство.

Оставив Кнабе и Сантоса, я вышел в коридор. Инком, выбор меню, список контактов. Листаем вниз, где же это, ага, вот она. Кнопка набора.

– Доброй ночи, Маргарита Андреевна, не помешал? Надеюсь еще не спите.

В трубке на пару секунд воцарилось молчание. Затем прозвучал хорошо поставленный женский голос:

– Нет, не сплю, – пауза. – Здравствуй, Виктор.

Представив ухоженное лицо с признаками растерянности, я усмехнулся. Мне явно удалось застать княгиню Волконскую врасплох. Хотя она изо всех сил старалась не показать этого.

– Бога ради, извините за поздний звонок, но я решил не ждать, чтобы сообщить хорошие новости, – дружелюбным тоном сказал я.

На другом конце трубки возникла заминка.

– Да? И какие же? – ровным голосом откликнулась княгиня.

Я помедлил, добавляя драматизма, затем обронил:

– Антидот найден. Вашу дочь можно вылечить.

Сказанное вызвало замешательство у собеседницы. Все-таки удалось пробить брешь в стене беспристрастности.

– Что?! Как?! – ворохом посыпались вопросы.

Но урожденная Волконская быстро взяла себя в руки.

– Это не шутка? Виктор, ты же понимаешь, насколько я сильно люблю дочь. Скажи, что это не шутка.

Не верит. Или не доверяет. Что более, верно.

– Это не шутка, – заверил я. – Лекарство есть.

На какое-то время в трубке воцарилось молчание, затем тихо раздалось:

– Спасибо, – и спустя небольшую паузу, – Виктор.

Ну вот и ладненько. А теперь небольшой штрих, ради которого в общем-то и затевался разговор.

– Как вам, наверное, известно, кроме Алисы среди пострадавших еще присутствуют четыре персоны: сестры Глинские, княжичи Шуйский и Нечаев. Не могли бы вы сообщить их семьям радостную новость?

Там еще было несколько Мамонтовых, но с этими я сам разберусь.

И опять на другом конце настороженность, ощущаемая чуть ли не на физическом уровне.

– А почему ты не сделаешь этого сам? – с подозрением осведомилась Маргарита Андреевна.

Какая недоверчивая, так и ждет подставы. Справедливости ради – не безосновательно. Я бы с большим удовольствием толкнул эту ухоженную мадам в лужу грязи, а затем еще бы и попрыгал на ее спине.

Терпеть не могу эту мерзкую жабу. Но сейчас не до личных предпочтений.

– Потому что это вам позволит набрать перед этими великими родами очки, – честно ответил я. – Разве не так?

Пауза. Статус вестника добрых вестей позволит выставить себя сопричастным к избавлению от беды. И получить за это искреннюю благодарность от переживающих родственников.

Только за эту возможность придется заплатить.

– Так, – согласилась княгиня. Она не дура, сразу сообразила куда я клоню. – Что ты за это хочешь?