- Зачем? Он чем-то отличается от меня?

  - О да, очень многим. Это потрясающий эксперимент, которому уже более двадцати лет.

   - Я чего-то недопонимаю... − пожал плечами Генрих.

  − Да пусть сам Аркадий расскажет, − следя за цифрами на центрифуге, − отозвался Олег Ильич.

  Давид покатил коляску с Генрихом в другой конец зала, где обнаружилось джакузи немаленьких размеров. В ней лежал, наслаждаясь бурлящимися потоками пузырящейся воды, Аркадий Павленко. У края джакузи стоял мужчина в белом халате и что-то записывал в блокнот. Громадная фигура Бумеранга, занимавшая почти все пространство джакузи, вдруг зашевелилась, и герой Новороссии поднялся в полный рост, с его мощного тела капала вода.

  - Уф! - отдуваясь, произнес Павленко. - Как хорошо! А вот и я. Вы, кажется, мой донор? Я тоже желал с вами познакомиться. Угрохали столько людей, многих, с кем у нас было налажено плодотворное и взаимовыгодное существование, - он стал растираться полотенцем. - Ну, что ж, не вы первый, не вы последний.

  Данзас удивленно взирал на тело популярного полевого командира: цветом оно напоминало кусок гниющего мяса. От него исходил странный сладковатый запах. Павленко надел халат и уселся на стул напротив.

  - Мне нужна только жизнь. Неужели вы не понимаете? Это так просто. Иначе я состарюсь. И очень скоро умру. Мой бог требует жизни. И я не могу иначе... - Аркадий покрутил головой. - За полгода до окончания первой чеченской войны меня ранило. Смертельно, моя рана была смертельной. Тогда все были уверены, что я не выживу, и врачи, и коллеги, и друзья. Уж чересчур откровенно разлоскутили мой брюшину юркие автоматные пули. Я неделю находился в коме. Я умирал даже два раза, но не умер окончательно. После второй клинической смерти я неожиданно быстро пришел в себя и еще более неожиданно скоро пошел на поправку. И поправился. И выздоровел. На радость мне и лечившему меня Всеволоду Федоровичу. После ранения я изменился внешне и внутренне. Теперь для моего нестарения мне требовалась свежая кровь каждые три месяца. Ну, четыре. Определенной группы, резуса. Желательно молодых людей, еще не спавших с женщинами. И вот так двадцать с лишним лет. И я не болею, мать твою! А если не получаю свежей крови, то за считанные недели превращаюсь в дряхлого старика.

  Терпугов должен был мне подыскать новую жертву, - продолжал Павленко. - но у него что-то не срослось и меня пришлось некоторое время поддерживать на стимуляторах. А затем оказалось, что твоя группа крови подходит. Ну так зачем терять время, искать новую кандидатуру, когда вот, ты есть на горизонте. Мы решили совместить приятное и с полезным.

  - Ну и какой ты герой? - Генрих старался быть равнодушным. - Ты ощущал себя единственным и самым сильным в этом пока только одном известном тебе мире... И ты получал кайф. Но я-то ведь точно такая же, как и ты. Точь-в-точь. И я знаю все, что ты чувствуешь или чувствовал, или будешь чувствовать... Ты считаешь, что ты самый гениальный, самый великий человек на этой земле, самый, самый, самый... А на самом деле ты ничто. Убийца. Маньяк. Сумасшедший. И все. И еще ты урод. Точно такой же, как и я. Ага. Ты такой же урод, как и я.

  Пока шел этот странный разговор, Решко покопался в бумагах на столе в углу, позвонил кому то по телефону и приказал не беспокоить его до девятнадцати часов. Потом потянулся, как кот, похрустел суставами, повращал головой и подошел к Павленко и Данзасу.

  - Он говорит сущую правду, - вмешался доктор. - летом девяносто шестого чеченские боевики его задели сильно. Пулями прошибли плечо, бедро, раскололи кусок ребра со стороны сердца. В общем, он умер в военном госпитале во Владикавказе. А я, воспользовавшись знаниями, полученными мной во время длительного пребывания в Южной Америке - здесь Решко вытащил из ящика стола толстую потрепанную тетрадь, - и добавив к ним современные технологии в области химии, оживил его. Но... каждые несколько месяцев нужна была жертва. Которого просил мой бог Кецалькоатль. Мы долго выбирали. А затем долго следили. И убили. А что мне оставалось делать! Эксперимент должен был продолжаться! Я скормил Аркадию сердце жертвы, ее печень и ее почки, и даже член...

  - И тебе было приятно? - неожиданно спросил Генрих.

  - Что? - не понял Решко. - Что приятно?

  - "Делать все это, - пояснил Данзас, - все, что ты делал. Искал. Следил. Готовился. Убивал. Переливал кровь своему пациенту. Кормил его мясом жертвы. Все это было приятно тебе?

  - Никаких моральных барьеров, - наморщил лоб Решко. - только безграничная тяга к познанию.

  - Приятно было. - продолжал Генрих. - Ты чувствовал возбуждение, ощущал полыхание огня в груди. Ты слышал, как звенит мир вокруг. Ты понимал... Нет, ты знал, что вот еще немного, и ты сможешь оторваться от земли и полететь. - Ты сам стал ощущать себя богом, да? Ты ощущал власть не только над этим маленьким мальчишкой, ты ощущал власть над миром, над Вселенной. Ты мог творить чудеса в тот момент. Ты мог раскрутить земной шар на пальце - как футбольный мячик... еще ты кончил? Правда? Ты кончил? Ведь так все было? Ведь, так? Скажи...

  подошедший Павленко ударил Генриха ладонью по лицу.

  - Мне нужна была только жизнь. Неужели ты не понимаешь? Это так просто. Иначе бы я очень скоро умер. Мой новый бог требовал жизни. И доктор мне ее давал... - Павленко отчаянно покрутил головой. - Я не понимаю, о каком возбуждении и ты говоришь.

   - А ты мне не хочешь рассказать, кто он, твой новый бог?

  - Боги майя и ацтеков вернули его к жизни, - профессорским тоном произнес Всеволод. - Кецалькоатль, Уитцилопотчли и Тескатлипока. Принося жертву этим богам и переливая Аркадию ее кровь, я тем самым отдавал дань великим покровителям. Вот уже двадцать лет таким мы с доктором Терпуговым поддерживаем его жизнь, вопреки всем законам биологии, химии и прочему рационализму.

  - Вот возращения телу обычного цвета пока не удалось достичь, - отозвался Олег Ильич. - и запах... скажем так, процессов разложения никуда не девается.

  - Я теперь нахожусь под защитой этих богов, - самодовольно сказал Павленко. - во время напряженных боев я порой их вижу. Я понимаю, что меня не убьют, я ощущаю их поддержку. Это не галлюцинации, боги наблюдают за мной. Поэтому я должен исполнять все, что требуют от меня они. Я должен регулярно совершать ритуальные жертвоприношения во славу богам, подаривших мне жизнь. Сам я, конечно не умею правильно осуществлять процесс, - выразительно посмотрел он на Решко. - для этого и вызываю моих друзей из Москвы Виталия и Всеволода. А мои ребята охраняют место события и помогают им.