- Что делать будем?
- Спрячьтесь. Командовать парадом буду я. Ну, быстрее! Я уже слышу его шаги.
Сергей и Семен спрятались, один - за диваном, другой - за колонной, а Данзас сел за место дежурного и взял оставленную мужчиной газету.
- Куда вы уселись?! - закричал парень. - Уходите отсюда! Где эти двое, ваши?!
- Вот смотри. - Невозмутимо сказал Генрих. - Остров в Японском море, пять букв. Кончается на "Зю".
- Чего?! - парень в халате резко приблизился к Данзасу, вытянув вперед шею и близоруко прищурившись, вгляделся в газету.
Генрих резко ударил его коротким ударом ладони по горлу. Парень тут же обмяк, ноги его подкосились и Генриху пришлось проявить реакцию, чтобы без лишнего шума подхватить бесчувственное тело.
Данзас только-только успел как следует связать боевика с помощью ремня и медицинского халата, создав некое подобие смирительной рубашки и позаимствовать его оружие, как за спиной Генриха послышался какой-то шум.
- Что вы тут делаете?! Это что такое вообще?! Почему вы здесь?! грозно зашумел стремительно вошедший в холл доктор.
- Послушайте, доктор, - с некоторым вызовом произнес Ольховский, - мне от вас ничего не надо, только скажите, где, в каком корпусе сейчас находится Михаил Львович и, если можете, проведите нас к нему.
- Что?! Они еще что-то требуют!
- Не требуют, уважаемый, - вступил в пререкания Генрих, - а просят. Родственнику этого человека здесь сейчас делают операцию, и, естественно, ему, - Генрих указал пальцем на Сергея, - хотелось бы узнать, о его самочувствии. Любезный доктор, вы ведь можете нам помочь?
- Убирайтесь отсюда. Ничего я вам не скажу! Тоже выдумали: шастать по ночам с какой-то бредятиной в мозгах...
Доктор был крепкий человек. Пожалуй, даже чересчур. Коротко остриженная голова сорокалетнего мужчины с бурным темпераментом сидела на мощной и мускулистой, как у борца вольного стиля, шее. Грубые и толстые волосатые руки, которые дополняли широкие плечи, делали его похожим на грузчика. С такими физическими данными можно было в одиночку завалить кулаком буйвола.
Этот мужчина знал себе цену. Уверенной походкой, которой неведомы сомнения и страх, он подошел к журналисту и, схватив его своей правой с мгновенно налившимися тяжелой ртутью венами рукой за грудки, с легкостью отшвырнул к двери, словно замызганный халат после последней, утомительной операции перед летним отпуском в компании с какой-нибудь белокурой простушкой.
- Но-но, милейший, полегче! - восхищенный броском эскулапа-атлета, сказал Семен и тут же, получив крепкий удар в челюсть, с грохотом завалился на пол.
- Да я тебе сейчас голову оторву! - с угрозой прошипел зло улыбающийся доктор и, приподняв Ольховского за грудки, собрался ударить его еще раз, чтобы уж наверняка успокоить того надолго, вероятно, видя в вступившем с ним в перепалку мужчине своего основного на данный момент оппонента.
- Оставь его, урод!
Доктор обернулся и недоуменно посмотрел на Данзаса, в руках которого неожиданно возник пистолет.
- Ты кто такой, вообще? - сказал доктор и, оставляя поверженного Сергея на полу, двинулся на Генриха, показывая ему свои голые руки.
- Стоять, козел!
- За мной государство и спецслужбы, - говорил он, медленно идя на Генриха, заговаривая ему зубы. - ты пожалеешь.
- Какой молодец! - сказал Данзас и наотмашь ударил Айболита рукояткой пистолета в висок.
Могучий эскулап завалился лицом вниз - прямо на стол с бинтами, склянками и медицинским инструментарием.
- Ну и бычара! Ну и Голиаф! - восхищенно сказал Ольховский, с интересом разглядывая на полу недвижимого доктора, словно добытый на охоте трофей. - Вот это экземплярчик! А ведь этот кадр, давал когда-то клятву Гиппократа! Вот это медик, вот это я понимаю: без лишних разговоров - прямо в зубы. Ему бы в дантисты идти - удалял бы зубы без анестезии.
- Ладно рассуждать, сейчас он придет в себя и создаст много проблем. Вяжем его.
Руки что-то невнятно бормочущего Айболита связали его же кожаным ремнем. Генрих взял со стола графин и обильно полил живой водой крутую голову поверженного эскулапа. Тот застонал и открыл глаза.
- Милейший, я и мои друзья хотим знать, где в настоящий момент находится любезный Михаил Львович, в каком корпусе ваш коллега соизволяет ныне пребывать и, главное, какие такие врачебные подвиги вершит он этой ночью? - спокойным голосом говорил Данзас, стараясь допросу с пристрастием придать доверительный тон исповеди. - У него же пациент; мы только заберем его и сразу же покинем ваше учреждение. Ни вас, ни вашего коллегу трогать мы не собираемся. Ну как, мой вопрос ясен?
Доктор, ошалело моргая своими маленькими глазками, смотрел на Генриха, явно не сознавая, где он, что он и почему он... Наконец он пришел в себя, и угрожающе зарычав, попробовал рывком освободиться от пут.
- Зачем же вы так напрягаетесь? Когда будет надо, мы вас и сами развяжем. Ну так где же наш Михаил Львович? - продолжал Данзас.
С мучительным скрипом покрутив могучими плечами и оставив бесплотные попытки разорвать на запястьях собственный кожаный ремень. Голиаф, иронически качая головой, посмотрел сначала на поигрывающего "Береттой" Данзаса, потом на Ольховского, сжимавшего в руке биту и, даже не взглянув на стоявшего у окна с трофейным "Зиг-Зауэром" Семена, которому Данзас отдал пистолет поверженного на входе боевика сказал:
- Ладно, вам, козлы, теперь уже ничего не поможет! Сами виноваты...
- О, это уже теплее! Я слышу знакомую лексику: нам опять угрожают, значит, мы на правильном пути! - сказал Сергей.
