Вид Ивоннель удивил Бренора, но он был рад приходу могущественной жрицы. Когда две женщины вошли в комнату, Бренор заметил за ними ещё двоих: Реджиса, такого побитого, каким Бренор его ещё не видел. Его одежда была покрыта пятнами крови. Рядом с полуросликом стоял Джарлакс с таким видом, как будто пришёл на формальный придворный бал — на наёмнике не было ни пятнышка.

Ну разумеется.

— Да, уложите её, — сказала Пенни. — Бедняжка выглядит так, как будто ползла от самого Глубоководья.

Они уложили Кэтти-бри и быстро укрыли её одеялом. Ивоннель подошла и отстранила трёх жриц.

— Выйдите в другую комнату, — сказала она. — Я должна поговорить с Кэтти-бри.

— В чём дело? — спросил Бренор, но Ивоннель его проигнорировала. — Когда король в собственном доме спрашивает тебя, в чём дело, стоит ему ответить, — напомнил Бренор.

— Я должна поговорить с Кэтти-бри, — сказала Ивоннель. — Это о родах её ребёнка, которых я ожидаю перед рассветом.

Бренор не шевельнулся.

— Мой па может услышать всё, что ты хочешь сказать, — сказала Кэтти-бри.

Бренор посмотрел на дочь, потом на открытую дверь и дроу, жадно подавшегося в их сторону и заметно нервничающего.

— Закнафейн, заходи, — позвал Бренор.

Его не нужно было просить дважды. Оружейник в мгновение ока оказался рядом с Бренором.

Бренор увидел, что Кэтти-бри не возражает против присутствия Зака, поэтому обратил своё внимание на Ивоннель — и заметил её взгляд на Зака, сначала недовольный, но быстро смирившийся.

— На самом деле ты кое-что об этом знаешь, — сказала она оружейнику, вызвав любопытный взгляд последнего. — Может быть, когда я закончу и уйду, ты поможешь принять этой женщине решение.

Кэтти-бри охнула от боли, затем отогнала её короткими и решительными вдохами.

— Если ты хочешь поговорить, делай это сейчас, — сказала она сквозь стиснутые зубы.

— Среди дроу есть тайна, известная лишь нескольким жрицам — верховным матерям, — начала Ивоннель. — Она касается магии, редко использующейся и иногда опасной, даже неконтролируемой. В нашей собственной истории такая магия использовалась только по возможности и лишь от отчаяния.

— Родовая магия, — прошептал Зак, кивая, поскольку никогда не мог забыть войну с домом Ган'етт.

— Магия для помощи при родах? — спросила Кэтти-бри и вздрогнула. — Если у тебя есть что-то…

— Нет, не так, — оборвала её Ивоннель. — Совсем не так. Момент деторождения — самый могущественный момент созидания, который может испытать разумное существо. Ничто не сравнится с его интенсивностью. Это апогей близости женщины к силам вселенной, как их не назови — богами, природой или… предтечами. Существует магия, способная направить эту интенсивность в заклинание и бросить его через огромные расстояния.

Лицо Кэтти-бри исказилось в жуткую маску из-за боли.

— Как я уже сказала, мы редко ею пользуемся, — сказала Ивоннель. — Последний раз в Мензоберранзане эта магия полностью оглушила целый зал жриц, множество старших жриц и даже верховную мать, когда один дом победил другой. Многие считают, что у дома-победителя не было шансов в том бою, если бы не верховная мать, которая в момент своих родов нанесла удар по врагу.

— Ты просишь меня родить ребёнка в момент величайшего разрушения? — спросила Кэтти-бри тоном где-то между неверием и гневом. — Я не могу…

— Не обязательно так, — ответила Ивоннель. — По крайней мере, я так думаю, хотя признаю, что среди моего собственного народа, за всю мою долгую память, нет ни одного примера, кроме войны.

Кэтти-бри начала потеть, и её лицо стало ярко-красным.

— Оставь меня, — приказала она Ивоннель.

Ивоннель кивнула и встала.

— Конечно, — сказала она и поклонилась. — Молюсь, чтобы ты и твоё дитя легко прошли через это, и надеюсь, что он или она пойдёт в родителей своей красотой и силой личности.

Она бросила взгляд на Зака, пожала плечами и вышла из комнаты, затворив за собой дверь.

Зак смиренно посмотрел на Кэтти-бри.

— Ты не можешь с этим соглашаться, — зарычала на него женщина. — Не заставляй меня думать, что все мои надежды на твой счёт были напрасны, и ты настоящий дроу Мензоберранзана в душе и в сердце.

Зак беспомощно рассмеялся.

— Я хорошо знаком с инцидентом, про который упомянула Ивоннель, — сказал он. — В последний раз, когда в Мензоберранзане применяли родовую магию, я был копьём, что бросили следом за волшебным оглушением. Мой меч, мой кнут сразили вражеских жриц. Это мать Мэлис бросила…

Кэтти-бри уже отвечала ему, гневно, и ей потребовалась пауза, чтобы осознать, о чём говорит Зак. Тогда она ошалело уставилась на него.

— Это было рождение твоего мужа, — подтвердил Зак. — Дзирт родился в момент использования могущественной родовой магии. Поистине разрушительной магии. Я не видел доказательств тому, что Дзирт от этого пострадал.

— И ты хочешь, чтобы я это сделала?

— Я хочу, чтобы ты делала то, что считаешь лучшим. Моё дело — просто поддерживать тебя, а ещё — сражаться за короля Бренора и тех, кто был дорог моему сыну.

— Милые слова.

— Если ты в них не веришь, то зачем отдала мне сабли Дзирта?

— А ты, па? — спросила Кэтти-бри Бренора, который сидел молча и с каменным лицом.

Бренор покачал головой.

— Мне нужен ответ получше.

— Я не знаю, — ответил Бренор. — Можешь ли ты открыть ворота? Можешь ли ты изгнать тысячу демонов? Конечно, было бы здорово сделать твоего дитёнка героем ещё при самом рождении. Но кто я такой, чтобы решать, девочка моя?

Он покачал головой.

Кэтти-бри хотела ответить, но замолчала, не в силах отыскать слова. В следующее мгновение всё стало неважно, поскольку жестокие схватки сорвали её голову с подушки, заставив сложиться вдвое.

Дварфийские жрицы во главе с Пенни хлынули в комнату. Вошло и несколько жрецов, но Ивоннель нигде не было.

Как и в первый раз, Ивоннель пришлось воспользоваться заклинаниями и осторожно выбирать путь, чтобы преодолеть войско дроу, расположенное с фланга дом Бэнр. Теперь женщина поняла, что их позиция была не случайной, и это лишь напомнило ей о срочности и критической важности следующих часов — а может даже минут.

Когда она наконец прибыла к верховной матери Квентл, она обнаружила лагерь Бэнров в суматохе — солдаты и жрицы готовились к ожидаемой битве. Охранялась не только западная сторона, где они ожидали мать Жиндию, но также фланги и тыл.

— Какие новости? — спросила её Квентл. Миринейл, Минолин Фей и другие жрицы Бэнров были рядом с Квентл, а вот Сос'Ампту отсутствовала.

— Где мать Зирит и мать Биртин?

— Они с нами, — заверила её Квентл, но в её голосе не слышалось той уверенности, которую верховная мать пыталась изобразить.

— Они поступят так, как будет лучше для них, — сказала Ивоннель. — Преданность сыграет лишь малую роль.

Было очевидно, что Квентл не в силах отрицать жестокую правду.

— Может быть, нам следует передумать, — казала она. — Остальным очевидно, что мать Жиндия пользуется великой милостью Ллос. Может быть, они правы в своей оценке.

— Но мы с тобой знаем, в чём дело, — ответила Ивоннель. — Он показал нам правду.

Она указала на стоящего неподалёку Киммуриэля и заметила, что того тщательно охраняют солдаты Бэнров.

— Разве? — спросила Квентл с заметным сомнением. — Да и какая разница? Если наша «правда» здесь бесполезна, какой от неё толк? Нам что, сражаться с половиной — может быть, даже семью из десяти главных домов дроу?

— Дом Бэнр тысячи лет встречался с подобными вызовами, — справедливо заметила Ивоннель.

— Но здесь, вдали от нашего дома и оборонительных позиций, с войском из сотен драуков и демонов под командованием матери Жиндии? Кажется, её одной хватит, чтобы сравниться с нами. А с другими, с Баррисон Дель'Армго…