же руки, которые ласкали, посвящая её в сексуальные удовольствия, подталкивали к любви.

Но они также хватали бёдра шлюх, которых мужчина использовал в качестве надувных

кукол, которые цепко держали трубочки из серебра и бутылки, и которые, несомненно, проникали в Адама, пока тот ловко ему мастурбировал.

И вдруг эти руки двинулись к ней. Даниэль очнулся от фармакологического сна и

уставился на неё. Его глаза были всё те же — цвета моря, где оно глубже и опаснее. Во

взгляде же больше не было ничего от грандиозного и самоуверенного персонажа, которого он

любил играть, императора-тирана, у кого в распоряжении находились вещи и люди в

соответствии с вдохновением момента.

Это был взгляд мужчины, который страдал.

«Мы равны перед лицом смерти и боли» , — подумала Лорен, со сжавшимся сердцем; она изо всех сил пыталась изогнуть губы в ободряющей улыбке.

Даниэль повернул ладонь вверх, приглашая её протянуть свою; он приветствовал

контакт, закрыв глаза, словно этот жест удовлетворял отчаянную потребность.

— Спасибо, — пробормотал, сжимая как мог её ладонь. Не в силах ничего сказать

Лорен только покачала головой. — Я думал, ты не придёшь.

— Мне жаль, Даниэль, мне очень жаль.

Он нахмурился, словно прогоняя внезапную боль, крепко сжав веки и скрежеща

зубами.

— Лорен, я почти умер. Было ужасно. И вина только моя. Я занимался самоубийством.

— Это ясно видели все, кто находился рядом с тобой, но заставить тебя задуматься

было невозможно.

Даниэль отпустил её руку и отвернул лицо. Одно дело признать, что облажался, другое — согласиться с собеседником. Даже смерть не согнула его гордыню. По-прежнему

самонадеянный, и как всегда эгоцентричный.

— Почему ты спрашивал обо мне, Даниэль? Я последний человек, который может

тебе помочь.

— Ты не понимаешь, Лорен? Зачем перед смертью я пытался быть рядом с тобой?

— Нет, до меня на самом деле не дойдёт, скажи мне.

«На этот раз никаких скидок на твоё милое личико. Никаких спасательных жилетов

от твоей самой дорогой шлюхи. Если должен играть по-крупному, то расстреливай свои

патроны и молись о метком попадании».

— Лорен, если ты больше ничего не чувствуешь ко мне, бесполезно продолжать

разговор, этим ты говоришь, что пришла сюда напрасно.

Лорен сделала десяток глубоких вдохов, и ей пришлось напомнить себе: злиться в её

положении противопоказано. Затем встала, надеясь выразить оскорблённое достоинство, которое чувствовала внутри себя, и тщательно подобрала слова и тон, которыми хотела бы

попрощаться.

— Джей Кей, я сообщу тебе потрясающую новость. Ты не единственное живое

существо на планете Земля. И не единственный, кто сталкивается с проблемами. И даже не

единственный, кому нужна помощь. С другой стороны, я никогда не встречала никого, похожего на тебя, кто не переставал бы считать себя пупом вселенной даже перед лицом

смерти.

Лорен направилась к двери, готовая на максимальной скорости вылететь из этой

комнаты, полной самодовольства, но Даниэль окликнул её.

— Я больше не в центре твоего мира, правда, Лорен?

— Уже нет, — ответила она не оборачиваясь. — С другой стороны, я никогда не была

твоим.

— Сядь, пожалуйста. Начнём сначала.

Лорен не послушалась его приглашения, и осталась у выхода, но повернулась к нему.

Она уловила разочарование Джей Кея тем, что нашёл её сильнее, чем помнил.

— Как ты, малышка? Как ты живёшь без этого сумасшедшего старика, разрушающего

твою жизнь?

— Довольно хорошо, спасибо. Со взлётами и падениями, как и все.

— Прости меня за то, что говорю только о себе. Я всегда совершаю одну и ту же

ошибку, и что хуже, ты единственная, кто заставляет меня это замечать.

— Тебе следует выбирать более искренних друзей. И бескорыстных.

— Со мной нелегко иметь дело, ты же знаешь.

— Знаю. Давай вернёмся к первому вопросу, почему ты попросил тебя навестить?

— Ты не облегчаешь мне задачу, детка.

— На этот раз моя очередь.

— Я знаю, ты злишься на меня, и у тебя есть все основания.

— Но?..

— Но я не хочу быть рядом ни с кем кроме тебя. Только когда мы были вместе в

Санта-Монике, мне было хорошо, а потом всё снова развалилось. Почему ты не остановила

меня, Лорен? Почему не спасла?

Лорен стиснула зубы, в ярости оттого, что снова столкнулась с чужой

ответственностью, которую приписывали ей.

— Потому что я не могу этого сделать, Даниэль. Можешь только ты. Не в одиночку и

даже не с моей помощью. Меня недостаточно, чтобы вытащить тебя, не возлагай на меня эту

ношу. Это не сработало, потому что подход должен быть другой.

— Если пообещаю тебе принять помощь, ты останешься со мной? Дашь мне ещё один

шанс?

Лорен несколько мгновений молчала. Ей хотелось хорошенько обдумать то, что

собиралась сказать. Она спрашивала каждый сантиметр своего тела, что думает об этом

предложении. И ожидала большего сомнения, однако заключение было единодушным.

Каждая клеточка ответила в унисон с ней.

— Нет, Даниэль, я больше не могу.

— Даже если я скажу, что люблю тебя, Лорен? Даже если признаюсь, что люблю

первый раз в жизни? Ты клялась, что любишь меня!

Видимо, Джей Кей был в отчаянии, раз использовал тяжёлую артиллерию. Больше не

было ничего, что он мог сказать, чтобы заставить Лорен изменить своё мнение. Но решение

держаться от него подальше стало не рациональным, а инстинктивным и неконтролируемым

движением, не допускающим исключений или сомнений.

— Прости, Даниэль, слишком поздно.

Мужчина на этих белоснежных простынях казался полностью уничтоженным.

Беспомощный, каким не чувствовал себя никогда. Ошеломлённый от провала каждой его

попытки, и в том числе из-за того, что обнажил своё королевское сердце, со всеми

драгоценными чувствами, которые оно содержало. Лорен подошла, сделала попытку

погладить его, но потом отдёрнула руку. Она заколебалась, но потом нашла в себе смелость в

последний раз взглянуть ему в глаза и сделать собственное признание.

— Я сильно тебя любила, и это случилось со мной впервые. Но любви недостаточно, чтобы спасти себя. По крайней мере нам было недостаточно.

Лорен выдержала его сумрачный взгляд, потерявшийся на изможденном

страдальческом лице. Она сдержала порыв обнять и поделиться своим пылом. Её сердце

билось в тайном тихом ритме, создавая меланхоличную мелодию, которую слышать могла

только она, — ноты свисали с нарисованной в душе пентаграммы.

— Дождись меня, пожалуйста. Я вернусь к тебе, когда стану мужчиной, которого ты

заслуживаешь.

Пропитанный страданием голос, проник в неё, как клинок, но не успел повредить

жизненно важные органы. Лорен ничего не могла ему обещать, не в этот момент, когда их

жизни шатались, а сами они, как канатоходцы, висели на натянутых нитях над

неизвестностью. Лорен едва сдерживала безумное желание обхватить его лицо руками, прижаться губами к пересохшим губам, чтобы дать Даниэлю облегчение. Она спрятала всю

свою любовь в сундук и заперла, пообещав дать ей свободу и подарить ему, когда пройдёт

буря.

— Поправляйся, убей мужчину, каким ты стал.

Лорен попрощалась так, не отдавая предпочтение другим словам, уверенная, что

Даниэль понимает, насколько глубок её страх доверить ему своё будущее.

Из клиники Лорен вышла с легкостью на сердце, и чувством великого освобождения, которое дарило крылья, несмотря на усталость от долгого дня. Спасение Джо Кинга уже не

было её обязанностью, она вернула посылку отправителю. Скоро появится кто-то совсем

маленький, достойный и беззащитный, требовавший всей заботы и внимания. Тот, кто

однажды ответит на её любовь любовью и нежностью на её нежность.