длинные тёмные волосы. Даниэль посмотрел на обмякший член, на стекающую с живота

сперму, и испытал к себе отвращение.

На следующее утро он провёл три часа в тренажерном зале, истощая тело, которое

заявляло о нужде со свирепостью убийцы. Он дважды трахнул Лорен, прежде чем решил

оставить её в покое и выплеснуть своё беспокойство другими способами, заперев себя в

спортзале.

После быстрого холодного душа он стал снова её искать и нашёл в саду. Лорен лежала

на диване и читала книгу. Даниэль остановился у рамы французского окна, и, прежде чем

сделать следующий шаг вперёд, прислониться боком к стене, чтобы незаметно за нею

понаблюдать.

Длинные волосы окутывали девушку подобно тёмному облаку, отражая полуденный

свет, а профиль выделялся на фоне зелени сада. Полузакрытый рот едва шевелился, как будто

она повторяла особенно понравившийся ей отрывок. Маленькие тонкие ладони лежали на

коленях рядом с книгой, лаская контуры с той чувственностью, которой, как ей казалось, она

не обладала. Сквозь тонкую ткань белого платья угадывались очертания упругой груди с

маленькими заострёнными вершинами. Он купил тело девушки, но её чистота осталась

нетронутой.

Даниэль почувствовал себя трусом, потому что удерживал Лорен рядом, не имея ни

малейшего представления о том, что будет с ней делать, когда вернётся к прежней жизни. К

настоящему времени французы должны были принять решение, в любом случае он будет

участвовать в других проектах, если продюсерская компания решит дать ему ещё один шанс.

Он по-прежнему оставался одним из самых высокооплачиваемых актёров Голливуда, даже если в последнее время слава о его личной жизни, казалось, затмила его

профессиональную.

Лорен заметила, что за ней наблюдают, она повернулась и улыбнулась ему, слегка

покраснев. В присутствии Даниэля она начинала чувствовать себя всё менее и менее

смущённой, но, несмотря на абсурдное количество секса, продолжала испытывать волнение

каждый раз, глядя на него. Она никогда не станет похожей на женщин, которых он знал, и

сохранит на протяжении всей жизни тот след конфиденциальности и наивности, который

делал её такой уникальной и усиливал таинственность.

Даниэль засунул руки в карманы и направился к Лорен с желанием обнять, чтобы

защитить от сидевшего внутри него зверя, который даже сейчас нацелился на свою жертву, обнажая клыки, чтобы пожрать. Сел рядом с Лорен, взял у неё из рук книгу, и прочитав

заголовок, отложил, поедая глазами едва прикрытое платьем стройное тело.

— Что такого захватывающего на этих страницах? — спросил, глядя на тёмные

ареолы, проступавшие сквозь ткань.

Лорен рассмеялась мелодичным каскадом звуков, подействовавших на него

бальзамом.

— Будь честным: тебе всё равно!

— Нет, — заверил её с лёгким поцелуем.

Даниэль пересадил Лорен к себе на колени, но, когда перемещал, она сморщилась от

боли.

— Где болит? — спросил он, огорчённый тем, что его излишества причинили ей вред.

— Ничего, колено. Такое случается, если я слишком долго остаюсь в одном и том же

положении.

— Физиотерапия может вылечить?

Она пожала плечами.

— На какой-то момент да, а потом всё возвращается к прежнему состоянию. Не

волнуйся, я правда привыкла.

Даниэль положил руку на травмированную ногу, и стал поглаживать круговыми

движениями.

— Лорен, что тогда случилось?

Она быстро отвернулась.

— Я уже говорила тебе, я упала и...

— Правду, — строго прервал он, не переставая к ней прикасаться.

Лорен набралась храбрости и глубоко вздохнула.

— Мне было восемь. Я жила с отцом и Кларком в Милуоки.

— Ты из Висконсина?

— Точно.

— Продолжай.

Он перекинул массу её волос через плечо, и пока Лорен говорила, играл с кончиками.

— Мой отец был алкоголиком.

Из той робости, с какой она произносила эти слова, Даниэль понял, как Лорен боится

его оскорбить. Он погладил её щёку, заставляя повернуться к нему.

— Я хочу знать всё, Лорен. Не бойся рассказывать.

Она сжала губы, прежде чем продолжить.

— Мы жили в двухкомнатной квартире на окраине, в убогом месте. Социальные

службы регулярно нас навещали, чтобы убедиться, что мы с Кларком ходим в школу, но на

самом деле им было на нас наплевать. Они заполняли анкету, подписывали и прощались до

следующей встречи. Мой отец время от времени работал, и то немногое, что зарабатывал, тратил на выпивку.

— А где тогда была твоя мать?

Лорен провела рукой по волосам, и они рассыпались по спине.

— За несколько лет до случившегося она ушла.

— И оставила вас с ним одних?

Даниэль был ошарашен и погрузился в волну возмущения, представляя Лорен

маленькой и беззащитной во власти мужчины, зависимого от алкоголя.

— Мы не первые и не последние, кого бросает мать.

— Продолжай.

— Однажды вечером отец вернулся домой. Не знаю, сколько он выпил, я никогда не

видела его в таком состоянии. Кларк спрятался за мной, он безумно боялся нашего отца. Я

тоже его боялась, но брата должна была защитить. Это сейчас Кларк высокий и сильный, а

тогда был маленьким и хлипким. Так вот, когда отец вошёл, то начал кричать, оскорбляя нас, Кларк заплакал, чем разозлил его ещё сильнее.

Лорен остановилась, чтобы сглотнуть, а Даниэль обнял её, заставляя положить голову

ему на грудь. Он испытывал огромную боль за то, что ей пришлось пережить в прошлом, и

восхищался силой, с которой она смогла преодолеть это.

— Отец подошёл к брату и сказал, что сделает из него мужчину при помощи кулаков.

Брату удалось сбежать к открытой двери. Я побежала за ним, как и отец. Он собирался

наброситься на Кларка, но я помешала...

Лорен прервалась, и Даниэль закончил за неё:

— Он столкнул с лестницы тебя.

Они долго молчали.

— Да, мне посчастливилось не сломать себе шею. Некоторые соседи вышли из

квартир и, заметив случившееся, отвезли меня в больницу. Отец остался дома, чтобы

пережить похмелье, а Кларк переночевал у соседей. Врачам я сказала, что упала во время

игры. У них не было никаких причин не верить, поскольку других синяков, кроме синяков от

падения, я не имела.

— Разве твой отец вас... не бил? — Даниэль боялся задавать эти вопросы, но всё же

должен был знать.

— Конечно, он нас избивал, но, когда всё случилось признаки тех побоев, успели

исчезнуть.

— Бля. — Он не нашёл другого ответа на это признание. Рядом с Лорен Даниэль

чувствовал себя жалким человеком, слабым перед её силой.

— Кларк не знает. — Голос Лорен прогремел у него в груди.

— Чего он не знает?

— Что я упала, чтобы защитить его.

Даниэль закрыл глаза, крепче прижимая Лорен.

— Он ничего не знает о твоих жертвах, ради спасения его жизни?

Лорен выпрямилась и серьезно посмотрела на него.

— Если бы знал, он никогда бы себе не простил. А потом… — она замолчала, её

взгляд потерялся в пространстве.

— И что потом? — Уточнил он, вглядываясь в неё

— У меня есть воспоминание. Я не уверена, сон это или реальность, — пробормотала

она.

— Хочешь поговорить об этом? — Осторожно спросил Даниэль.

— Оно ужасно. Я вижу, как отец душит мою мать, её лицо становится красным, а

глаза вылезают из орбит. И ничего больше, затмение.

Как будто очнувшись после сеанса гипноза, взгляд у Лорен стал осознанным и снова

сосредоточился на Даниэле.

— Человеческий разум — это неизведанный лабиринт. Возможно, ты исказила эпизод

насилия. Скрыть убийство — не шутка, сколько лет прошло?

Лорен кивнула без уверенности.

— Около пятнадцати.

— Конечно, твоя мать нашла убежище в другом месте и начала новую жизнь вдали от

мужчины, который её избивал. — Даниэль попытался осторожно её успокоить, не зная, какой