МУРОМСКАЯ СДЕЛКА

  Как для отдельных людей,

  так и для человечества в целом

  жизнь не легко переносима.

  З.Фрейд

  Оля родилась в Казани. Отец ее, правоверный мусульманин, вопреки стереотипам пил как сапожник, а русская мать, несмотря на то, что была крещеной, не умела ни лба себе перекрестить, ни яйца на Пасху покрасить. В общем, предки похерили традиции. Может быть, в этом был виноват комсомол, может, нужда заставляла думать о насущном, отбросив то, что в марксизме принято было называть "надстройкой", то есть всё относящееся к миру горнему, но Ольгу это категорически не устраивало. Ей позарез нужна была опора в мире трансцендентного, иначе, она это знала, в мире материальном будет очень шатко. В самоорганизацию материи она так и не смогла поверить, несмотря на все старания атеистически настроенных педагогов советской школы. В том возрасте, когда подростки бунтуют против учителей и родителей, она выбрала ислам, раздобыла у заезжих проповедников бесплатный Коран и с удивительным усердием соблюдала догматы веры.

  На свой шестнадцатый день рождения, в год развала Советского Союза, она выпросила у родителей цепочку с полумесяцем, а спустя полгода окончила школу и рванула покорять Москву, на автобусе по причине дефицита наличных. Есть масса людей, которым истинная вера никоим образом не мешает достигать материального успеха в жизни, и Оленька была из их числа. Уже в толчее автовокзала она встретила свою недавнюю соседку по парте Светку, которая тоже тайком бежала подальше от родителей, видящих цель жизни в покупке ковра. На руках она держала своих мордастых, отнюдь не породистых и гонимых предками котов:

  - Зачем ты их с собой тащишь?

  - Если я их оставлю, им вообще кранты - они ковер обоссали.

  - А что ты их в сумку не посадишь?

  - Сажала. Им страшно.

  Далее подруги следовали по жизни вместе, если не в ногу, то во всяком случае почти параллельно. Они вместе пошли на курсы комбината бытового обслуживания - Оля на массажистку, Света на косметичку, - и потом устроились работать в один салон. Поначалу и квартиру снимали вместе, но, как говорится, терпение и труд всё перетрут. Обе были нацелены на успех, не разменивались на мелочи, по идейным соображениям не пьянствовали, а потому благосостояние росло, и собственными квартирами они обзавелись практически одновременно, причем по соседству. Их сближала не только жажда трансцендентного, но и несвойственная их развращенному поколению, почти параноидальная серьезность.

  Однако именно эта серьезность катастрофически мешала им обеим устроить личную жизнь. Неудача следовала за неудачей, недотепа следовал за альфонсом. Девушки плакали друг у друга на плече, перебирая все вероятности:

  - Может, у меня изо рта пахнет? Или я одеваюсь как-то не так, или ищу не там? Где мужики-то нормальные?

  Не учитывая того факта, что какой-то процент их женихов вернулся из Афганистана в цинковых гробах, какой-то перестрелял друг друга в бандитских разборках времен великого передела, а какой-то просто по природе своей оказался иной ориентации, они продолжали тщетные поиски. Алко- и наркозависимых можно было сбросить со счетов, они тоже все равно что мертвые. Годных осталось мало, а планку подружки задрали высоко. У Ольги - курсы повышения квалификации, заочный вуз, галерейная и театральная жизнь, - она не для того в Москву когти рвала, чтобы замыкаться на чем-то одном. И парня она искала тоже разносторонне развитого. Но во всех ее начинаниях компанию ей могла составить лишь подруга - мужчины были на редкость инертны.

  Со временем в проблему включились Олины родственники со стороны отца: у каких-то знакомых сын обосновался в Москве, у каких-то племянник. Находилось достаточно доброхотов, желающих поспособствовать Олиному счастью, познакомить с правильным, надежным человеком, мусульманином. Но при ближайшем рассмотрении оказывалось, что это какое-то совершенно иное понимание ислама вообще и ее, Ольгиной, роли в семье. Взгляды казанских женихов казались ей, мягко говоря, отсталыми. Религия - это не средство подавления женщины, это совсем про другое. Считая себя особой просвещенной, она не хотела делать шаг назад.

  И даже теперь, двадцать лет спустя, когда Ольга Юсуфовна называлась мануальным терапевтом, а подружка ее - врачом-косметологом, ничего не изменилось в личном плане. Нравиться людям - это такой же талант, как поэтическая одаренность или художественное видение. Ольга была этого таланта начисто лишена. Симпатичная, гармонично сложенная, похожая на сытую домашнюю кошечку, она мгновенно привлекала мужчин, но в личном общении так же мгновенно умела их оттолкнуть. Иногда Оля скрепя сердце признавалась сама себе, что чересчур пряма, чересчур требовательна, и если видит, что кто-то не прав, то так об этом и скажет, не особенно стесняясь в выражениях. Она совершенно не умела, да и не хотела вести с мужчинами тонкую игру хищник-добыча. Ее маленькие, вовсе не музыкальные, но в меру изящные руки производили обманчивое впечатление слабости. Никому и в голову не могло прийти, что при необходимости свернуть шею противнику Оленька преуспеет. (По восемь часов в день месить живую плоть - достойная альтернатива тренажерам.) Столь же обманчивое впечатление производил и внешний облик: мужчины не ожидали встретить в ней столько силы воли, а обнаружив, пугались. Она любила блеснуть интеллектом, поразить эрудицией, даже после окончания вуза она продолжала заниматься самообразованием и очень этим гордилась. Так же, как гордилась и своей пунктуальностью:

  - Семь часов вечера - это 19.00, а не 19.50, - с презрением говорила она опоздальщику, а слишком самодовольному и не в меру улыбчивому: - Мне ни к чему видеть все ваши зубы, я не стоматолог.

  Некоторые же ее изречения и вовсе морально подавляли вероятных спутников:

  - Ты меня считаешь набором функций? Нужную кнопку нажал и получил, что хотел? А если ты меня киской назвал и похабно улыбнулся, а я не растаяла, значит, это со мной что-то не в порядке? И если я не хлопочу вокруг тебя, следуя инстинкту наседки, и не пеку тебе пирожки, то я неженственна?

  Или еще круче:

  - В некоторых магометанских странах есть традиция, по которой жених дарит невесте в период сватовства золотых украшений не менее чем на два килограмма, - неудивительно, что после таких разговоров отношения заканчивались, не начавшись. Однако всерьез влюбившись в своего клиента - заурядного офисного работника, похожего на Хемуля из саги о мумитроллях, - она совсем забыла себя и уже даже не задумывалась о его вере. Да, собственно, тут и думать было не о чем, никакой верой там и не пахло, а Ольга готова была пойти на крайнюю меру - привязать его ребенком, но этой благодати Аллах ей не посылал.