Наблюдать дальше Дима не стал, прошёл к лестнице и поднялся наверх. Лестница выводила в коридор с десятком дверей. Некоторые открыты. Зайдя в одну из дальних, зажёг керосинку. Окно в комнате, как и во всех остальных, наглухо заколочено фанерой. У стен четыре койки, под подоконником стол. Бросив рюкзак на пол и сложив оружие на кровать у окна, Дима уселся, уперев локти в колени и уронил голову на ладони.

Он, на самом деле, устал. Не физически, морально. Надоела эта игра в «конкретных пацанов», строишь из себя крутого… когда он в последний раз был самим собой? Да только наедине с самим собой и был. С Ритой ещё. Но там всё по-другому было.

— Мясник!! Ты в какой хате?! — раздалось в коридоре. Дима ответил и спустя несколько секунд вошёл один бойцов, коренастый и лысый, с фингалом под правым глазом, неся на подносе несколько открытых банок тушёнки, что-то из армейского рациона и две банки пива, поставил на стол. Поднести хавку такому, как Медоед, западлом не считалось, так что ерепениться никто не стал, может ещё и поспорили, кто понесёт, усмехнулся снова мысленно Дима.

— Благодарю. Народу снизу скажи ещё, чтобы не ломились сюда, попозжа присоединюсь, если что.

— Базару ноль, Мясник! — ответил лысый и ушёл, прикрыв за собой дверь. Дима вздохнул. Быстрее бы это всё закончилось…

Поел, запил пивом и скинув берцы, улёгся, тут же провалившись в сон.

Прошло, наверное, часа два. Диму разбудил девичий визг в коридоре. Девичий, мать их! Медоед вкинул ноги в берцы и поспешил на выход.

В коридоре, как раз, один из бандитов, тощий, с куцей бородёнкой на тупом лице, тащил за шкирку брыкающуюся и визжащую девочку в зелёном спортивном костюмчике. Обуви на ней не было, всем пленным обычно снимали, чтобы, если что, далеко убежать не смогли. Из-за закрытых дверей слышались всхлипы и рыдания жёстко насилуемых женщин, смех и рычание насильников. Из фойе тоже, слышался гогот, визги, мольбы не трогать… в самом разгаре «веселье», пришла мысль.

— Ты какого хера делаешь, боец?! — Дима зверел на глазах. Ладно, хрен с ними, с бабами, насилуйте, но ребёнка… этого уже Медоед стерпеть попросту не смог.

— Чё-ё?! А-а… Мясник?! — заплывший от алкоголя взгляд сфокусировался на парне. — Дык это… а чё, собственно?! — перешёл в атаку тощий.

— Х…й в очё, во чё! Девчонку оставь! — «зверь» внутри взъярил холку и подошёл к решётке клетки.

— А тебе не пох ли… Мясник? Это ж… мясо! Их с-сё равно на куски порубят. А малая… хоть мужика нормального пусть попробует! — хохотнул он, а девчонка снова рванулась и тут же получила пощёчину, заплакала, рванулась ещё раз, уже сильнее. Тощий снова её ударил.

— Оставь… я сказал… — Дима пошёл на бандита и тому вдруг показалось, что Мясник будто увеличился в размерах, заполнив собой весь коридор, потонувший во мраке. Сделалось страшно. Затихла и девочка. Слова возмущения и алкогольная смелость разом покинули затуманенное сознание бандита, захотелось испариться.

— Д…да л-ладно… ладно… — отпустил он девочку и та отскочив, вжалась в стену, тоже боялась.

— Идём, — уже спокойным тоном сказал Дима ребёнку. На вид ей было лет десять. Та неуверенно, не отлипая от стены, шагнула в его сторону.

— Давай-давай, мудак этот тебе ничего больше не сделает. Во-он в ту комнату беги.

Девочка зашлёпала босыми ногами по грязному дощатому полу, скрылась за дверью. Дима снова взглянул на тощего:

— Ты здесь ещё что ли?!

— Ухожу-ухожу! Веселись, Мясник!

Диму накрыло. В мгновение ока он оказался рядом с бойцом и не прекращая движения, мощно пробил кулаком в челюсть! Хрустнуло! Бессознательное тело громко рухнуло на пол.

— Повтори, падла!! Ты меня за педофила расписать решил, чёрт поганый?!! — заорал вставший над телом и приподнявший бандита за ворот Мясник. Тряхнув тело ещё раз, понял, что ответа не добиться и поволок его к лестнице. В комнатах затихли, а из пары высунулись обеспокоенные мужики. Дима же, не церемонясь, выкинул тело с лестницы и резко обернулся.

— Захлопнулись! — рявкнул Мясник и головы бандитов тут же исчезли из проёмов. Снизу уже началась суета, смех сменился на ругань, что-то полетело со столов…

Диме было всё равно, он пошёл к своей комнате. И войдя, вскинул бровь, на него смотрело дуло его же собственного автомата. Девчонка, дрожащими от напряжения руками, держала оружие и лицо её выражало готовность драться за жизнь до последнего.

— Ну? — буркнул Дима. Девочка попыталась спустить курок. Не вышло. Автомат стоял на предохранителе и знать этого она попросту не могла.

— Давай сюда. Я тебе ничего плохого не сделаю, обещаю, — сказал Медоед, протянув руку за оружием. Не отдаст сама, отберёт. Но до этого доводить не хотелось. Девочка ещё какое-то время пристально смотрела на него, в глаза, и бухнула автомат стволом в пол. Тяжёлый, всё-таки.

Из коридора послышалось множество шагов, недовольный гомон. Дима быстро выхватил у девочки автомат, бросил на кровать, а сам прикрыл её собой, чуть задвинув одной рукой и встав лицом к двери. Через секунду та распахнулась и в комнату влетел Сыч с ещё одним бойцом, но тут же встали, будто наткнулись на стену, позади них толпилось ещё человек шесть. Медоед ощутил, как его руку сжали маленькие ладошки.

— Мясник?! Чё за… — начал Сыч, но Дима его грубо оборвал, парой красочных фраз вырулив ситуацию в свою сторону. Недаром Сыч у них за старшего, мигом смекнул, чем дело запахло и дал заднюю.

— Урою, с. ку! Мясник, не обессудь! Бывает, б…ть… я и знать не знал, что этот чёрт по детям угорает!

— Теперь знаешь! Влетаешь ты, Сыч! Ох, влетаешь..! — прошипел Медоед.

— Мясник… ну… давай мирно всё порешаем! Гандона этого я прям сейчас завалю! А, пацаны?! Слышали?! Ворон-то по малым у нас, оказывается!

Бойцы зароптали, всячески понося этого Ворона, проблем не хотел никто и даже будучи пьяными и находясь в большинстве, понимали расклады.

— Это крайний раз, Сыч! Усёк?! Ещё один косяк… — заканчивать фразу Мясник не стал.

— Базару ноль, братан! Замяли? В долю тоже вкинемся!

— Крайний раз, Сыч, я предупредил!

— От души, братан!!

Сыч тряс руку Димы, наверное, секунд десять.

Когда за людьми закрылась дверь, Медоед выдохнул. Нет, за себя он не боялся, поубивать здесь всех, в принципе, не проблема. Боялся за дрожащую за его спиной девочку… начнись замес, ей бы точно не жить.

Обернулся, присел на колено.

— Не боись. Не тронут они. Есть хочешь? — девочка кивнула. — Туда садись, сейчас соображу чего-нибудь.

Дима поднялся и когда девчонка уселась на соседнюю кровать, посмотрел на остатки своего ужина. Мда… негусто… полез в свой рюкзак, там имелся запас на пару суток, сладости ещё, вода. Вывалив всё и выложив съестное на стол, кивнул девочке. Та, сначала неуверенно, но взялась за еду. А потом и голод взял своё.

Дима же сидел напротив, опёршись о стену и думал, правильно ли он поступил. По самой ситуации затыков никаких, Сыч, на самом деле, здесь кругом неправ. Даже в том, что разбираться пришёл не один. Но вопрос в другом. Медоед размышлял, правильно ли он сделал, что вступился и спас эту девочку?

С улицы вдруг донёсся истошный крик и через мгновение треснул пистолетный выстрел. Тишина. Идиоты, сокрушённо покачал головой парень. Повезёт, если никакая тварь не решит заглянуть на звук. Пусть заражённых и не было до сих пор, но Стикс уж очень интересное, на разного рода подставы, место…

Девочка вздрогнула после выстрела и уставилась своими огромными карими глазищами на Диму. Он ей улыбнулся:

— Не боись. Убили чудовище.

— А другие?

Дима закусил губу…

— Ешь… и ложись, спи… — ответил он ей.

— Вы ведь хороший… почему вы это делаете? — снова спросила девочка.

Хороший, я? Она на приколе, что ли, подумал Дима.

— Нехороший я… — выдохнул он тихо. — Как зовут-то?

— Саша…

— А я… — Дима запнулся, раздумывая, как назваться. — Я Дима… и послушай. Я на самом деле, нехороший, очень нехороший. Но этим уродам я тебя не отдам, обещаю. Так что, доедай и ложись, спи.