Котёнок лежал, не двигаясь, не реагируя на её слова.

  - Как мне сегодня было тяжело, Солныш, стоять перед ним в лавке, вести небрежный светский разговор и притворяться, что мне до него нет никакого дела, когда единственное, чего мне хотелось - это поцеловать его! Он не ведает, этот марципановый мальчик, что я даже брать травы стала меньшими порциями, только чтобы появился предлог чаще заглядывать к нему в лавку.

  Солныш странно пискнул и спрыгнул с колен Тильды.

  - Утомила я тебя, видно, своими горестями, - сказала она с грустной улыбкой, - пойдём на площадь, может быть, после прогулки мне станет легче. Заказы подождут до утра, все равно никакого проку не выйдет, если я займусь ими сегодня. Ты подожди меня в гостиной, хорошо? Я схожу за шалью.

  Котёнок мяукнул, то ли соглашаясь, то ли желая ей что-то сказать. Когда она вернулась, в гостиной его не было.

  - Солныш! - позвала его Тильда.

  Ответа не было.

  - Солныш, неужели ты обиделся? Если это из-за Томы, то я откажу ему, так и быть; я ведь знаю, тебе он совсем не нравится. Солныш, иди сюда, дорогой! Не капризничай!

  Никто не откликался. Тильда зашла в свою рабочую комнатку, но и там никого не нашла. Солныш и раньше, бывало, вёл себя странно, всё-таки он не был обычным котёнком, но из дома не убегал никогда; Тильда знала, что, несмотря на все мелкие пакости и капризы, которые он себе позволял, Солныш любил её не меньше, чем она его. И теперь Тильда серьёзно забеспокоилась. Солныш был совсем ручной, домашний, она никогда не отпускала его одного на улицу - мало ли, что с ним могло случиться! Скорее всего, он действительно убежал, обидевшись на неё или решив устроить очередную пакость, с него станется. Тильда вышла на улицу и направилась на ратушную площадь; котёнок мог убежать туда, ведь они часто там бывали. На полпути к площади она вдруг увидела Альберта, будто шедшего ей навстречу. Несмотря на свою обычную щепетильность, он был одет небрежно, будто собирался в спешке. Подойдя ближе, она заметила, что он необыкновенно взволнован.

  - Добрый вечер, Альберт, - поздоровалась с ним Тильда. - Скажите, вы случайно не видели здесь рыжего котёнка? Мой Солныш совсем отбился от рук и, видимо, решил сбежать из дома.

  - Нет, госпожа, - ответил ей Альберт, заметно нервничая. - Мне очень нужно с вами поговорить, вы не могли бы уделить мне немного времени?

  Вот как, значит. Когда она мучается, желает с ним встречи, он пропадает вечерами в лавке, а как у неё другая забота, так вот он, на блюдечке с голубой каёмочкой!

  - Я надеюсь, вы будете кратки, - сказала Тильда и улыбнулась, пытаясь сгладить жесткость своих слов. - Попрошу меня извинить; мне действительно очень страшно за моего Солныша. Что он ещё может натворить, это несносное существо!

  - Конечно, я не задержу вас, госпожа. Мы можем поговорить не здесь? - спросил Альберт.

  - Можем пройти ко мне, здесь ближе, чем до вашей лавки. Почему вы так нервничаете?

  - Пустое, - Альберт улыбнулся, но в его глазах читалось волнение.

  Они зашли в дом и направились в гостиную; там Тильда обычно принимала своих посетителей.

  - Мне нужно вам признаться, - сказал он быстро, будто боясь, что в последний момент силы ему изменят.

  Тильда только сейчас заметила, что в руках у него был берет, который он сжимал с такой неистовой силой, будто несчастный головной убор был повинен в том, что ему придётся испытать. - Дело в том, что Солныш не может к вам вернуться. Во всяком случае, не сейчас.

  - И почему вы так в этом уверены? - спросила Тильда, стараясь, чтобы её голос звучал ровно.

  С одной стороны, она безумно волновалась за котёнка; с другой - этот нервный, робкий вид Альберта страшно отвлекал её. Как можно быть таким невозможно красивым, думала она. Как же ей хотелось его поцеловать! Да что там поцеловать, хотя бы коснуться его руки! Глупости, все это невероятные глупости; Тильда оттолкнула от себя эти пагубные мысли. Сейчас нужно было думать о другом.

  - Потому что я не могу быть животным и человеком одновременно, - выдохнул Альберт, смотря в пол и дрожа так, будто его била лихорадка.

  Тильда смотрела на него в немом изумлении. Слова не шли. Он! Этот марципановый мальчик, в которого она так нелепо влюбилась, - её Солныш? Он - её хранитель, её котёнок, родное ей существо!

  - Солныш, - позвала она спустя минуту мучительного молчания. - Я ведь могу называть тебя так?

  Альберт кивнул, продолжая с невероятным усердием изучать пол.

  - Посмотри на меня. Пожалуйста, посмотри на меня.

  Наконец, Альберт поднял на неё глаза. Тильда подошла к нему и, больше не говоря ни слова, поцеловала его. Она целовала его нос, губы, подбородок; как он был хорош! Её марципановый мальчик, её хорошенький котёнок. Она могла поклясться, что он зажмурился - совсем как тогда, когда она гладила его в образе котёнка. Альберт обнял её обеими руками, отбросив наконец в сторону свой дурацкий берет, и стал сам её целовать.

  - Простите меня, госпожа, - сказал он робко спустя какое-то время, - я должен был раньше вам признаться. Но вы в лавке всегда были так неприступны, что я не решался. Вы любили Солныша, своего питомца, а к Альберту, так я думал, были совершенно равнодушны; кто я был вам? Я думал, вы любите Тома, и так страдал от этого, - он скорбно вздохнул.

  - Вот почему ты так вёл себя с ним, маленький негодяй! - рассмеялась Тильда. - И как тебе не стыдно!

  - Нисколько не стыдно, госпожа, мое поведение вполне оправдывается ревностью, - Альберт игриво улыбнулся. - Если бы вы не сказали Солнышу о своих чувствах ко мне, я бы так и молчал.

  - А я бы, наверное, вышла замуж за Тома...

  - Перестаньте, госпожа, я и так достаточно страдал из-за вас! - воскликнул Альберт с притворным упрёком.