- До свидания, госпожа, - впервые за весь их разговор он улыбнулся. - Передавайте привет вашему хранителю.

  - Непременно!

  Тильда вышла из лавки в приподнятом настроении. Да, Альберт умел нравиться, когда этого хотел. Она видела его однажды на рынке у Ратуши; он стоял с друзьями неподалёку от неё и заливисто смеялся. Он не видел её, она к нему не подошла, не желая портить момент; в конце концов, они даже не были приятелями, так, далекими знакомыми - для него Тильда была всего лишь клиенткой его отца. У неё был Солныш, этот маленький чудесный проказник, был Тома, который любил её. Альберт... Альберт был слишком хорошо воспитан, чтобы обратить внимание на женщину её положения, и хотя разница между ними составляла менее двух лет, Тильда чувствовала себя много старше него. Она рано начала вести самостоятельную жизнь, она не зависела ни от кого, разве что от Солныша (Тильда улыбнулась этой мысли); Альберт был взлелеян, избалован, это чувствовалось в нём сквозь его вежливость, наигранную робость, неуверенность. Тильде нравилось думать, что он смущался потому, что испытывал к ней какие-то чувства, но все это были домыслы, пустые мечты, и вряд ли в неё мог влюбиться кто-нибудь кроме Тома.

  Она шла от лавки медленно, словно прогуливаясь, до дома было недалеко. Легкий майский ветерок окутывал её со всех сторон, целовал ей руки, плечи, лицо; утренний воздух был чист, прозрачен, будто крылья стрекоз, и везде вокруг было чувство нового, грядущего, прекрасного; чувство приходящего лета и новой любви.

  Тома ждал её у дома. Тильда подошла к нему, поздоровалась; он взял покупки из её рук. Она открыла дверь. Все было выдержанно и привычно; он приходил к ней через день в один и тот же час, они играли в карты, обедали, разговаривали; он уходил в четыре, поцеловав ей руку на прощание. Больше не было ничего.

  - У вас усталый вид сегодня, - сказала Тильда, обеспокоенно

  глядя на него. - Что-то случилось?

  - Нет, должно быть, устал от дел, - отмахнулся Тома и улыбнулся. - Где же ваш прелестный котёнок?

  - Что-то его не видно; должно быть, этот негодник опять что-то натворил и теперь прячется в спальне. Солныш! - позвала котёнка Тильда. - Солныш, негодник, иди к нам!

  Котёнок нехотя показался из коридора; он ступал медленно, лапки его были испачканы в молоке.

  - Вы посмотрите только на него, Тома, он опять разлил молоко! Как тебе не стыдно, - обратилась она к котёнку, - маленький негодяй! Не давайте ему сладостей сегодня, Тома, он их не заслужил, - Тильда погрозила котёнку пальцем.

  Солныш покорно опустил мордочку, будто признавая свою вину, и жалобно мяукнул.

  - Ну хорошо, только сейчас помоем тебе лапки и приберём на полу; будем считать, что на этот раз ты прощён, - Тильда бережно подняла котёнка с пола и поцеловала его хорошенькую мордочку.

  Котёнок блаженно зажмурился. Тильда отнесла его в ванную. За обедом он вёл себя тише обычного, но Тома не давался и всё время порывался его царапнуть. Тильда снова ласково пожурила его, а котёнок только тёрся мордочкой об её руки. Послеобеденное время они провели в разговоре; Солныш смотрел на Тома недовольно. Тильда была права; котёнок действительно недолюбливал гостя, хотя ни одной весомой для того причины она так и не нашла. Тома всегда был обходителен с её питомцем, щедро угощал его всякими сладостями, но Солныш даже сладости принимал с подозрением. Сначала Тильда думала, что котёнок, будучи её хранителем, чует что-то нехорошее, но потом убедилась, что это было его сугубо личное, предвзятое отношение - на её взгляд, совершенно необоснованное. Тома, в свою очередь, никогда не обижался, со смехом наблюдая за выпадами Солныша, отчего тот свирепел ещё сильнее.

  Тома ушёл в начале пятого, и с его уходом выходной Тильды закончился; она принялась за работу. Работала Тильда в небольшой, светлой комнате, попасть в которую можно было через потайную дверцу из гостиной. Комната эта была основным её пристанищем; здесь Тильда проводила долгие часы в выполнении заказов. Здесь она варила целебные снадобья в маленьких, коричневых котелках на одной ножке; поговаривали, что котелки эти сами имели целебные свойства и даже нашёптывали хозяйке рецепты и наговоры. Привороты, которые Тильда делала нехотя и редко, готовились в большом посеребрённом котле, который обычно был накрыт плотной тканью. На столе, в старинных, украшенных многочисленными узорами подсвечниках, стояло несколько свечей; некоторые снадобья Тильда варила ночью. На полочках лежали серебряные подвески, обереги, приносящие удачу их владельцам, засушенные насекомые, ягоды, травы из лавки, травы, собранные самой Тильдой, старинные книги с рецептами и заклинаниями. Здесь не бывал никто, кроме самой Тильды и Солныша, который обычно наблюдал за её работой, уютно устроившись в уголке; как бы ни были настойчивы любопытные посетители, мечтающие увидеть её обитель, вход туда был им строжайше воспрещён.

  Заказов было много, но Тильда рассчитывала управиться с ними до вечера, а потом пойти погулять на ратушную площадь; она гуляла там с Солнышем почти каждый вечер, надеясь встретить Альберта, но тот не показывался - видимо, был занят в лавке. Тильда вздохнула. В последнее время Альберт стал занимать все её мысли, и даже любимая работа не могла её отвлечь. Тильда корила себя за ложь; она ведь обманывала Тома даже тем, что будто бы с радостью принимала его у себя. Да, Тильда не любила его - и мало ли было таких, как она; женщин, которые притворялись и обманывали мужчин? В конце концов, насильно мил не будешь, и Тильда хорошо это понимала - не только по отношению к Тома, но и по отношению к самой себе. Ведь Альберт не мог её полюбить, как не мог ни один благоразумный молодой человек; мало того, среди его друзей были хорошенькие девушки.

  - Посуди сам, Солныш, - обратилась Тильда к котёнку, который уже успел устроиться в своём любимом местечке и оттуда наблюдал, как она нарезает ингредиенты и кидает их в котелок. - Тома - хороший, порядочный человек, и я чувствую (ведь ты знаешь, чутьё никогда меня не подводит), что скоро он сделает мне предложение, - на эти её слова котелок отозвался громким шипением, и Солныш вздрогнул. - Как ты считаешь, мой дорогой, что я должна буду ему ответить? Ведь я мучаю бедного Тома уже год, будто не понимая цели его постоянных визитов. Это бесчестно! - она покачала головой. - Я знаю, ты ничего не можешь мне посоветовать, но, поверь мне, я в отчаянии.

  Котёнок выбрался из своего убежища, и Тильда, прерывая своё занятие, взяла его на руки.

  - Ты же знаешь, мой дорогой, - продолжала она, нежно поглаживая котёнка, - я не люблю Тома. Если бы Альберт посмотрел на меня хотя бы раз, если бы он дал мне хотя бы крохотную надежду, я бы сказала Тома правду. Я бы отказала ему, - она снова тяжело вздохнула.