— Китайский иероглиф «Ангел», — дыхание учащается, так как Денис решает меня немного помучить. Своей шаловливой рукой. — Получила потом нагоняй от Артема, — черт! Резко вдыхаю в себя воздух, расширив от шока глаза. Вот кто меня за язык тянул? Кто? Зачем я вообще все это вспомнила? Сама делов наворотила! Тут же выпрямляюсь, с опаской на него глядя. Соболев же аж напрягся от моих слов, вытащил конечность и отвернул от меня голову, не хочет даже смотреть.
— Братик просто позавидовал, — усмехается, — у самого кишка тонка такое сделать. Хотя на другое… — разворот ко мне. Во взгляде злоба и ненависть, — ему смелости хватило. Ублюдок! — ядовито проговаривает. — Как же сильно ты его любишь, раз даже в постели со мной произносишь его имя, с такой прямо-таки нежностью, — кривится в лице. — Аж тошно, блядь.
— Денис, — пытаюсь дотронуться до него, но он мне этого не дает. Словно от прокаженной отворачивается. — Я…мне жаль. Не хотела этого говорить. Просто как-то само так вышло, — пожимаю плечами, — просто вырвалось.
— Раз ты его никак не можешь забыть, может, к нему пойдешь. Вот прямо в таком виде, — останавливает взгляд на моей голой груди, ничем не прикрытой. От чего почему-то хочется забиться в угол и обхватить себя руками, а все из-за его глаз. Раньше там горел огонь, что мог спалить все вокруг, сейчас же там холод и даже презрение, так разозлился на меня за сказанное. Понимаю, что не зря, сама виновата. — Оттраханная мной в доме твоих родителей. Пусть он ублажит по-своему тебя, — глаза прямо чернее ночи стали. Демонические, обозленные. — Он же любит девчонок, что когда-то в моей постели побывали, но у тебя, моя милая, — обводит пальцем контур моих губ, которые я потом облизываю языком, — есть несколько привилегий. Ты и трахалась со мной, и его лучшая подруга. Прямо лакомая конфетка, дорогуша.
— Денис, — надо достучаться до него, убедить, что это сделано не потому, что я хотела его задеть и напомнить о брате. Нет. Просто случайно оговорилась. Да вот только не станет он прислушиваться к моим словам. Начнет очередную из наших ссор. — Тема мне совершенно не…
— Ой, да ладно, — хмыкает. — Любовь к моему брату не может так просто покинуть твое сердце, — от злости аж желваки у него ходят на щеках, так сильно он стиснул зубы. — Ты столько лет верно, как собачонка, за ним таскаешься, смотришь с открытым ртом. Млеешь от его прикосновений, как идиотка, не видя ничего перед собой. Братец тобой просто играет! Использует. Ему удобно иметь тебя при себе — влюбленную дуру, что готова выполнить любую его просьбу. Перепрыгнуть через забор… — щелчок пальцев, — запросто. — Подать голос, — снова этот щелчок, — ты с радостью сделаешь, забывая про свою гордость, — очень хочется ему возразить, сильно так. Да только понимаю, что он прав, абсолютно. Именно так себя я и веду, когда Тема оказывается рядом, становлюсь именно такой идиоткой.
Но вот вряд ли меня используют. До такой степени так со мной поступить он не может. Никогда этого не сделает, Соболев просто что-то путает. Говорит в нем какая-то обида на него. «Я никогда не трахал девушку брата в его же комнате, пока он находился в больнице по вине младшего родственника». Снова в голове всплывают эти самые слова. То, что тогда Денис сказал на турбазе, когда мы играли. Значение же ее мне так и не удалось узнать. Может сейчас все станет понятно?
— Все-таки страдания почему-то тебя очень возбуждают. Наверное, кончаешь от этого быстро, — какой он идиот. Что он вообще несет?
— Да за что, твою мать, ты так Тему ненавидишь? — с ним просто невозможно, он до истерики может довести за пару секунд. До такой сильной трясучки, что потом отходить будешь несколько дней.
— Тебя это, Рапунцель, совершенно не касается, — встаёт с кровати, сверкает передо мной своим аппетитным задом. Вот так и хочется зубками его прикусить, и как в наказание, и как в виде десерта. Даже на его скверный характер не буду обращать внимания — лишь на попу, теперь спрятанную за боксерами. — Я же говорил тебе не лезть в мою жизнь, — вот и все. Момент идиллии, нежности от Дениса, что был совсем недавно, развеялся подобно туману в ясную погоду. Снова на место улыбчивого парня пришел мерзопакостный засранец, не желающий рассказать их с братом историю.
— Говорят, — приподнимаюсь на локтях, наблюдая за его передвижением по комнате. Как он собирает одежду и начинает ее надевать на себя, — что если расскажешь обо всем, легче станет, — эта нежность в голосе вряд ли что-то изменит. Соболев не станет откровенничать со мной. Не открой я рот, то, возможно, он и поделился бы всем.
— Хочешь знать, — поворачивается ко мне, — что такого у нас с твоим Темочкой произошло, да? — согласно киваю, не зная, чего от него можно ожидать. — Тогда слушай, — страх чего-то ужасного заставляет трястись, будто в лихорадке. — Он трахнул мою девушку, ту, что я вроде как полюбил. Занимался с ней сексом, когда мы с ней еще встречались. Из-за этой шлюхи я угодил в больницу, а она скакала на моем братце в это время, — подходит к двери. — Как тебе такой сценарий фильма? Круто, правда? — слышится звук поворачиваемого замка, после чего дверь отворяется, а потом с грохотом закрывается. Денис ушел. Сказал мне такое и ушел.
Быть такого не может! Нет-нет-нет! Качаю головой, словно это чем-то поможет. Будто произойдет чудо, и все окажется просто сном. Да, именно. Это всего лишь сон! Страшный, жуткий кошмар. Сейчас вот я закрою глаза, сильно их так зажмурю. Открою и окажусь где угодно, но только не здесь. Не в особняке родителей, куда приехала вместе с Денисом, что поведал мне причину своих конфликтов с Артемом. Почему его ненавидит, почему такая вражда. Если вот все сказанное действительно правда, то, какого хрена, Агеев так себя ведет с Соболевым? Раз он предал брата, отнял у него девушку, сделал ему так больно. С чего тогда ему выходить из себя? Кидаться на него с кулаками? Беситься, что я с ним встречаюсь? От чего столько неприязни у него? Явно тут есть что-то еще, то, что мне никто не говорит. Эти братья еще скрывают какую-то тайну, связанную либо с этой девушкой, либо с другой. От мыслей о них у меня голова уже кругом идет. Надо еще раз с Соболевым поговорить, вытрясти из него, наконец, всю их историю. Пусть он меня «обласкает» матом, пошлет куда-нибудь, заорет во всю свою глотку. Плевать мне на это. Хочется уже обо всем узнать, снять завесу таинственности. Да и выбрать мне пора кого-то одного из них.
Сбрасываю с себя одеяло, сладко потянувшись. Мышцы так приятно болят, такая истома во всем теле. Аж стон удовольствия с губ срывается. Встаю с кровати, подбираю с пола разбросанное нижнее белье и платье, лифчика не нахожу среди вещей. Не помню, куда его могла кинуть. Да и Бог с ним. Не это главное. Только лишь разговор с моим парнем, который выводит меня из себя.
— Артем. Денис. Все эти парни меня просто достали, — готова выть от злости, разбить что-нибудь об кого-нибудь. — Почему я вообще связалась с этими братьями? Мне что, плохо жилось? — начинаю ходить по комнате из одного угла в другой. — Нормальное же было детство. Так нет же, — всплеснула руками, стукнув себя по бёдрам, — тут объявились они, и все пошло совершенно не так, полностью поменялась жизнь. Один брат, второй брат. Мозг просто кипит от всего этого, — никогда не замечала за собой, что говорю вслух пустоте — точнее себе. Так и до шизофрении недалеко, легко ее заработаю.
Надеваю балетки и перекидываю сумку через плечо, хорошо хоть ее не потеряла. Волосы затянуты в хвост с помощью, найденной в отделении сумки резинки. Платье только немного поменялось. Да и Бог с ним. Все равно в таком растрепанном состоянии вряд ли многие меня увидят. Мамины друзья должны были покинуть резиденцию, время сейчас позднее. На улице слегка потемнело, конечно еще все можно разглядеть, но уже сумерки появились.
Шаг, открываю дверь и выхожу в коридор, там никого нет. Ни одной живой души, не слышно голосов, музыки и любого другого шума. Отлично. Теперь бы найти Дениса в этом лабиринте, не знаю, куда мне двинуться — направо или налево. Черт его знает, где тут выход из данной части дома.
