Причем взору ревнивого венценосца должны были предстать не какие-то невнятные объятия и предварительные ласки, а, что называется, самый пик страсти!

И вот тут все упиралось в физические возможности героя. Сколько минут он сможет продержаться на вершине наслаждений? Герцогу ведь не прикажешь прийти в строго указанную минуту. Может задержаться, может войти чуть раньше…

Договорились о сигнале, который подаст дежурящий неподалеку от спальни слуга. Завидев будущего рогоносца, он должен был уронить медный поднос с кубками…

И все же все это было крайне ненадежно. Князь Леккур волновался.

Нервничал он еще и по другому поводу.

– Этот ваш парень сильно рискует, – говорил он, порывисто расхаживая по тесной комнатушке штаба. – Герцог унижения не простит, и… Думаю, он будет рвать наглеца на куски. Причем, не единовременно, а по частям. Тут такие страсти вскипят!

– Перестаньте, – император сохранял величественное спокойствие. – Мы все уже обговорили.

Инструкции, выданные им Волку, были таковы: как только герцог войдет, должен раздаться крик. Если у взбешенного рогоносца перехватит дыхание, или он усилием воли сумеет удержаться от воплей, заорать должен сам Волк.

По этому сигналу врывается охрана. А поскольку у новобранца точно такой же мундир, поднявшаяся кутерьма даст ему шанс смыться.

Нет, выскакивать за дверь и мчаться сломя голову по коридорам не стоит. Дворец большой, стражи много – перехватят! Но!

– Не забывайте, – сообщил князю император, – это мой дворец!

– И?

– Императрица живет в нем только со дня свадьбы. А я с рождения.

– Потайной ход? – ухватил мысль Леккур.

– Именно. В спальне императрицы, в правом от входа платяном шкафу задняя стенка отодвигается. Волку потребуется всего несколько секунд, чтобы вскочить туда, после чего опустится стальная пластина, и погоня будет отсечена.

– Звучит неплохо. Но если он не успеет, ему лучше зарезаться самому.

– Успеет. Вы просто не представляете, насколько этот негодяй шустрый.

– Ну, с Богом, – напутствовал Волка капитан дворцовой стражи, суровый мужик лет сорока с рубленым шрамом на подбородке. – Не забывай, Родина на тебя смотрит.

– Достаточно будет, если посмотрит герцог, – пробормотал будущий спаситель Отечества и широким шагом двинулся на подвиг.

Капитан, чья должность являлась наследственной, был предан государю-императору лично. Его отец служил в одном полку с тогда еще наследником-цесаревичем. Они ели из одного котелка, вместе шкодили и беззаветно прикрывали друг друга в бою и перед командирами. Такое не забывается.

Поэтому, когда капитану предложили вступить в заговор, он не колебался ни секунды. Сейчас, когда настало время действий, он был сосредоточен и суров. Высокоумные предводители придумали план, ему предстояло его осуществить.

Голубиная почта уже принесла сообщение, что письмо герцогу вручено. Теперь нужно было ждать. У ворот, на дальней галерее и возле въезда в конюшню стояли сигнальщики, которые, завидев желанного гостя, должны были подать знак.

Столичный митрополит еще днем получил приглашение освятить казармы дворцовой стражи и благословить воинов. Сейчас первосвященник сидел у коменданта дворца, не знающего о предстоящих событиях, но польщенного визитом, и пил чай с коньяком.

За поворотом коридора, ведущего к покоям императрицы, в полном боевом снаряжении таился десяток наиболее доверенных бойцов. Услышав крик в спальне, они должны были вломиться и, размахивая шпагами, изобразить яростную охоту за преступником. Но ни в коем случае его не поранить, а только загородить момент, когда тот скроется в шкафу.

Все было продумано. Все готово. Но капитан волновался.

В бою есть шанс как погибнуть, так и выжить. А здесь, если заговор провалится, головы полетят не только у непосредственных участников. Вся их родня лишится земель, титулов, а то и свободы. Да и вообще неизвестно, насколько, когда и чем насытится злоба герцога, никогда не отличавшегося милосердием.

Но была не была! Мы ввязались в бой и пойдем до конца. Не зря девиз, красовавшийся на знамени дворцовой гвардии, гласил: «Победа или смерть!»

И вот оно! С восточной стороны коридора показался вальяжно шествующий герцог. Он шел так, словно уже считал себя императором этой страны.

Заполошный слуга с медным подносом сунулся навстречу, запнулся и с грохотом опрокинул рассыпавшуюся по полу посуду.

Операция началась!

Герцог, которого императрица в письме называла «милым зайкой» и приглашала на вечер, полный интимных сюрпризов, с приятным томлением в груди потянул на себя дверь. Вошел.

Да! Императрица не обманула!

Сюрприз имелся, да еще какой!

Грязный деревенский мужик, не сняв сапоги, взгромоздился на пышные белоснежные покрывала императорской кровати и… господи, боже мой! удовлетворял развратницу извращенным способом.

Царственная особа при этом издавала такие рычащие и стонущие звуки, что герцог понял: ни одна из его женщин никогда не испытывала оргазм. Все имитировали! Все. Паскудство! Вот же лживые твари!

Герцог (немолодой уже, кстати, человек) издал ртом невнятный, хлюпающий звук.

Мужлан, видимо, увлеченный процессом и до сих пор вошедшего не замечавший, полуоглянулся через плечо и, видимо от неожиданности резко вдвинулся на полную глубину. Отчего ублажаемая дама содрогнулась всем телом и издала вопль, который услышали, наверное, даже в винных подвалах замка.

Впечатление было, что кого-то разорвали пополам.

И стража (молодцы, бодро несут службу, не спят на постах!) отреагировала мгновенно.

Дверь разве что не снесли с петель. Ворвался целый взвод с обнаженными шпагами наперевес.

Дрожащей рукой герцог указал на негодяя, покусившегося на… Но тот, сволочь, мигом отпрыгнул от сообщницы и, запутавшись в спущенных штанах, кубарем покатился по полу. Стражники, словно стая собак, кинулись на него.

Прелюбодей волчком вертелся среди взблесков стали, сверкающих, словно молнии в грозу, вокруг его отмахивающихся ног, но почему-то не поднимался и не бежал к шкафу. Капитан первым сообразил в чем дело. С яростным криком он ринулся на негодяя и одним взмахом клинка распластал тому панталоны на две половины.

Прелюбодей сразу вскочил и, сверкая белыми полушариями ягодиц, помчался к шкафу. Погоня рванулась было следом, но кто-то споткнулся, остальные кувырком полетели через неудачника. Дверь хлопнула, кто-то вырвался в коридор…

– Взять! – заорал опомнившийся герцог. – Живьем! Кастрирую мерзавца!

Капитан, сумевший подняться на ноги в числе первых, отсалютовал правителю и пинками погнал своих людей на захват врага. Все выломились прочь. В обе стороны коридора понесся удаляющийся топот.

– Ну и где этот болван? – вопросил император.

Он, князь и небольшая княжеская свита, вооруженная тесаками, теснились в небольшой каморке, куда дворцовые службы складывали белье.

Капитан гвардии, не отошедший еще от горячки фальшивого боя, тяжело дышал и хекал. Но произнести что-то членораздельное был пока не в силах.

– Мы шли по подземному ходу, – продолжил император. – Он должен был бежать нам навстречу.

Вопрос не был праздным. Если Волк попадет в лапы палачам, из него вытряхнут все, что он знает о заговоре. Ни один человек не способен молчать, если специалисты начнут спрашивать обстоятельно и долго.

– Я видел, как он нырнул в шкаф, – доложил все еще не отдышавшийся гвардеец.