В медблоке дроид обработал ей губу, наложил мазь из бакты и дал обезболивающее.

- Мы вышлем с Набу всех представителей Первого ордена в течение стандартных суток! – бушевала Арневина, проводив Рей в комнату и уложив в кровать, - им это так не пройдет! Нападение на члена семьи Наберри! Да я их в порошок сотру! С грязью смешаю! Я пойду к королеве! Я…

- Не надо, - тихо прервала ее Рей, - ничего страшного не случилось, а Набу не может позволить себе необдуманных политических решений. Только не сейчас.

Подруга остановилась, насупилась, посмотрела на Рей исподлобья. Решительно скрестила руки на груди, явно намереваясь спорить.

- Ты его защищаешь? – констатировала, - почему?

Рей покраснела и закрыла глаза, чтобы не встречаться взглядом с Арневиной. Как объяснить ей, что она…о крифф! Любит его? Рей и сама не знала. Но защищала. И понимала. И Узы с каждым днем становились все теснее. И пусть она не одобряла его порывов и несдержанности, позволить ему пострадать в той или иной степени Рей не могла.

- Я его не защищаю, - произнесла Рей неубедительно, собственный тонкий голос, насквозь пропитанный фальшью, был ей противен.

- Ну-ну, - процедила Арневина, потом тяжело вздохнула, - хорошо. Я их не трону. Может быть. А ты отдыхай.

Рей уснула незаметно для себя.

А когда проснулась, за окном уже была ночь. Голова болела все сильнее, волнами накатывала тошнота. Рей, хотевшая было подняться, со стоном откинулась обратно на подушку. Да что ж такое-то!

- Мда, несдержанность – фамильная черта Скайуокеров, - послышался негромкий голос.

- Уйди, Энакин! – простонала Рей, - я не в состоянии болтать.

Призрак, однако, не ушел. Он подошел ближе и присел на край кровати, оглядел Рей критическим взглядом.

- Будем учиться лечить, - заявил.

- Да ты издеваешься! – возмутилась Рей, - какое нахер обучение сейчас?

- Давай-давай, - не смутился Скайуокер, - научишься лечить себя, с остальными будет проще. Закрой глаза.

Это Рей выполнила с готовностью.

- Слушай Силу вокруг себя и в себе, она везде вокруг и рядом с тобой, в тебе, во мне, в этой комнате. Представь, как делятся клетки и восстанавливаются поврежденные ткани, как выводятся токсины, и головная боль растворяется, уходит, исчезает. Ты же доктор, ты знаешь физиологию, ты сможешь себе это представить.

В Университете им показывали видео, как регенерируюся клетки под воздействием бакты, как восстанавливаются ткани. Так что представить Рей могла. Хуже было с Силой, которую надо было почувствовать. Вроде бы она и тут, рядом, но ухватить ее, заставить работать на себя, Рей не могла. От попыток концентрации только еще сильнее разболелась голова. Рей пыталась дышать ровно, но и это получалось плохо, – она начинала злиться. Поджав губы, Лейк уже хотела сказать, что не будет участвовать в этом фарсе, как вдруг головная боль стала уходить, постепенно уменьшаться, а затем лицо и спину закололо тысячью иголочек, это не было неприятно, скорее необычно. Лейк ахнула и распахнула глаза, коснулась пальцами губы и не почувствовала ссадины. Крифф! Она соскочила с кровати, бросилась к зеркалу – ни следа ушиба, повернулась спиной – ссадины, как не бывало.

- Вот это…

- Это одно из проявлений Силы, - усмехнулся Энакин, - всего лишь, - одобрительно кивнул, - ты молодец. Главное, не забывай практиковаться. У вас, к сожалению, будет много поводов для этого, - призрак посерьезнел, - береги себя, Рей. И его береги.

С этими словами он исчез.

***

Похороны Леи проходили на закате. Одетая во все черное Рей плакала, размазывая слезы по лицу, всхлипывая, пытаясь успокоиться. Ничего не выходило. Сотни существ со всех галактики пришли почтить память Леи Органы-Соло, принцессы Альдераана, члена семьи Наберри, дочери Падме Амидалы и Энакина Скайуокера, дочки Дарта Вейдера, которая теперь будет покоиться рядом с матерью. Звучали слова искреннего горя. Рей не видела и не чувствовала ни злорадства, ни радости. По Лее искреннее горевали. А она сама едва ли не больше всех.

Рей старалась быть сильной, но позволила себе утонуть в своем горе и чувстве вины. Они так плохо расстались, Рей умудрилась поругаться с Леей после долгой разлуки, а потом Органа умерла. Вот так просто оборвалась жизнь женщины, что заменила ей мать. Пусть не идеально, эгоистично, не поступаясь своими интересами почти никогда, но стала ей матерью. А теперь Леи нет. Хан обнял Рей покрепче, уткнувшись в плечо Соло, Лейк разрыдалась еще горше. Сам Соло едва держался: темные круги под глазами, бескровные губы. Он, казалось, похудел за эти дни, чуть покачивался, едва держась на ногах. Великая Сила, ведь прошло всего несколько дней! А казалось, что целая вечность.

Рен стоял чуть поодаль, мрачный и бледный. Рей все пыталась поймать его взгляд, хотела подойти, сказать слова утешения. Но так и не решилась. Оставила его одного, наедине со своим горем.

Они вернулись в особняк вместе с немногими приглашенными гостями. Увы, дом Наберри не мог вместить в себя всех. Звучали тихие речи, кто-то вспоминал, какая решительная и отчаянно смелая была Лея в юности, как противостояла Дарту Вейдеру, не стесняясь дерзить ему в Сенате. Вспоминали, каким талантливым сенатором, а потом и канцлером она была. Каким бескомпромиссным генералом. Даже хвалили ее как жену и мать, хотя все знали, что на семейном поприще Лея едва ли была так же талантлива, как в политике и войне. Но сегодня никто не хотел говорить о ней плохого.

Рей тенью ходила по комнатам, ей не нужны были слова утешения. Ей хотелось бы побыть с Ханом, но Соло окружили чужие люди, выражали свои соболезнования. Кажется, он и рад был бы сбежать, не слышать этого всего, но это было невозможно.

Рей вышла в сад, закурила, пошла по дорожке. Песок поскрипывал под ногами, солнце уже почти село, погружая окружающий пейзаж в полумрак. Еще не темноту, которой Лейк так боялась, но уже и не свет. Рей зябко передернула плечами, было тихо, лишь ветер легко шумел в кронах деревьев, играл травой, бутонами цветов. Лейк подошла к кусту желтых роз, которые так любила Лея, на глаза снова навернулись слезы.

- Прости меня, - прошептала Рей, - пожалуйста. Я так по тебе скучаю теперь.

***

Ей снилась Лея, она была моложе, чем в их последнюю встречу. Да и самой Рей было не двадцать шесть, а гораздо меньше. Лея смеялась, улыбалась Рей, легко трепала ее по щеке. Девушку окутал знакомый аромат ее духов, подействовал успокаивающе, умиротворяюще. В груди поселилось теплое чувство защищенности. Вокруг было много света, солнца, тепла. И Рей улыбалась в ответ на улыбку Леи, тянула к ней руки, легонько сжимала пальцы женщины. Хотела обнять, сделала шаг, но не успела. Налетел порыв ветра, мгновенно стало холодно, а потом вдруг Рей оказалась среди обломков дома на Чандриле. Совсем одна. В панике девушка огляделась. Нет, нет! Это не она! Она не хотела! Не хотела! Нет! Она побежала куда-то, желая выбраться отсюда, вырваться, найти хоть кого-нибудь. Но вокруг были лишь обломки, пасмурное небо со свинцовыми тучами нависало над головой, запах гари и крови пропитал все вокруг.

Рей открыла глаза. Сердце бешено колотилось, руки и ноги замерзли. Она поняла, что забыла закрыть окно. А еще в комнате было совершенно темно. Девушка замерла под одеялом, словно это могло помочь ей. Она всегда оставляла ночник включенным, но, видимо, забыла сделать и это. Нервная, паническая дрожь заставила Рей судорожно сжать в руках одеяло, она придушенно всхлипнула от ужаса. Темно. И тени в углах зашевелились, потянули к ней свои жирные щупальца, окутали ее, не давая дышать, не давая вырваться из этого кошмара. Темно. Холодно. Одиноко. Волны панического ужаса накрыли с головой, сердце колотилось где-то в районе горла, в ушах тонко-тонко звенело. Она должна пошевелиться, включить свет, закрыть окно. Сделать хоть что-нибудь! И не могла. Рей свернулась в клубочек, трясясь под одеялом. Темно. Лишь из-под двери пробивается полоска света, словно маяк в темном и холодном океане.