– А, точно, – вспоминает Даг, – ты был Испании в две тысячи третьем.

Киваю. В тот раз я соврал. Сказал родным, что лечу отдыхать с компанией однокурсников, а сам вернулся в общежитие в Шеффилде на две недели раньше остальных. Когда ребята приехали, я внимательно выслушал их впечатления о путешествии, записал в блокнот и позже выдал за свои собственные.

Даг качает головой:

– Одна поездка в Испанию с однокурсниками – и с тех пор ничего! Я думал, мне скучно живется, но по сравнению с тобой…

– Мне и здесь хорошо. – Если что, я могу быстро оказаться в нужном месте. Это успокаивает.

– Ну да. Оно и видно. – Нахмурившись, брат делает еще затяжку. – Знаешь, что бы я тебе посоветовал? Обратиться к опытному вра…

– Ясно, – перебиваю я и, сунув руки в карманы, начинаю пританцовывать на месте: холодно.

– У тебя столько лет нет девушки. Это же ненормально!

Сам того не подозревая, он напомнил мне о разговоре про «быстрые свидания», который состоялся у нас с Кэлли на той неделе. Помню, как она записывала заказ, а я любовался ее аккуратным почерком, серебряными сережками в форме парящих птиц, выбившимися из прически прядями волос и выразительными карими глазами. Так и хотелось пригласить ее куда-нибудь, но я сдержался и поторопился уйти, пока Кэлли не догадалась, о чем я думаю. Почти десять лет назад я запретил себе поддаваться чувствам, но они без предупреждения вспыхнули во мне, и я ничего не могу поделать.

– Ты сейчас говоришь только про секс, а не про серьезные отношения, – возражаю я.

Даг хмыкает, как будто уверен, что у меня нет ни того, ни другого.

– Есть специальные таблетки. Можешь заказать их по Интернету, если так стесняешься.

Он имеет в виду успокоительное средство от моей тревожности, но я не упускаю случая сострить:

– Мы слишком молоды, чтобы пить виагру, разве нет?

Даг секунду медлит, переваривая услышанное, а затем фыркает.

– И все-таки я хочу, чтобы ты правильно меня понял насчет отпуска. Попробуешь его нам испортить – и ты мне больше не брат. Сейчас главное для меня – жена и дети.

Нервно сглотнув, киваю. Я ведь желаю Дагу только добра…

– Мама умерла двадцать два года назад, Джоэл. Тебе давно пора повзрослеть. – Даг хлопает меня по плечу и, всучив свою дымящуюся сигарету, уходит в дом.

Я смотрю на то место, где раньше стояли клетки с кроликами. Раньше мы держали целый зверинец: собак, кроликов, морских свинок и даже уток. Но после смерти мамы отец не заводил больше домашних животных. Постепенно все звери умерли, и теперь лишь смех резвящихся динозавриков оживляет этот дом.

Несколько секунд стою неподвижно. Душа болит, будто в ней вновь открылась старая, незаживающая рана. Смерть мамы – самое большое горе в моей жизни. Еще раз пережить такую потерю у меня не хватило бы сил.

Через несколько недель после звонка Иана я наконец перебралась на новую квартиру. Мама и папа помогли мне с переездом. Вещей у меня накопилось столько, что каждому пришлось тащить по огромной коробке. Мне было неловко просить родителей приехать, но они совсем не возражали. По-моему, они даже обрадовались, что я обратилась к ним за помощью.

Родители отбыли около половины седьмого: мама торопилась на собрание книжного клуба.

Пару часов спустя папа возвращается, уже с Мерфи: мы решили привезти его под покровом темноты, чтобы никто ничего не заметил. Небо усеяно крупинками звезд. Я выхожу на улицу встретить папу. Дверь за моей спиной захлопывается.

– Спасибо за все.

– Пожалуйста, милая. – Папа передает мне поводок Мерфи. – Ты же знаешь: мы всегда рады помочь.

– Мне кажется, я для такого уже старовата, – признаюсь я. Сегодня холодно, и изо рта у меня вырывается пар. – В прошлый раз вы так же провожали меня в студенческое общежитие.

Папа улыбается.

– Брось! Для нас ты – всегда ребенок.

Улыбаюсь в ответ. Родители… Даже если ты конченый неудачник, они обязательно найдут, как тебя утешить.

Папа обнимает меня. Я прижимаюсь к его широкой груди, вдыхаю привычный запах.

– Хочешь, Мерфи побудет у нас еще несколько дней, пока ты не договоришься насчет него с соседом?

Возможно, это разумно, но я не могу бросить Мерфи даже на одну ночь. Всякий раз, глядя на него, гадаю, понимает ли он, куда пропала Грейс. Папа видит выражение моего лица и мягко сжимает мое плечо.

– Нет так нет. Но не лучше ли сказать риелтору правду?

Я смотрю на Мерфи. Уставший за день пес осоловело моргает.

– Я бы не стала откровенничать с Ианом.

Папа, человек высоких моральных принципов, собирается что-то возразить, но решает не спорить и молча целует меня на прощание.

– Спасибо еще раз за цветы.

На новоселье родители подарили мне цветочный ящик, в который папа посадил примулы, папоротник, плющ, вереск и альпийские фиалки. «Установишь его на подоконнике со стороны улицы, и у тебя будет прекрасный вид из окна», – заявил папа. Подарок тронул меня до слез. Я горячо поблагодарила папу. Представляю, с какой любовью он выбирал для меня растения и высаживал их.

Папа уезжает, а я смотрю на окна соседа. Жалюзи опущены, света не видно. Наверное, его нет дома. Конечно, мне не удастся долго прятать Мерфи. Но я надеюсь договориться с соседом.

Пытаюсь отпереть дверь, однако ключ почему-то не влезает в замочную скважину. Пару секунд недоуменно верчу его в руках и тут осознаю: это ключ от квартиры, а ключи от общей входной двери я оставила дома.

Отступив назад, проверяю, закрыла ли я собственные окна. Не то чтобы я всерьез намеревалась карабкаться на второй этаж по водосточной трубе… А может, сосед вопреки договору аренды предусмотрительно оставил запасные ключи где-нибудь под цветочным горшком? Увы, поблизости не видно ни горшков, ни коврика, под которым можно спрятать ключ.

Я уже почти успеваю смириться с мыслью, что придется провести еще одну ночь у родителей, когда дверь распахивается, и выходит молодой человек.

Мы оба замираем, потеряв дар речи.

– Здравствуйте. – Я чувствую, что очень рада его видеть. – Что… что вы тут делаете?

– Живу. А вы? – Джоэл присаживается на корточки и гладит восторженно вертящегося вокруг него Мерфи. – Привет, малыш.

– Живете?

Он выпрямляется. В его глазах проскальзывает любопытство. Джоэл, как всегда, красив. На нем темно-синяя куртка, узкие джинсы и коричневые ботинки.

– Почти десять лет.

Какой счастливый поворот!

Джоэл ждет, чтобы я объяснила свое присутствие.

– Я новая квартирантка.

– Квартирантка Стива? – изумленно уточняет он.

– Да.

Джоэл расплывается в улыбке.

– Замечательно!

– Даже не верится…

– Значит, мы с вами соседи. – Он трет подбородок. – Ну, как дела? Хотя я сегодня уже спрашивал… Но вдруг с тех пор что-то поменялось?

Утром мы немного поболтали в кафе. Обсудили двух женщин, сидящих рядом с прилавком, которые заявились с большой упаковкой разноцветной оберточной бумаги. Мы сошлись на том, что не стоит продавать рождественские атрибуты по крайней мере до декабря. А потом припомнили, что еще в феврале, раньше, чем за два месяца до праздника, сами с удовольствием покупали пасхальные яйца.

Пора признаваться.

– Если честно, я не могу попасть домой. Забыла прикрепить на связку ключи от общей двери.

– Когда я сюда только переехал, со мной случилось то же самое, – мягким баритоном успокаивает меня сосед, распахивая дверь пошире, чтобы дать мне пройти. От него приятно пахнет: сандаловым деревом и пряностями. Меня немного смущает, что из-за переезда я так неопрятно одета: в старый серый свитер с дырками на локтях и в треники. Хорошо, что уже темно!

– Большое спасибо! – Я вхожу и останавливаюсь. – Понимаете, мне вообще-то нельзя держать здесь Мерфи, но…

– Я совсем не против.

– Спасибо! – с облегчением выдыхаю я.