– Это где? – спросила вошедшая медсестра. – Да у нас в больнице. Со всеми конфликтовал, сестёр обижал. Сёстры отказывались с ним ходить на наркозы. – Правильно. Так козлу и надо: – встряла одна из сестёр, сидевшая за столом. – А не пробовали повлиять через главврача? – Как? – Ну, от сестёр коллективное письмо. – А что толку то, ведь не уволит. – Круто, но я не разделяю, чтобы так просто сдать ментам! – А чтобы ты сделал? – Ну не знаю, Поговорил бы. Может морду набил, но не так же. – В комнате загалдели, зло, глядя на врача. – Подождите ребята. А если с вами так же. Понравиться? – Делиться надо, и не обижать сестёр – резюмировала анестезистка. – Да! Борзые вы, однако, – вставая из – за стола, прокомментировал врач. – Какие есть. – В ординаторской, этажом ниже врач – акушер заполняла историю родов. – Скажи, – интересуется он: – а зачем тебя вызывали? Кто опять провинился? – Да никто. Просто администрация «давит» на Оксану. Видимо «начмед» хочет убрать. – За что, ведь она же пашет за «хозяина». Частенько вызывают из дома. Неужели не защитит? – А ему это надо? Другая дурочка найдётся. – Понятно. А нашей «змее» то, что за резон? – Ищет место для подруги, дочка которой скоро выйдет из декрета. – Вот оно что, ты посмотри, какая сука. – А ты как думал. Почти год занижала выплаты по сертификатам. Как будто другим деньги не нужны. Тут только одной дочке в институт прорву надо. Но потом видимо надоело, – отстала. Накануне, – она вопросительно взглянула на врача: – На планёрке был? – Нет. – Так вот досталось неонатологу (детский врач новорожденных). Оказывается, та меньше минуты держала ребёнка на животе у матери! Естественно скандал. Нарушены рекомендации УНИСЕФ. А как скажите держать дольше, если рядом на «матке» холод. Ведь «грелку» со льдом ещё никто не отменял. Та естественно стала препираться, а начальство этого не любит. Поднимают меня. А что я скажу? Не будешь же топить коллегу- врача. Повели бедную вставлять фитиль к главному. – Но для этого нужно прогнуться, а девчонка, видимо, отказала. – Конечно! Если бы знала, что зачтётся, то непременно бы разрешила. – Акушер бросила взгляд на анестезиолога. – Этот коротконогий самец мнит себя «мачо», видимо полагая, что молодые сотрудницы ему не вправе отказать. – А как ты думала, иногда это проходит, ведь люди бояться потерять работу.

Часто женские коллективы похоже на серпентарии, где разные виды «гадов», свернувшись в клубок только и ждут, чтобы ужалить, донести, оговорить и выжить. Ползают мирно до поры до времени, пока вместе не определят жертву. Реальную атмосферу, и микроклимат формирует непосредственно руководители, в данном конкретном случае главврачи и заведующие отделениями. И мало доверять, необходимо уважать труд специалиста, особенно если он участвует в коллективном процессе. Но взаимоотношение в коллективе (роддома) сродни взаимоотношению в «гадюшнике», или курятнике, в зависимости от особенностей характера. Дамам свойственна привержённость к сочинительству и распространению сплетен. Хотя эти качества присущи и мужчинам. В коллективе тёткам преимущественно за 40, и это настоящие змеи, умеющие лгать при благочестивом выражении лица. Вечно с претензиями, только и ждут к чему бы придраться. – Или вы думаете, что если улыбаются вам в глаза, то за глаза гадости не говорят? – Ещё как! Отбросьте иллюзии, здесь постоянные сплетни, интриги. Вы как минимум вызываете раздражение, и если проявите слабину – закусают, или ядом забрызгают. Я бы не хотел, конкретно называть лица и больницы где пришлось работать, так как описываемые события носят системный характер; – ведь низкая зарплата при высокой загруженности рождает озлоблённость. Особенно, когда на виду куют «бабки» плюя на коллектив, который в своей здоровой основе не принимает эту игру без правил. Жёсткий бизнес не в их привычках. И молчат! Ввязываться в интриги и дружеские союзы опасно. Иногда полезно прикинуться наивным до глупости, зато шкура будет цела. Мало кто идёт на работу выполнять должностные обязанности. Главное, – уметь пользоваться профессиональными возможностями. С годами становятся психологом, и видят: – с этой беременной можно взять деньги. И здесь не зевай, снимай «пенки», опередив других. Если утром, нет хруста купюр, то явно не повезло. Дежурство – это работа, тут не может быть друзей. Чего стоят поборы с сотрудников. Но это не каждому дано. Гадюшник – вместилище разных видов змей. И представляете, какая гремучая смесь сосредоточена в нём – родильном доме, к сожалению, не одном. Чтобы выжить в подобных условиях, необходимо накопить немало опыта и яда, чтобы тебя не сожрали. А в ответ надо кусаться и жалить всех без разбору. Так как в этой конторе работают в основном женщины, то объяснять не стоит, какие неприятности проистекать могут. К сожалению и мужчины не отстают, делясь таким же ядом. Представляете картину с этими ползучими тварями. Кругом различные лица змей – с колючими и вытаращенными глазами. Добро пожаловать в серпентарий.

Опаздывая на службу, врач спешил, ловко минуя ступеньки скользкой лестницы. Несмотря на приличный вес, мощный костяк туловища легко справлялся с подобной задачей, хотя для постороннего взгляда было ясно, что человек растренирован. Увы, но неизбежная цена дежурств в условиях гиподинамии, делала мышцы сотрудников дряблыми, увеличивая вес за счёт отложений жира. А тут ещё тяжесть в затылке. И хотя голова с похмелья уже не болела, лёгкое головокружение всё же нарушало координацию движений, и опоздавший опасался получить травму. – Чёрт меня дёрнул так нализаться! А всё упёртый свояк; – давай, да давай, словно жрёт водку последний раз. Ведь просил, хватит, так нет, прёт ещё бутылку, благо жена уехала на специализацию. Теперь выслушивай нотации шефа; – а здесь его хлебом не корми, дай покуражиться. Определённо вставит фитиль в задницу. Пропал день. – От быстрой ходьбы, парень запыхался и, открывая дверь в ординаторскую, изобразил на лице вину. – На дороге попал в пробку, прошу извинить. – Шеф, бросив взгляд на часы, кивнул, продолжая внимать докладу. – Видно сегодня не моя очередь, – повеселел он. – Три операции за ночь, – подводя итог, устало закончил пожилой врач. Словно чуткий барометр, фиксирующий бурю, медицинские сёстры подозрительно не галдели, преданно заглядывая в глаза начальства. Видно тот пришёл на работу, не в лучшем расположении духа, и эту грозную ауру женщины ощущали кожей. В ординаторской висела настороженная тишина, и только через открытую форточку долетал шум проезжающих машин. Вальяжная фигура в кресле, мастерски выдержав паузу, приступила к экзекуции. – Почему не вывели женщину из седьмой палаты, ведь прошло больше двух суток? – мягкий обволакивающий голос словно приглашал к откровенности. – Так это же наша сестра из детского отделения, и просила оставить, – стал объясняться вновь дежурный врач. – Я Вам докладывал. – Та,… а… к. – молодое лицо заведующего, наливалось «праведным» гневом. – Я очень редко напоминаю, но вы вынуждаете! – откинувшись на спинку кресла, он обвёл присутствующих цепким взглядом. – Что значит просила? Мне наплевать! – в голосе шефа, завибрировали нотки металла. – Если подошла очередь «генералить» палату, то её следует мыть, а женщин переводить. – Но в послеродовом отделении нет мест, – пробовал оправдаться пожилой. Ему, было обидно выслушивать такое от своего бывшего ученика, которого недавно натаскивал к работе. Не прошло и полгода, как молодой шеф всё забыл, демонстрируя иной тип управления. – А мне наплевать. Куда хотите туда и переводите, хоть в девятую, – глаза начальника отливали желтизной, словно у голодного хищника. – Да! Весьма мудрое решение – хмыкнул про себя опоздавший, присаживаясь на свободное место рядом с пожилым. – К лихорадящей бабе подложить оперированную…. Ну и дела, тебе, что жена не дала, ведь это наша сотрудница. Вот уж действительно всё относительно: – давно ли тебя сосунка всем отделением учили! И вот, результат; – сейчас ты начальник, а мы кто? Сезонные рабочие? – Когда по понятным причинам (пристрастие к алкоголю) сняли прежнего, главврач поставил на заведование своего. Отпрыск директора большого завода пришелся весьма кстати, ведь как – то следовало папу отблагодарить за финансовую помощь больнице, у которой в трудные времена не хватало даже мебели. Тогда и у себя дома кое – кто поменял гарнитур. Грех было не воспользоваться. Смена заведующих не была внезапной. Ожидаемая ротация давно витала в воздухе, и сотрудники ждали перемен. Но молодой протеже, недавно закончивший ординатуру, боялся практической медицины, как чёрт ладана. Парнишку начинала бить мелкая дрожь, когда он приступал к наркозу, и вид трясущихся рук с металлическим ларингоскопом,* вызывал у присутствующих законную тревогу, о судьбе зубов пациентки. Хотя если отдать должное, не лишённый ума и хватки, парень довольно быстро адаптировался, входя в русло анестезиологической колеи; – но барские замашки и спесь, у дитя совковой номенклатуры, остались. Новый шеф осуществлял руководство, не утруждая себя повседневной работой отдавая (в том) приоритет подчинённым.