ВСЕ В МИРЕ В ЭТОМ… Все в мире в этом прорастает Из мук земных и неземных, И постепенно увядает, В потоке дней порой пустых. Но мы цепляемся за каждый, Из прожитых здесь нами дней, И выбираем самый важный, Тот, что для нас всего важней. Для нас его судьба ковала, В потайной кузнице своей, Где, может, Богу присягала, При зарожденьи наших дней. И вот теперь, когда известно Пред кем колени преклонить, Мне остается неизвестным, Какой был у нее мотив? Он, почему пропет был ею, Давно тогда и жив теперь, — Мне непонятно то, – не знаю, Куда же привела, та дверь? И, кем за ней, я оказался, Когда туда в нее вошел, Я никому в том не признаюсь, Что я себе там приобрел. То будет пусть моею тайной, Той, что сегодня я храню, В этой истории печальной, В которой я еще живу. ПИШУ СТИХИ Я, РУК НЕ ПОКЛАДАЯ
Пишу стихи я, рук не покладая, В любое время ночи или дня — И мне зачем, она здесь жизнь такая, Скажите мне, пожалуйста, друзья? Какую горькую себе нашёл забаву, Слова тут разные в один клубок сбивать, — Они ведь мозг мой могут продырявить, Что мне его придётся залатать. Собьются то в клубок – то врассыпную — Попробуй только их потом собрать, Картины тут дают: одну – другую, Те, что порой нельзя даже понять. Их бешенное здесь идёт вращенье — Не знаешь, результат будет какой? Это какое – то ума тут помрачненье: Страстей и мыслей пагубных полёт. Может я их лишь для того слагаю, Чтобы себе хоть что – то объяснить: То на себя сержусь – то вновь страдаю— Боюсь одно хоть слово упустить. Кто первым стал вращать он карусели, Коротких очень или длинных строк, Тех, что со временем изрядно надоели, Что даже сам я их стереть готов. Здесь, в нашем мире, много совершенства, Во всем, что есть, и даже и в стихах, Тех, что дают собою нам блаженство, Той музыки, таится что в словах. И он её, кто первым здесь услышит, Он, может, первым в рай и попадёт, Где Божий глас он для себя услышит, Тот, что к себе его и призавет. Все, что сказал я, ты о том не думай, А только строки эти прочитай, Строки стихов, что я тебе придумал, — Тогда, быть может, попадешь ты в рай! ДУША СКОРБИТ И ОЧЕНЬ ПРОСИТ Душа скорбит и очень просит, Лишить чтоб памяти ее, Той, что ей горе лишь приносит — Никак ни радость для нее. Ей лучше бы другую память, Ту, что могла бы сохранить, То тело, в ком она сидела, Его стараясь наградить. Верой в загробную ту жизнь, Что все ж когда – нибудь придет, Ко всем нам, кто готов уж к тризне, И ничего уже не ждёт. Скорби, душа моя, скорби ты, Но свою память береги — Она всегда должна с тобой быть, В начале и в конце пути. Я ДЛЯ СЕБЯ ПРЕДЧУВСТВУЮ ПАДЕНЬЕ Я для себя предчувствую паденье, А ни какое – то там восхожденье вверх. И это для меня не потрясенье, — Ведь я давно себя в такое вверг. Ничем не радует меня моя фортуна, Но с нею в спор вступать я не хочу — Просто она, несбывшаяся дура, И я все знаю это и молчу. Привык к её размеренному бегу — И от неё уж ничего не жду, И, кем бы ни был я здесь в жизни этой, За все, что есть, её благодарю. Она моя, теченья дней программа: Её составил кто – то для меня, — Она, как будто б есть тут панорама, Моего в мире этом бытия. Так пусть она вращает круг событий, Что происходят здесь вокруг меня, И я, без всяких – разных там наитий, Буду за все благодарить ея. КАК ПОКАЗАТЬ СЕБЯ МНЕ МИРУ?… Как показать себя мне миру, Во всей своей, что есть, красе, И, чтоб то не было брезгливым, — Ведь люди разные тут все. Одним я, может быть, понравлюсь, Другие, просто, наплюют, На то, что всем я им представлю, И покажу все: тут и тут … Но мне, самой – то, все приятно, Как никому и никогда, — Пусть видят все, что я опрятна, А все другое – не беда. Все, надо что, я им раскрою И хоть чуть – чуть да покажу, И пусть, как волк, кто – то завоет: «Ах, как же я тебя хочу!» Не знаю, как – кому, но мне – то Приятно будет это все: Себя приятно мне представить, — Раз мне другого не дано. |
