— Здравствуйте, мистер Малфой, — улыбнулась Грейнджер. — Взаимно.

Драко подавил в груди вздох, изо всех сил пытаясь рассмотреть в лице отца хотя бы каплю напускного лицемерия, но с удивлением не обнаружил абсолютно ничего, кроме доброжелательной улыбки. Кто бы мог подумать — Люциус Малфой принимает в своём доме Гермиону Грейнджер, и палочки обоих все ещё находятся при них.

— Драко, ты не навещал нас с матерью все это время, — налив себе чашку кофе, начал непринуждённый разговор Люциус. — Думаю, что было бы неплохо как-нибудь пообедать всем вместе. Что скажешь? Может быть, и мисс Грейнджер захочет к нам присоединиться?

— О, спасибо за приглашение, мистер Малфой, я…

— Я и мисс Грейнджер будем приходить с официальными визитами раз в неделю, — перебил Гермиону Драко, глядя прямо в глаза отцу. — Думаю, простого чаепития перед беседой будет вполне достаточно.

Над столом повисла тяжелая тишина, густая настолько, что, казалось, воздух можно было с легкостью разрезать десертным ножом, который крепко сжимал в ладони Люциус, не сводя с Драко взгляда. Он сверлил его глазами ещё буквально несколько секунд, потом тихо усмехнулся и повернулся к Нарциссе.

— Дорогая, не стоит ли попросить домовиков подать к чаю те чудесные булочки с клубникой? — как ни в чем не бывало с улыбкой спросил он. — Насколько я помню, наш сын очень любил их в детстве.

— Не нужно, мама, — подняв ладонь на уровень лица, сказал Драко. — Думаю, что у меня совсем нет настроения для этого десерта. Будь добра, отведи Гермиону в нашу библиотеку. Уверен, что вы прекрасно продолжите пить чай и там. Мне хочется как можно скорее закончить здесь свою работу.

Он видел, как вытянулось лицо отца, когда он произнёс последнее слово, и к своему удивлению ощутил ком в горле. Впервые за столько лет ему стало не по себе от того, что он намеренно и так по-детски пытается зацепить Люциуса хоть чем-то. Червячок сомнения, все это время нашёптывающий Драко, что, возможно, ему стоит хотя бы выслушать отца, вновь поднял голову и возобновил свой упрямый рассказ, тем самым заставляя его чувствовать себя ещё хуже.

— Конечно, дорогой, — Нарцисса встала со своего места и, напоследок сжав ладонь Люциуса, что не укрылось от пытливого взгляда Драко, повернулась к Грейнджер. — Прошу за мной, Гермиона. Я распоряжусь, чтобы нам подали чай в библиотеку.

— Я зайду за тобой, как только мы закончим, — вполголоса сказал Малфой Гермионе и, дождавшись, пока она и Нарцисса выйдут из столовой, повернулся к отцу. — Ну, где мы можем побеседовать? Идём в твой кабинет? — спросил он, стараясь держаться показательно небрежно, но на последнем слове его голос предательски дрогнул. Слишком много тяжёлых воспоминаний из детства были связаны с кабинетом отца.

— Я бы предпочёл остаться здесь и продолжить пить чай, пока мы разговариваем. Если ты не против, конечно, — Люциус сделал небольшой глоток из своей чашки и выжидательно уставился на него.

Драко нервно закусил щеку изнутри и подозрительно прищурился, изучая его лицо. Он вновь и вновь пытался рассмотреть за его маской напускной небрежности хоть какую-то эмоцию, но тщетно. Люциус все так же оставался беспристрастен.

— Как скажешь, — наконец ответил он, стараясь выглядеть максимально непринужденно. — Тогда будь добр, отвечай на мои вопросы.

— Только если ты потом ответишь на мои, — Люциус поставил свою чашку и откинулся на спинку стула.

— Я пришёл сюда не для того, чтобы играть по твоим правилам, — отрезал Драко. — Мы будем неукоснительно соблюдать протокол. Поэтому давай уже начнём. Мне хочется как можно скорее уйти.

— Мать скучает по тебе, — вновь надавил на его больную мозоль Люциус. — Ты мог бы хотя бы иногда навещать ее. Не во время наших обязательных бесед, а просто так.

— И где же будешь в это время ты? — ехидно скривился Драко. — Мне будет достаточно видеть тебя раз в неделю. Делать это чаще я не планировал. Лучше расскажи мне, как ты живешь после освобождения из Азкабана? Держу пари, находиться дома тебе нравится намного больше, чем в тюремной камере?

— Расскажи мне… — Люциус отодвинул чашку и, опустив локти на стол, слегка наклонился вперёд.

— Отвечай на поставленный вопрос, — холодно перебил его Драко. — Я же сказал — мы будем действовать по протоколу.

— Расскажи мне все, — вновь сказал Люциус, не сводя с него глаз. — Как ты жил после того, как меня заключили под стражу?

— Уверен, что мать подробно писала тебе о том, как я провожу все своё свободное время, — выплюнул Драко, ощущая, как от плохо сдерживаемого гнева начали мелко трястись ладони. Черт, если бы он знал, что все-таки не сможет себя контролировать, то ни за что не предложил бы Поттеру свою кандидатуру в качестве куратора. Гори оно все Адским пламенем.

— Я хочу услышать это от тебя, сынок, — упрямо продолжал гнуть свою линию Люциус. — Мне нужно знать…

— Ты потерял право звать меня своим сыном, — процедил Драко. — В тот самый день, когда отказался от меня. Ты потерял его.

Люциус с силой сжал ладони в кулаки, отчего костяшки его пальцев стали белыми. Он слегка наклонил голову вбок и, тяжело вздохнув, прикрыл глаза. Драко внимательно наблюдал за сменой эмоций на его лице, в ожидании ответа. Если он все помнил правильно, то прямо сейчас перед ним была та, которую он видел всего пару раз в своей жизни. Стыд.

— Никогда и ни о чем я не жалел так сильно, как о том, что сказал тебе в тот день, — хрипло пробормотал Люциус, наконец распахнув глаза. — Мне очень, очень жаль.

Драко шумно выдохнул и скомкал в ладонях лежащую на столе салфетку. Столько лет он надеялся услышать от отца хоть что-то отдаленно напоминающее извинения, но сейчас он словно не знал, как поступить с этими словами. Он точно не мог его простить. По крайней мере, не сейчас, но и просто проигнорировать это он тоже уже не мог.

— Что именно ты хочешь узнать? — избегая смотреть отцу в глаза, спросил он. — Ты сказал, что тебя интересует, как я жил после того, как тебя посадили в Азкабан. Что именно тебя интересует? Моя личная жизнь или, может быть, моя почти смерть?

— Смерть, — почти шепотом ответил Люциус. — Что случилось в тот день, когда ты чуть не умер? Почему это вообще произошло?

По спине Драко побежали мурашки, и он нервно пошевелил лопатками в попытке отогнать неприятные ощущения. Во рту внезапно резко пересохло, и язык словно отказывался повиноваться своему хозяину, не желая складывать слова в предложения. Малфой быстро взял в руки свою чашку с чаем и в несколько больших глотков осушил ее до дна.

— Я все никак не мог завязать с наркотиками, — вполголоса начал он свой рассказ, как только вновь обрёл способность говорить. — Каждый чертов день я клялся себе, что эта доза будет последней, и каждый день сам себе лгал. Стоило мне закрыть глаза хотя бы на мгновение, под веками тут же загорались образы погибших по моей вине людей на войне. Я слышал их крики, видел их в своем отражении в зеркале. Ломка усиливала все мои ощущения стократно, поэтому я стал постепенно увеличивать дозу, чтобы хоть как-то заглушить все это.

Он на мгновение замолчал, наконец решившись посмотреть в глаза отцу. Люциус сидел практически не шевелясь, и на его лице вновь невозможно было прочитать абсолютно никаких эмоций, но Драко видел, как мелко подрагивают его пальцы на ободке чашке. Странно, но это движение лишь добавило ему сил продолжать свой рассказ. Значит, Люциусу действительно важно знать эту часть его истории. Значит, все, что здесь происходит не просто так.

— В тот день видения одолевали меня особенно часто, — откашлявшись, продолжил Драко. — У меня было ощущение, что все мертвецы собрались в гостиной моей квартиры и буквально рвут мое тело на части, причиняя невыносимую боль. Поэтому когда я получил дозу, то от страха принял намного больше, чем обычно. Мне сложно сказать, что именно привиделось мне под кайфом, но в какой-то момент я понял, что покончить с собой — единственный выход спастись.

Ладони Люциуса, сжимающие чашку, резко дрогнули, проливая напиток на стол. Но он, совершенно не обращая на это внимания, лишь внимательно вглядывался в лицо Драко, и, казалось, практически не дышал, слушая его рассказ.