Зигурд медленно осмотрел помещение. Картинка все еще слегка расплывалась перед глазами. Яркое солнце напористо врывалось сквозь грязноватые окна, как будто и не было вчерашней грозы. Зал был почти пуст, если не считать пары страдальцев, так же как и он, уснувших за столом. Трактирщик за стойкой насвистывал под нос какую-то мелодию и энергично протирал полотенцем стаканы и кружки.

Вдруг снаружи послышался стук копыт. Зигурд насторожился: «Всадники… Кого могло принести в такую рань?» Он посильнее нахлобучил шляпу на голову и развалился на стуле, притворившись спящим.

Через несколько минут дверь распахнулась, и на пороге показались солдаты в форме Серебряной Стражи. Сквозь полуприкрытые веки Зигурд внимательно наблюдал за вошедшими. Их было семеро. Один из них — по всей видимости старший по званию, снял шляпу, и сквозь редкие пряди волос ярко блеснула его гладкая лысина.

«Бергманн! — узнал его Зигурд. — Проклятье! Что он тут делает?»

Между тем, двое стражников встали по бокам от входной двери, а майор Бергманн подошел к трактирщику и начал показывать ему какие-то бумаги. Тот недоуменно уставился на них, а затем, присмотревшись, слегка кивнул головой.

«Ищут нас, — догадался хейдеронец. — Твою мать!»

Времени на раздумья не оставалось. Нужно было срочно что-то предпринять!

Зигурд поднялся, с грохотом опрокидывая стул. Глаза присутствующих дружно обратились к нему. Пошатываясь и хватаясь за стены, наемник направился в сторону лестницы. Солдаты насторожились. Хейдеронец загорланил песню как можно более пьяным голосом:

Быва-али дни весе-елые

Гуля-ял я молоде-ец!

Затем внезапно замолчал, икнул, зажал рукой рот и булькнул, будто собираясь вот-вот проблеваться.

Бергманн и стражники брезгливо отвернулись. «Очередная пьяная свинья», — подумали они.

Зигурд между тем добрался до лестницы и убедившись что никто его не видит, пулей взлетел наверх.

Он резко распахнул дверь в спальню своих попутчиков. Доминика и Себастьян испуганно подскочили на кровати и ошарашено уставились на него.

— Что случилось? — хриплым ото сна голосом спросил юноша.

— Уходим! Живо! Здесь Бергманн и куча солдат! — поворачивая ключ в замке выпалил наемник.

Себастьян спустил ноги на пол.

— Выйди! Нам нужно одеться! — пробормотал он.

— Нет времени! — отрезал Зигурд.

Он вцепился в плечо юноши и рывком поднял его с постели. Затем подхватил Доминику и поставил ее на пол.

— Уходим через окно!

Зигурд скинул с кровати одеяла и подушки, одним махом сгреб на постель все разложенные и развешанные по комнате пожитки, и связал концы простыни между собой, так, что получился огромный набитый вещами узел. Он распахнул окно и сбросил узел вниз.

— Скилик, ты — за мной! Себастьян, помоги ей!

Он вылез в окно и на миг повис, держась руками за подоконник, затем разжал пальцы, спрыгнул на косую крышу стойла и съехал по ней на землю.

Доминика выглянула вниз и с опаской уселась на подоконник. Зигурд встал возле навеса.

— Давай!

Путаясь в ночной рубахе, Доминика развернулась, вцепилась в подоконник руками и свесила ноги. Себастьян поддерживал ее, чтобы она не свалилась раньше времени. Она спрыгнула на навес, и скатилась с него прямо в объятия Зигурда. Он подхватил ее и плавно опустил на землю, не отказав себе при этом в удовольствии облапать ее тело через тонкую ткань сорочки.

В дверь спальни громко заколотили. Себастьян тоже спрыгнул вниз. Беглецы оказались на заднем дворе таверны. В стойле стояло несколько лошадей, но все они были расседланные, а времени седлать их уже не было.

Однако рядом к ограде было привязано семеро коней в полной сбруе — на них, по всей видимости, и приехал Бергманн со своими стражниками. Самих солдат пока не было видно, но они могли появиться здесь с минуты на минуту.

— Что теперь? — спросил юноша, нервно оглядываясь по сторонам.

— Валим! — скомандовал Зигурд.

Он закинул тюк с пожитками на одну из лошадей и велел Себастьяну закрепить его на седле. Затем достал из-за голенища нож и перерезал веревки, которыми три скакуна были привязаны к ограде.

— А теперь — маленький сюрприз, — пробормотал Зигурд, подошел к оставшимся четверым коням и надрезал подпруги, которыми седла крепились к их спинам.

Беглецы вскочили на лошадей и объехали таверну, чтобы выбраться на дорогу. В эту минуту из дверей показался Бергманн и увидел их.

— Стоять! — заорал он, выхватывая пистолет.

За ним выскочили трое солдат.

— Не дайте им уйти, — крикнул майор, пытаясь прицелиться в убегающих.

Один из стражников схватил лошадь Себастьяна под уздцы. Тот рванул поводья на себя, конь заржал, встал на дыбы, забил копытами в воздухе и угодил ими по лбу нападавшего. Враг рухнул, как подкошенный, и юноша помчался прочь со двора.

Тем временем Бергманн и остальные солдаты беспорядочно палили по беглецам из пистолетов. Доминика крепко вцепилась в гриву лошади и ударила босыми пятками по ее бокам. Животное взметнуло хвостом и резво помчалось к распахнутым воротам.

Но едва девушка выехала за ограду, как услышала резкий свист, а затем ей в лицо брызнул фонтан крови. Пуля попала кобыле в шею. Та пронзительно заржала, захрапела, покачнулась и начала заваливаться на бок. Доминика похолодела от ужаса, она выдернула ноги из стремян и собралась спрыгнуть с лошади, чтобы та не придавила ее, но тут мимо промчался Зигурд, на скаку подхватил ее и затащил на своего коня.

— Держись! — крикнул он, и всадил каблуки в бока жеребца.

Ветер свистел в ушах, ночная сорочка задралась до пояса, обнажив нижнее белье, но сейчас Доминике было не до приличий. Она неустойчиво сидела поперек седла, и ей пришлось держаться за гриву изо всех сил, чтобы не свалиться от бешеной скачки.

Лошадь резко пустилась в галоп. Доминику сильно тряхнуло, и она чуть было не сорвалась на землю, но Зигурд обхватил ее поперек талии и удержал в седле.

Конь стремительно уносил их прочь, вздымая комья грязи из-под копыт. Себастьян оглянулся, удостоверился, что его спутники скачут следом, и пришпорил своего жеребца.

Бергман и солдаты сделали еще несколько выстрелов вслед беглецам, затем майор скомандовал: «По коням!»

Стражники поспешно отвязали оставшихся лошадей и пустились в погоню. Но не успели они проскакать и сотни метров, как на конях одна за другой начали лопаться надрезанные подпруги. Седла съехали с крупов, и всадники на полном ходу послетали на землю. Двое их них свернули шеи, Бергманн же отделался сломанной рукой и треснутым ребром.

***

Беглецы проскакали некоторое время галопом, пока окончательно не убедились, что за ними нет погони. После ночной грозы дорога блестела от луж, быстро сохнущих под палящими лучами солнца. Впереди в туманной дымке виднелись предгорья Хейдерона, а по бокам расстилались зеленые холмы, покрытые густыми лесами.

Зигурд увидел впереди отходящую от дороги неприметную тропинку.

— Себастьян, сворачивай! — крикнул он.

Юноша натянул поводья и повернул в чащу. Наемник поехал следом за ним. Густая тень подарила им столь желанную прохладу. Всадники пустили лошадей шагом. Нужно было найти место для привала, и, наконец, одеться, потому что Себастьян до сих пор был в одних портках, а Доминика — в ночной рубашке.

Тропинка впереди сделала резкий поворот, и Себастьян скрылся в густых зарослях. Лошадь Зигурда чуть отстала и медленно плелась сзади. Впрочем, никто ее не подгонял, и уставшее животное неспешно брело, утопая копытами в мягком ковре из еловых игл. Доминике теперь не нужно было судорожно цепляться за гриву, пригибаясь к шее лошади, и она смогла наконец выпрямиться. Девушка млела, ощущая позади себя тело Зигурда и его горячее дыхание на своем затылке. Она подалась назад, прижимаясь к любимому. Он обхватил ее рукой, притянул к себе и принялся ласкать ее грудь сквозь ночную сорочку. Доминика запрокинула голову и повернула к нему лицо. Хейдеронец наклонился к ней и жадно приник губами к ее рту.