— А я думала, знаменитости прячутся в отдельных кабинках, подальше от зевак, — Фэр покоробило, когда люди с соседних столов оглянулись на них.

— Мы здесь не для того, чтобы просто поесть, — сощурил Джерри зелёные очи. — Желательно попасться на глаза папараццы, — он щёлкнул пальцами, подзывая официантку. Та принесла меню, цены в котором Фэр поразили до глубины души.

— Ну и цены тут! Ты не мог выбрать местечко попроще? — шепнула она через стол.

— Ты считаешь меня каким-то беспринципным животным? — рассмеялся Джерри, прикрыв рот папкой с меню. — Я умею быть кабальеро и не настолько мелочен, чтобы приглашать даму в дешёвую забегаловку. Да и отходами я не питаюсь. А здесь готовят чудесно. Ты можешь заказать всё, что хочешь, не глядя на цену. За ужин платить буду я, и это не обсуждается. Надеюсь, ты не страдаешь чрезмерным феминизмом? Я был бы крайне разочарован.

Фэр пожала плечами — ярой феминисткой она не была. Поэтому заказала кучу еды: мясной салат, жареного цыплёнка с гарниром из овощей, десерт — мороженое со взбитыми сливками и коктейль «Блю Гавайи»: ром, блю-кюрасао (голубое вино с острова Кюрасао), смешанные с лимонным и ананасовым соками.

Джерри, хихикая, наблюдал, как она уплетает вкуснотищу, что принесла официантка. И правда, повар у них отменный. Смешки Джерри Фэр не раздражали, скорее забавляли — взгляд у него был говоряще-заинтересованный. Неужели она ему нравится? Поразительно, учитывая, в какой среде он вращается и скольких красивых женщин встречал. И Фернанда подумала: возможно ли завести романтические отношения с таким человеком? Скорее нет, чем да. Он — знаменитость и на людях носит маску. Судя по всему, капризен он до предела. И опять ничего не ест. Заказал себе нечто странное: нарезанный сыр с плесенью и салат из спаржи, брокколи, кукурузы и морской капусты. Без масла и без соли. Закрутил всё в листья салата и ковырял этот импровизированный конвертик уже с полчаса, запивая минеральной водой без газа.

— Ты когда-нибудь питаешься нормально, Джерри Анселми? — укорила Фэр. — Никогда не видела, чтобы мужчина ел одну траву. Так и ноги протянуть недолго.

Джерри многозначительно повёл бровью.

— О, ты многого обо мне не знаешь! — ушёл он от ответа. — Перестань на этом зацикливаться. Какая-то ты помешанная на еде.

— Я не помешанная, — покраснела Фернанда. И правда, какое ей дело? Он ей не родственник, не муж, не жених, даже не друг. Так, случайный знакомый. — Да, я люблю вкусно покушать. Но сейчас я чувствую себя прожорливой гусеницей. На твоём фоне.

— Здоровый аппетит — это супер, — мило улыбнулся он. — Не надо меня стесняться, я не кусаюсь. Расскажи лучше о себе.

Этот вопрос поставил Фэр в тупик. Она не была склонна к самоанализу и не любила откровенничать.

— Не знаю я что рассказывать, — скривилась она. — У меня обычная жизнь, нет в ней ничего особенного. Это у тебя концерты, гастроли, эпатажные люди вокруг.

— Свою жизнь я и правда обыденной не считаю, — подтвердил Джерри. — И я не требую, чтобы ты рассказала всю свою подноготную. Мне это неинтересно. Но удовлетвори моё любопытство, мисс. Почему ты выбрала профессию полицейского? Она и ты никак у меня не ассоциируетесь друг с другом. Сколько я не стараюсь понять, картинка не складывается.

— Не знаю, — Фернанда с аппетитом трескала цыплячье крылышко. — Так повелось. Меня всегда возмущало, когда по телевизору говорили, что преступники гуляют на свободе и никто их не ловит. Возмущало, что гибнут хорошие люди, а мрази живут и здравствуют. Да и в детстве я вечно защищала слабых. Если кого-то обижали, я вступалась.

— Борец за справедливость? — скептически фыркнул он.

— Вроде того.

— Но разве ты не знаешь, мисс инспектор, что справедливость — понятие относительное? То, что кажется справедливым тебе, не всегда справедливо по отношению к другим. И законы тоже несправедливы, ведь их составляли люди. Люди писали и библию, где понятие о справедливости иное. Люди несовершенны и часто ошибаются.

Фэр не любила философские размышления, поэтому промолчала, скрывая вновь появившееся раздражение. Вздумал ей морали читать, сомневается в правильности выбора её профессии. Умник нашёлся.

— А вот ты, Джерри Анселми, почему выбрал профессию певца?

— Потому что люблю петь.

— И с какого момента ты это понял? — Фернанде захотелось его поддеть. — Хотя нет, дай угадаю — ты пел с детства во флакончик от лака для волос.

— Нет, — дразняще прикусил Джерри кончик языка. — Лет примерно эм-м-м… в двадцать.

— А что так поздно?

— Это долгая история. Возможно, когда-нибудь я её тебе расскажу. Поначалу это было вынужденно, а теперь я люблю свою профессию. И не хочу менять её. Она дала мне очень многое, сделала реальным то, о чём я раньше и не мечтал.

Эта речь ничего Фернанде не объяснила. Вот что у него за манера — путать следы? Говорит много и ни о чём, ловко обходя острые углы.

— А почему ты сменил имя? По мне так Херман звучит красивее, — резко переключилась с темы Фэр.

Он сдвинул брови.

— Почему Херман?

— Ну-у… я слышала там, в клинике, как доктор называл тебя Херманом.

— Ах, доктор Гильермо! — закатил глаза Джерри. — Мы были знакомы ещё до того, как я уехал в Нидерланды. Он никак не отвыкнет, так и называет меня старым именем, хотя прошло восемь лет.

— А мне больше нравится Херман.

— Почему?

— Я не люблю американские имена.

— С чего бы это? — лицо Джерри не выражало чувств, и Фэр не могла понять: он правда заинтересован или это галочки ради.

— Просто не люблю и всё, — открутилась она, чувствуя, как к горлу подползает удушье. — Ненавижу Штаты! Ненавижу Нью-Йорк! От них одни неприятности!

— Когда-нибудь ты мне расскажешь, что такое приключилось с тобой в прекрасном городе Нью-Йорке, раз ты ненавидишь его до искр из глаз, — усмехнулся Джерри. — А пока скажи, у тебя есть жених?

— Зачем ты об этом спрашиваешь? — изумилась Фернанда. К чему он клонит? Неужто прощупывает почву? От этих мыслей она покрылась румянцем.

— Ну-у-у… учитывая то, что мы с тобой затеяли, мне не хотелось бы стать причиной ревности какого-нибудь бравого полицейского, — хладнокровно пояснил он.

— Боишься, что тебе разукрасят твоё смазливое личико? — съехидничала Фэр. — Не переживай, красавчик, у меня нет мужа, жениха, бойфренда. Я свободна как ветер!

— Это замечательно, — глаза у Джерри блестели, как капли воды на солнце, но лицо оставалось непроницаемым. — А почему? Я думал, все женщины только и мечтают, что о семье, детях…

— Я — не все! — осклабилась Фернанда. — Я не собираюсь хоронить себя в четырёх стенах, обрастая кастрюлями и детьми с ног до головы. Да я сдохну на третий же день!

Она сказала это с такой яростью, что сама изумилась. Ну вот, всё испортила! Сейчас он обзовёт её дурой и начнёт внушать, как она не права. Зачем она это ляпнула? Знает ведь, что подобная позиция вызывает бешенство у окружающих.

Но Джерри лишь улыбнулся кончиками губ. Фэр наморщила лоб — она впервые видела такую реакцию на заявление о том, что ей не нужна семья.

— Тебя это не смущает? — недоверчиво спросила она.

— Нет. Я толерантен к любым проявлениям личного видения жизни. Да и у каждого своё восприятие слова «семья».

— И какое же восприятие у тебя? — сердце у Фернанды неистово стучало — разговор перешёл на откровенные темы и, оказалось, ей невероятно легко болтать с Джерри.

— Своеобразное, — улыбнулся он.

— А поточнее.

— А зачем тебе это?

— Твои рассуждения вызывают у меня интерес, — призналась Фэр, краснея как томат.

— Не думал, что я столь привлекательная для тебя личность.

— Скорее загадочная, а я люблю загадки.

— И какую из моих загадок ты хочешь разгадать, мисс? — он чуть перегнулся через стол, на Фэр пахнуло дорогим парфюмом — горько-терпкой смесью мускуса и пачули. Сексуальный, дерзкий аромат, от которого голова кружилась.

— Я же спросила тебя про твоё понимание семьи. Хочу сравнить, насколько оно схоже или несхоже с моим.