Фэр снова перечитала послание от незнакомца, и в душе её закрутился вихрь эмоций. Она была в таком смятении, что среагировала на телевизор, лишь когда имя «Джерри Анселми» в нём прозвучало раз пять.

«После года затворничества популярный певец Джерри Анселми вышел на публику. Он объявил о возобновлении карьеры, но за пределами Аргентины. Певец намерен поселиться на острове Кюрасао, принадлежащем Нидерландам, гражданином которых он является. Напомним, что год назад Джерри Анселми подвергся нападению злоумышленника, который облил его электролитом. Теперь, после реабилитации и лечения, он предстал на публике в обновлённом виде. Сегодня, по случаю отбытия певца на Кюрасао, в центральном зале VIP-клуба «Угарте» в 13.00 состоится мини-пресс конференция и встреча с поклонниками. На этом мероприятии можете побывать и вы, чтобы задать певцу вопросы или получить заветные автографы», — с улыбкой зачитала новость черноглазая ведущая.

Фэр так и обомлела. Затаив дыхание, она следила за видеорядом на экране. Близко Джерри не показали, но шрамов на его лице Фернанда не увидела. И он сменил имидж. Белые брюки, нарочито красная рубашка с расстёгнутым воротом и длинные волосы стопроценто превратили его в мачо. Стоя в толпе, он голливудски улыбался и раздавал автографы, позировал и обнимался с фанатами.

Фэр глянула на часы: 13.10. Опоздала уже. Но может ещё успеет попрощаться? Кюрасао — это далеко. Вероятно, Джерри и не вернётся.

Она рванула через весь Байрес — элегантная «Пантера» лавировала меж автомобилями дневной пробки. Начиналась сиеста. Закрывались магазины, кафе, офисы, и люди разъезжались по домам, укрываясь от горячего послеобеденного солнца.

На пресс-конференцию Фернанда опоздала на сорок минут — днём игнорировать светофоры было трудно.

Паркуясь у клуба, она увидела толпу. Зарёванные фанатки с плакатами, сердечками, шариками, букетами и пакетами кучковались у входа — в «Угарте» впустили только СМИ. Остальным велели ждать снаружи. Фэр чувствовала себя омерзительно среди малолеток, что, с подозрением глядя на неё, истошно восклицали: «О, он такой красивый и совсем не изменился! Ах, я умру, когда его увижу!». А некоторые истерически рыдали. Фернанда боялась, что её примут за фанатку, поэтому спрятала лицо за козырьком бейсболки.

Но когда ещё через час секьюрити запустили фанатов внутрь (на автографсессию), Фэр просочилась с ними.

За три года «Угарте» изменился. Столы нижнего яруса были убраны на второй этаж — там соорудили ресторанную зону, ликвидировав паб. А внизу поставили сцену, освещённую неоновыми прожекторами. В другой части нулевого этажа находился танцпол. Но сияющий бар, где продавались горячительные напитки, остался на месте.

Сейчас подсветка была включена лишь на баре, а в зале зажгли квадратные люстры чёрного стекла. На сцену поставили стол, за которым и сидел Джерри. В ярко-красной рубашке, с длинными волосами, он расписывался в многочисленных плакатиках, календариках, блокнотиках. Иногда, поднимая голову, позировал, сияя кукольной улыбкой мегазвезды. На шее его висел белоснежный воротник — Дамас. Не реагируя на людей, кот мирно дрых, свесив все четыре лапы.

Фэр, не рискнув подойти, села у бара. Её обуяла ностальгия — впервые она увидела Джерри именно в этом месте. Красивый, сексуальный идол поп-рок музыки гипнотизировал людей своим мягким тенором. Он стал занозой в её сердце, она угодила в эти зеленоокие сети. Между ними вспыхнула страсть, которую Фернанда приняла за любовь. Но всё убили его прошлое и идиот Амадо со своей кислотой. И Фэр струсила, испытывая шок и непонимание. Однако там, в поместье Каспера Брёкке, она видела лишь кучу бинтов, поэтому в её мозгу ещё жил красавец в чёрной коже, которого она захотела три года назад. И сегодня время повернулось вспять.

Автографсессия продолжалась. Фернанда шпионила за Джерри краем глаза, попивая коктейль с мороженым. Баром руководил уже не Тос — Алекс, двухметровый качок с выбритой половиной головы. Маргарита вынудила Тоса уйти из клуба, пыхтя, что он мало зарабатывает и пропадает ночами. Теперь он работал администратором в цирке и зарабатывал ещё меньше.

Наконец охрана стала выпихивать оголтелых фанаток на улицу, хотя многие вели себя прилично, даря Джерри цветы и сувениры и делая комплименты. Задавали вопросы — он отвечал шутками. Но без кадров не обошлось — клуб иногда разрезали вопли: «Женись на мне, Джерри!».

Когда зал опустел, идол сошёл со своего пьедестала, аккуратно неся Дамаса на шее. Плюхнулся на барный стул, не удостоив Фэр вниманием.

— Алекс, минеральной воды с лимоном и без газа.

Как и в прошлый раз…

Фернанда глянула на его руки. «Пальцы дьявола» в кожаных митенках нетерпеливо тарабанили по стойке. Некогда они принадлежали ей, ласкали её, доводя до судорог. Запутанная штука — жизнь. Но ещё запутанней — чувства людей. Не угадаешь, в какой момент зародится любовь или ненависть — это химические реакции мозга на определённый объект. Но почему эти реакции делают несчастными одних людей, а другим дарят космос?

Фэр тщательно следила за пальцами Джерри — он бросил в стакан таблетки. Взболтал воду, давая им раствориться, и залпом выпил.

Начать бы сначала. Найти портал времени, чтобы вернуться к мигу их знакомства. Исправить многое. А, может, и ничего.

Ощутив взгляд, она встрепенулась, и жар опалил её сердце. Как Джерри похудел! Подбородок с круглой ямочкой заострился, а глаза будто заморозили во льдах Антарктики. Но лицо мало изменилось, только побледнело — не было ни искусственного загара, ни штукатурки. И крошечный шрамик на щеке, похожий на родинку. Джерри казался чужим, далёким и… таким родным. Настоящим. Её Джерри.

— Привет, — сказала Фернанда, силясь увидеть в глазах любимых чёртиков. Но он смотрел в никуда.

— Привет.

— Я смотрю… у тебя… всё хорошо?

— Великолепно.

Так холодно Джерри не разговаривал и в пылу гнева. В самые эпичные моменты их ссор его колкости звучали мягче этих односложных, ледяных ответов.

— Ну я пойду, — он встал на ноги. — У меня самолет на Кюрасао через три часа. Прощай, — и ушёл.

А Фернанда поняла, что не может его отпустить. Расплатившись с барменом, она выскочила из клуба. Поймала Джерри, когда он уже садился в такси.

— Джерри, погоди! Стой! Ты не можешь так уйти! — выпалила она громко.

— Мне больше нечего тут делать, — этот безэмоциональный взгляд робота убивал наповал.

— Тогда забери меня с собой!

Он рассмеялся. Печально, одним ртом, этой поставленной улыбкой, красивой и мёртвой, а глаза оставались ледяными кристаллами.

— Мы можем начать с нуля, — пролепетала она. — Сегодня, увидев тебя, я поняла, что наши чувства живы. Их можно вернуть. Поедем на Кюрасао вместе или останемся здесь. Тоже вместе.

— Ты не меняешься. Как была эгоисткой, так и осталась, — Джерри погладил Фернанду по щеке. Как приятно! Она прикрыла глаза, точно ближайшая родственница Дамаса. — Пойми, наконец, Фернанда Ривас, ты не пуп земли! Никто не обязан ублажать тебя, любить только тебя, — он вонзил пальцы в её волосы, ероша, поднимая их дыбом. А Фэр чуть не пищала от блаженства — из всех мужчин, что были у неё, Джерри — единственный, чьи ласки действовали на неё наркотически. — Я любил тебя. Очень. Как никого и никогда. Ради тебя я рискнул жизнью. Но ты не поняла. И никогда не поймёшь. Не потому что ты плохая, а потому что тебе это не дано. Ты не чувствуешь настроение и мысли другого человека. И тебе нужен мужчина, который будет любить себя чуточку больше, чем тебя, чтобы твой эгоизм не причинил ему боль. А я другой. Я хочу полюбить себя, а не выходит. Но и рабом любви я быть не желаю. Я ждал от тебя взаимности, долго ждал, когда ты оттаешь. Но ты не смогла. Прости, мне пора ехать, — он открыл дверцу такси. Но Фэр с силой захлопнула её.

— Я хочу быть с тобой! — повторила она упрямо.

— Но я не хочу. Тебя же хватит на неделю, Фернанда Ривас, а потом ты кинешь меня, если тебя не устроят мои слова или прошлое. А если завтра на меня упадёт кирпич, ты тоже уйдёшь. Зачем тебе больные и прокажённые? И ад клиник, операций и реабилитаций я вновь пройду наедине с собой. Тебя рядом не будет. Я это знаю. Фэр, это не любовь, это издевательство. Мне было очень больно, когда ты ушла, но нашу историю любви я пережил. Я переболел ею и не хочу начинать сначала. Прости…