Уже целый час Салазар вертел в руках пергамент, благоухающий ароматом магнолии, что принесла белоснежная голубка. Он то покрывал поцелуями удлинённые буквы Софии, то ненавидел себя за выходку с признанием в любви, то гневался на возлюбленную за её страх и желание покориться воле семьи. Наконец его ярость перешла на мать — именно Кассия убедила всех, что он будущий священник.

— Будь ты проклята! — скрипел зубами Салазар, бегая по стенам и иногда перепрыгивая через картины. — Ты не мать, ты — гадина, которая ломает мне жизнь! Но я не отдам Софию! Она — богиня! Она святая! Она хочет пожертвовать собой ради меня! Но я раскрою ей глаза!

Данте прыгал по комоду, стуча когтями и разглядывая белую голубку — та испуганно хохлилась и втягивала голову, боясь нападения чёрной птицы. Данте умиляла экзальтированная страсть Салазара. Он сам не увидел в письме Софии ни искренности, ни любви, ни доброты — только желание выглядеть святой. Наверное, она испугалась, что влюблённый Салазар сорвётся с её крючка, и подогрела его чувства, отправив это послание. Тактика сердцеедки сработала как часы — хандрящий Салазар мигом ожил. Но подтекст Данте разгадал — девушка хочет, чтобы Салазар продолжил её добиваться. А она будет капризничать и воротить нос.

Через три часа блуждания вокруг письма и оскорбительных плевков в адрес матери, Салазар решил написать ответ. Но его так колотило, что тот вышел кратким: «Сеньорита София, вы ошиблись. Я никогда не учился в семинарии и не буду священником — это ложь, выдуманная моей матерью. И я намерен бороться. Я слишком дорожу вами, чтобы так легко потерять. Скоро я нанесу вашему отцу визит и буду просить вашей руки. Ожидайте меня и ничего не бойтесь. Любовь — не грех. Ландольфо Салазар Фонтанарес де Арнау».

Запечатав письмо сургучной печатью-ястребом — фамильным гербом Фонтанарес де Арнау — он привязал его и белоснежный цветок камелии к птичьей лапке и выпустил голубку в окно.

Надев чёрные бриджи и ярко-алый укороченный камзол, Салазар взял шпагу и письмо Софии и спустился на первый этаж, где его поймала Джеральдина — сообщила о прибытии учителя фехтования.

— Мсье Поль и ваш брат ждут вас в саду! — выпалила она громко. — Они недовольны, что вы задерживаетесь!

Кивнув, Салазар устремился в библиотеку, где сунул письмо в одну из книг — сборник древних сказок. Он покинул дом, не увидев Райнерио, что прятался за колонной. Зато его усёк Данте. Выражение лица секретаря ему не понравилось — тот явно что-то замышлял. У Данте возникла мысль проследить за Райнерио, но желание пойти на урок фехтования возобладало над рассудком.

Во внутреннем дворике, на площадке, засеянной мягкой травой, уже находились Леопольдо и мужчина в бордовом плаще — мсье Поль, учитель фехтования, выписанный из Франции.

Леопольдо размахивал шпагой, отрабатывая приёмы боя, когда Салазар ворвался на середину площадки. Эффектный поклон, и Леопольдо едва успел сориентироваться, как Салазар пошёл в наступление. Атаковал он превосходно, орудуя шпагой так, будто с ней родился, и вынуждая брата защищаться и пасовать. Леопольдо удары отбивал хорошо, а мсье Поль выкрикивал с дюжину советов в минуту. Данте утонул в кусте роз — только хохолок и два блестящих чёрных глаза торчали наружу.

Выкрики учителя: «Ах, мсье Салазар, молю вас, атакуйте мягче, вы очень грубы! Это же фехтование — тонкое искусство, а не средневековая битва на мечах. Здесь надо быть изящным, как в танце!» — эффекта не возымели. Салазар не успокоился, пока не отобрал шпагу у Леопольдо и не подставил ему подножку. Тот упал на землю, и Салазар приставил обе шпаги к его горлу с возгласом: «И так будет всякий раз, когда ты окажешься на моём пути!».

— Нет-нет-нет! — воскликнул мсье Поль. — Это запрещённые приёмы! Аристократы так не сражаются. Вы нарушили сразу два правила ведения боя, мсье Салазар. Вы проявили неуважение к сопернику, подставив ему подножку — раз. И два — обезоружив противника, вы не вправе были использовать сразу обе шпаги. Это бесчестно!

— В бою главное — победа! — заявил Салазар, удовлетворённо щуря очи. — Или вы думаете, что враг пощадит вас, чтобы соблюсти какие-то правила, если речь пойдёт не о развлекательном бое, а о жизни и смерти? Вы так наивны, мсье Поль!

Утерев со лба пот, Салазар убрал шпаги от горла Леопольдо, швырнул их на траву и покинул урок фехтования.

К ужину он не вышел и дверь брату не открыл, когда тот попытался затеять новый разговор — об отсутствии у Салазара такта.

— Тогда чего ты лезешь ко мне? Такому аристократу, как ты, негоже общаться с плебеем вроде меня! — крикнул Салазар через дверь и заткнул уши пальцами.

К полуночи он вспомнил о письме, запрятанном в библиотеке. Как только в доме погасли огни, Салазар кинулся вниз, освещая дорогу пальцами. Увы, поиски успехом не увенчались — книга сказок была пуста. Салазар перетряс все страницы, но письмо исчезло.

В растрёпанных чувствах он вернулся в спальню, улёгся в кровать и долго ворочался, пока не решил — в пропаже виновна Джеральдина — она могла видеть, как он сунул письмо в книгу. Но Данте не сомневался, что вор — Райнерио, который шпионил за Салазаром перед уроком фехтования.

Утром, пока Салазар проветривал мысли, объезжая городские кварталы на Невесте — своей прекрасной кобыле, Данте остался во дворце, заметив крадущегося по стеночке Райнерио. Этот тип определённо начинал его раздражать. Сидя на перилах лестницы второго этажа, Данте наблюдал за секретарём — тот ходил по гостиной, засовывая свой длинный нос в каждую стоящую поблизости вазу, и без конца оглядывался. Наконец раздались шаги. За аркой, что вела в оранжерею, мелькнула домашняя стёганая юбка, и в гостиную вплыла Кассия.

— К чему такая спешка, дон Райнерио, что вы осмелились нарушить мой покой в столь ранний час? Полагаю, у вас дело чрезвычайной важности, иначе я останусь вами крайне недовольна и посоветую Ладислао подумать о смене секретаря, — выдала она злобным шёпотом.

— Не гневайтесь, сеньора, — ответил Райнерио таким голосом, будто намазывал масло на булочку, и вынул из-за пазухи конверт. Данте узнал его — то было украденное у Салазара письмо. — Я безмерно ценю вас и не хотел тревожить. Но я осмелился на эту дерзость, потому что в руки мои попало любопытнейшее письмецо, которое, как мне подумалось, вас заинтересует.

Не успел он развернуть письмо, как Кассия сама выхватила его. По мере чтения лицо её изменилось и, насколько Данте смог увидеть, приобрело землистый оттенок.

— Вот значит как, — выговорила она, чеканя слова. — Этот ублюдок мозолит мне глаза уже девятнадцать лет и теперь смеет рушить мои планы и жизнь своего брата. Что ж, благодарю вас, дон Райнерио, за вашу бдительность, — Кассия пожала секретарю руку. — Я приму меры.

Райнерио задержал её ладонь в своей.

— Вы же понимаете, сеньора, мне мало простой благодарности.

Ухмылка исказила лицо Кассии, превратив его в гримасу.

— Я гляжу, вы своего не упустите, дон Райнерио. Это похвально. Когда нет приличной родословной, каждый пробивает себе дорогу как умеет. А кто не умеет, остаётся на бобах. Мне нравятся люди преданные и целеустремлённые. И, пожалуй, я смогу замолвить за вас словечко перед мужем. А если вы продолжите быть бдительным и дальше, вероятно, мы станем друг другу очень полезны, — и она устремилась вверх по лестнице.

Пламя факелов, перед рассветом зажжённых слугами, бросало тени на стены и потолок, хотя солнечные лучи уже целовали окна. Бледные в свете наступающего дня силуэты извивались в танце, меняя форму и превращаясь то в гигантских пауков, длинных и нескладных, то в диковинные орнаменты из арабской сказки.

К завтраку Салазар вернулся с прогулки и начал донимать Эу требованиями наказать виновницу пропажи письма. Данте попытался создать с ним ментальную связь, но ничего не вышло — Салазар не обратил на птицу внимания.

Не в силах слушать его крики: «В доме завелись воры! Найду, головы поотрываю!» — Данте выпорхнул в коридор. Цап! Чья-то рука схватила его за горло. Кассия! Данте открыл клюв, чтобы не задохнуться и укусить Кассию за палец, — не дотянулся. Женщина быстро нырнула в гостевую спальню и захлопнула дверь, не выпуская птицу из ладоней.