Максим ловит взгляд Леры и останавливается, придерживая Костю за плечо. Мотает головой, смотрит на него строго.

— А ты чего там ему шепчешь? — Глеб не унимался. — Руки от меня убери, кобыла! Сунешься ко мне, тебе покажут, где твоё место!

У Леры чуть дернулась бровь. Она отклонилась, когда мужчина замахнулся на неё.

— Не зарывайся Глеб, я тебе не запуганная девочка, — строго проговорила она. Хищный взгляд её, не предвещал ничего хорошего.

— Прекратите! — громовой голос Игоря Владимировича заставил всех разом замолчать.

— Папа, что этот отморозок делает здесь?! — Глеб звучит, как ребенок, у которого отняли что-то. От капризной интонации передёргивает.

— В кабинет все!

С этими словами мужчина возвращается за стол и тяжело опускается в кресло.

— Я не сяду с ними за один стол!

— Нет, ты сядешь! — твердо чеканит хозяин кабинета. — Сядешь, и мы всё решим, как адекватные взрослые люди!

Под давлением отца, Глеб разваливается в кресле. Мы рассаживаемся, я стараюсь держаться рядом с Костей. Марина тоже в кабинете, тихо сидит на диване и испугано смотрит на Глеба. Тот её, похоже, и не замечает.

— Игорь Владимирович, предлагаю продолжить с того, на чём остановились, — Лера, окинув взглядом присутствующих, берет слово. — Кроме всего вышеперечисленного, а это истязание, побои, незаконное лишение свободы, шантаж и незаконное проникновение в жилище, вы, Глеб Игоревич, подозреваетесь в нарушении правил дорожного движения, по неосторожности повлекших…

— Чего? Дело закрыто, с меня снято обвинение, пап, скажи им! — Глеб сразу понимает, о чём речь и не даёт подруге договорить, от чего она только вздыхает и пожимает плечами.

Мужчина продолжает возмущаться, тряся руками, пока грубый окрик отца не заставляет его угомониться.

— Закрой рот, щенок! — Игорь Владимирович со всей силы бьёт по столу кулаком, сверля сына тяжёлым взглядом. — Есть запись, и дело вот-вот будет возобновлено. И ты сядешь, а мать вместе с тобой, потому что выгораживала тебя! Глеб, что ты творишь? Ты ведь адекватный, умный человек, как ты мог всё это сотворить?

— Папа! — Глеб возмущённо вскрикивает, когда мужчина, обойдя стол, хватает его за отвороты пиджака, заставляя подняться на ноги.

Под возмущенные восклицания сына, он вырывает из кармана бумажник и ключи от машины.

— Пошел вон!

— Что выгонишь меня на улицу?!

— Я сказал, вон!

Глеб покидает кабинет, показательно хлопнув дверью. Игорь Владимирович берется за телефон и отдает распоряжения.

— Сергей! Там мой сын сейчас спустится, отвези его домой. Ко мне домой! Он будет сопротивляться, будьте готовы… Хорошо.

***

Я и Марина спим вповалку на диване в приемной, когда глубокой ночью из кабинета выходит Лера. Глаза подруги красные и слезятся от усталости, но на лице довольная ухмылка.

— Сделали! — выдает она громким шепотом, заметив, что я не сплю. — Всё, Ань, Костя свободен. У нас получилось.

Всё это время они провели с телефонами в руках. Дозванивались до кого-то, не стесняясь потревожить. Вели долгие переговоры. Требовательно, вежливо, заискивающе, сдержано, пару раз подруга не сдержалась и высказалась крепким русским словцом.

И вот она стоит на пороге кабинета, сонно потирает глаза и довольно улыбается. Позади неё в самом кабинете, Игорь Владимирович что-то разъясняет Косте.

— Не нужно никуда ехать, сегодня ближе к вечеру мой человек привезет документы к Максиму, и там всё посмотрите и подпишите. Подписку о невыезде, как и все обвинения, считайте, сняли, осталось уладить формальности.

— Где гарантии, что от парня отстанут? — встревает Максим.

— Тебе мало моего слова? Вот, — мужчина потягивает ему папку. — Тут считай судьба моего сына и репутация моей семьи. Теперь они в твоих руках.

Оба держатся отстранённо, между ними осязаемо стелиться холодок. Макс кивает, перехватывает документы и убирает их в портфель.

— Я понимаю, что мой сын наворотил дел, — хозяин кабинета смотрит куда-то на стол. По лицу пробегает дрожь, мужчина нервно сглатывает. — Нам стоит обдумать, как разойтись с тобой мирно, Максим. Не принимай на свой счёт.

— Игорь, я понимаю.

Он протягивает руку. Крепкое рукопожатие, как знак исчерпанного конфликта и примирения.

— Аня, вот ключ от квартиры, можешь забрать свои вещи, ты свободна.

— Я… мой паспорт, — выдавливаю я, принимая ключи.

Российский паспорт, загранник, водительские права. Все документы, кроме студенческого, где-то у Глеба.

Мужчина только прикрывает глаза. Его эта ночь тоже измотала.

— Хорошо, позвоню тебе по этому вопросу с утра, не возражаешь?

Я киваю, что мне остаётся. Документы наверняка в сейфе, пароль от которого я не знаю. Не таскал же их Глеб с собой.

Хозяин кабинета устало опускается в кресло.

— Игорь Владимирович, это ещё не всё, — в разговор встревает Лера, нарушая начавшуюся сгущаться тишину.

— Валерия Александровна, ты меня не иначе сегодня добить решила? — мужчина беззлобно выдыхает, закрывая лицо руками. — Сам уже понимаю, о чём ты хочешь поговорить. Оставьте нас с девушкой.

Марина, сонно поглядывающая на нас, сжимается и хватает Леру за руку.

— Останьтесь пожалуйста, — шепчет ей едва ли не испугано. Подруга кивает.

— Лер, тебя подождать? — Максим перехватывает взгляд девушки. Она снова кивает.

***

Спустя пару часов мы уже сидим в кафе, в которое часто заезжали с Костей. Лера с аппетитом вгрызается в бургер, а я ковыряю салат. Есть совершенно не хочется, руки после пережитого всё ещё трясутся мелкой дрожью.

— В общем-то и всё, — прожевав, Лера завершает свой рассказ. — После родов сделают ДНК, и если отцовство подтвердится, Глеб будет платить алименты.

— И она согласилась? — Макс хмыкает с сомнением. — Честно говоря, не выглядит эта Марина, как жертва изнасилования.

Подруга медленно проглатывает остатки еды, сверля Максима недобрым взглядом.

— Уверен, что знаешь, как должна выглядеть женщина пережившая насилие? Что представление об образе жертвы тебе не навязано? — от казённых слов веет холодком. Лера непреклонно смотрит на мужчину исподлобья. Макс кривит губы и вроде собирается сказать что-то ещё, но не решается. Она договаривает, чуть смягчившись: — Я лучше после разочаруюсь в человеке, чем обесценю страдания.

— Вежливо ты с Глебом, я даже удивился, — хмыкает он, переводя тему. — Раньше бы ты его обложила, уши свернулись.

Лера заливисто смеётся, вспоминая что-то своё.

— В годы универа, я не была обременена адвокатской этикой. И могла называть вещи своими именами, — она пожимает плечами. — Самойлов ведь был твоим основным клиентом?

— Но не последним, — ухмыляется мужчина. — И вообще, я в Москву буду перебираться.

— Вот так готов всё бросить? — Костя в недоумении, как и я. Хоть и мало о нём знаю, но уверена, тут у него жизнь уже устоявшаяся и привычная, а там неизвестность. — А как же бар?

— А что бар? Оставлю доверенное лицо, да и в Москву зовут уже давно.

— Макс, я… прости, если бы не я… — чувство вины заставляет меня заговорить. Если бы я не свалилась им на головы, он не был бы вынужден менять свою жизнь.

— Не вини себя только, — лицо мужчины озаряет улыбка. В глазах тоже тепло, с каким, он смотрел на Леру. — Бы, не бы. Всё не важно. Семья всегда стояла для меня на первом месте, а ты теперь вроде как её часть.

— Москва — это хорошо, — Лера хмурится, обводит нас взглядом. Он наполнен неприкрытой тревогой. — Что будем делать с вами?

Воздух вокруг нас густеет, а в молчании ощущаются тревожные нотки. Не видя причины, хочу стряхнуть с себя ощущение липкого страха.

— Я поеду в квартиру, заберу вещи, — решительно высказываюсь. Не хочу ждать чего-то или сперва выспаться. Есть желание окончательно оборвать всякую связь с Глебом.

В течение двух-трех дней Игорь Владимирович обещал прислать кого-нибудь с документами на развод, а там можно возвращать свою фамилию и возвращаться на работу, если, конечно, примут.