- Говорить храбрая, а на деле все, в кусты? Я руки сполосну и готов варить кофе, кто будет. Герман обещал приехать, а сам трубку не берет. Ладно... - Он наклонился, чмокнул меня в щеку и шепнул: - От родителей привет, завтра ждут к трем.

  - Хорошо.

  - Я на тебя Роберту пожалуюсь, скажу, что в постель тащил...

  - И кремом измазал. Оставь пикантную недосказанность, не уточняй, что запулил тебе тортом в лицо. Катарина, тебе меня не пронять, я один из двух медбратьев на двадцать медсестер в больнице, женщины разных возрастов и характеров - у меня давно железные бока против подколов. Не старайся.

  Подруга сдулась, выдохлась и на самом деле потеряла интерес к тому, чтобы донимать меня или его. Успокоилась и занялась сортировкой пирогов. Разложив тарелки и ложки, нож и салфетки, я тоже попробовала дозвониться до Германа, улучив минуту. Абонент вне доступа. Настроение подпортилось тем, что я не очень верила в то, что парень передумал выбираться в город и забил на обещание. Не отзвонился, не прислал сообщение. Мне стало тревожно, как будто что-то случилось.

  Юрген тоже косился на свой анимо в ожидании, положил его рядом на столешницу. Нам разлил кофе, себе решил чай, а я раскладывала куски домашнего шоколадного торта с неимоверно мягкими коржиками и твердой глазурью.

  - Пахнет одуреть, кто еще такое дома делает в наше-то время? Самый момент для подарков, да?

  Катарина ушла к сумке, оставленной в прихожей зоне, порылась в ней и выудила две коробочки.

  - Даже мне?

  - Даже тебе, язва. Тортом только в лицо не надо, ладно? Я просто шутила.

  - Спасибо.

  Я открыла свой и увидела маленький кулон - цветок ириса, выполненный в технике холодной эмали. Изящный, тонкий, бутончиком - где стебелек и лист ажурно перетекали в ушко для цепочки.

  - Это не ювелирка. Но штучная, я нарочно ездила в Мельхен в одну мастерскую.

  Я воскликнула:

  - Катарина, это просто потрясающий подарок!

  Юрген протянул мне показать - что у него. В коробочке лежало похожее изделие - только значок. Белое облачко и линии завитушек, изображающих потоки ветра.

  - Во вкусе тебе не откажешь, Ката. Спасибо.

  Та покраснела и довольно расплылась в смущенной и одновременно гордой улыбке. Юрген тоже ей улыбнулся, а я благодарно обняла и ушла к зеркалу надевать украшение.

  Он умирает

  Когда в солнечное сплетение ударило импульсом, меня встряхнуло, словно от тока, и я выронила цепочку и кулон куда-то на пол, так и не успев справиться с застежкой. Адреналин сжал сердце в тот же миг, как до слуха донесся звон посуды и взвизг Катарины.

  Ощущение внезапной и огромной беды нависло сразу на всех нас, - я поняла это, едва вылетела из ванны и увидела испуг на лицах подруги и Юргена. Катарина выронила кружку с горячим кофе, отскочила от осколков и брызг. Вызов был у всех!

  Юрка кинулся к рюкзаку, я к сумке, Катарина к своей курточке на вешалке. Мы едва не сшибли друг друга, и тут же кинулись к обуви, едва раскрыли блокноты.

  - Кровь! Черт, это тот самый последний вызов?!

  - Ирис, это Герман! Я уверен, что это он умирает!

  Я сунулась ногами в ботинки, не застегивая молнии, собралась бежать так, даже без пальто - сколько у нас было времени до его смерти - минута, две от силы?

  - Нет! Мы не успеем, мы даже до первого этажа не доберемся, а до будки... и будки нет, ход еще дальше!

  Юрген, едва обулся, как и я, сорвал всю верхнюю одежду в охапку, и так и застыл, не распахнув двери на выход.

  - Мля, мля, мля! Мать вашу!

  - Катарина, спасай! Что угодно - ванну, квартиру, шарахни со всей своей дури и преврати в ход! Скорее!

  Она всхлипнула, издала какой-то невнятный короткий звук, похожий на плаксивое "ы-ы-ы" и зажмурилась до болезненной гримасы в лице. Мы за эти секунды паники задохнулись так, словно вынужденно замерли посреди сумасшедшего бега. У меня сердце билось в горле, Юрген стоял бледный, Катарина до боли выворачивалась внутренними силами, пытаясь добраться до того, чего никогда не делала и даже не знала точно - может ли!

  Блокноты валялись на полке и на полу, одинаково расплываясь на своих белых листах кровавыми кляксами.

  - У тебя получится...

  С искренней верой, шепотом произнесла я и тронула ее за руку. Комната словно отделилась от всего. Несколько квадратных метров стали ощущаться не ячейкой, а отдельной капсулой в вакуумном пространстве. Подруга белая, разом взмокшая, открыла глаза, а Юрген, тоже все почувствовав и поняв, кинул вещи на пол, и открыл дверь.

  Я рванула в проем, и Юрген почти на пороге успел перехватить меня поперек туловища, но не для того, чтобы остановить, а чтобы точно, вместе вылететь на смертельно опасный вызов. Из-за этого я запнулась и неуклюже перевалилась через проем. Он меня удержал, но во внезапно тесном пространстве, еще уже нашей прихожей зоны, я больно приложилась коленом о ребро жесткости и взвыла от боли.

  Чужая квартира, шумы с улицы, полутьма плохого освещения. Шорох из комнаты справа и Юрген почти перепрыгнул через меня, подорвавшись первым, вперед.

  - Живой!

  Совершенно обалдевший от увиденного Герман остолбенел у зашторенного окна, и только открыл рот. Юрген схватил его за плечо одной рукой, второй тронул голову, приглядываясь к шее, к вискам, бесцеремонно наклонив друга слегка в бок.