- Удачно, что поймал вас троих вместе. Едем. На дорогу два часа, а как дальше - это уже Август скажет.
- У нас дежурство.
- Придется перенести. Наследник попросил привезти вас к нему.
- Прямо вех? - Уточнил Герман.
- Да всех. И дело срочное, потому что второй наследник согласился вернуться из своих пространств на считанные часы.
- Надеюсь, он использует это время правильно и помоет голову наконец-то...
В первые минуты пути я наблюдала за любопытством Юргена, который изредка посматривал на Катарину и на Роберта по очереди, видимо, ища признаки их отношений. Но вместе при нас эти двое вели себя отстраненно по деловому. Катарина даже не села вперед, а устроилась на заднем сиденье у окна, дальше я и Юрген, а Герман как раз на переднем.
Мы ни о чем не болтали, и вопросов не было. Катарина уткнулась в анимофон и набирала сообщение, а когда у меня зазвучал сигнал, я поняла - кому. Без возможности говорить вслух, она воспользовалась сетью. Я открыла целый "кирпич" текста:
"Я просто взорвусь, если не расскажу об этом! Мне сегодня пришлось приехать в отделение к Роберту, чтобы написать и оформить заявление на дирика и сынка. Он сказал, если хочу, - то можно и по закону наказать. Врач там такой авторитетный, который сосед, что подписал освидетельствование о нанесении побоев и т.д. Я не об этом. Приехала, прошла по пропуску, нашла там комнату нужную. Человек пять за столами. Роберт с коридора, как я, появляется, говорит - коллеги, знакомьтесь, Катарина Клен, моя будущая жена".
В текст дальше она вставила эмоции - значками, подвижными крошечными мордашками и знаками на пальцах.
"Я думала прям там рухну от офигевания! Я в желтом, как цыпленок, с фингалом еще, выгляжу как хрен пойми кто с бантиком, а Роберту пофиг! Он меня серьезно представил, прям без неловкости. Ты бы видела те лица! Ирис, мне абсолютно наплевать на то, что я утру нос всем пограничницам, которые меня с грязью мешали, что они все высохнут от зависти и пальца поотгрызают вместе с ногтями. Я и так подыхаю от счастья. А тут совсем. Роберту не стыдно, за меня, за такую невесту без лоска. Неровня же. Ему пофиг, что подумают! Там такие зубры сидят, что тетки, что дядьки, авторитетные, мегамозги и интеллектуалы. Гонора - захлебнуться можно".
И снова значки эмоций. Пока я читала это, Катарина набивала второй "кирпич" и даже головы в мою сторону не поворачивала. Как ни при чем. Я выждала минуты три до отправки. Открыла второе сообщение:
"Тут Роберту позвонили, он мне шепнул "Август Поле. Подожди минутку" и вышел для разговора. А я осталась. И все на меня пялятся. Тут одна махровая женщина улыбается так со значением и говорит "старый тигр, а на сливки попался". Крылатая фраза на старом романском, не на нашем языке. Дура не в курсе, что я в языковой школе училась, один по профилю, а романский дополнительный. Думала, что я в комнате одна тупая, остальные-то поняли, две морды поржали даже. Я тоже улыбочку натянула и ответила: "Зависть ест человека, как ржа железо. Не завидуй. Не порть лица". Тоже на романском, цитата. А по-нашему добавила автора - Меди Пирр, труды о душе человеческой". Я их сделала! Я этой тетке за издевку как по мордасам надавала, так кайфно сделалось! Пусть знает, гадина, что Роберт не молодуху с улицы привел, а равную ему женщину! Опустить хотели, поиграть мозгами и эрудицией. Мля им! А я королева!".
Завершали все три значка с танцующей кошкой. Я поняла, что это танец гордости и победы. Набирать ответ Катарине не стала, толкнула локтем аккуратненько и потянула ладонь - пожать незаметно ее руку, поздравляя с успехом в пикировке. Она молодец.
Подруга спокойно кивнула, принимая мое одобрение и пожала пальцы. Эмоции в ней сейчас бушевали не слабые, но она держалась ровно и никак не выдавала себя.
У источника
Если бы не тот факт, что за рулем был Роберт, я бы насторожилась от смены пейзажа и его мрачности. Путь уводил в зловещее и безлюдное.
Мы съехали с основной дороги, едва пересекли мост, покинули Сольцбург, и двигались по грунтовке. В городе первый снег только выпал, как стаял к вечеру, а тут еще держался - из-за него, его тоненькой белой подсветки хорошо читались контуры поля, дальних рощиц и совсем далеких холмов. По ощущениям казалось, что мы из света, шума и многолюдности уезжаем в заброшенную глухомань, и ведь не просто уезжаем, а по пограничному делу. Не на пикник, не на посиделки у костра и любование созвездиями.
Еще завернули - почти на тропинку, неширокую дорожку без колеи. Если бы не открытое пространство и мерзлая земля, машина в непогоду здесь не проехала бы.
- Только не говорите, что мы премся в усадьбу Люнтбертов...
Глухо произнес Герман. А Роберт только кивнул. Бросил на нас троих взгляд через зеркало заднего вида, потом снова стал смотреть на дорогу.
- А что там? Я слышала название, но ничего точно вспомнить не могу.
- Развалины. Усадьбе двести лет, и ее сравняли с землей в годы черных пик.
Да, все, что осталось - почти сравненная с землей стена внешнего ограждения и неровности камней внутри территории. Темнота здесь была плотная, только фары автомобиля выхватывали куски, и в итоге остановились у бывшего широкого крыльца с одной ступеней. Мы вышли, и под ногами, под снежком, я почувствовала тоже не землю, а твердые плиты площадки. Ветра не было, холод вне города терпим, но все равно я зябко поежилась. В машине пригрелась, долго сидела без движения.
- Юль Вереск должен быть там, - Роберт взмахнул ладонью, - в той пристройке, единственной, у которой сохранились стены.
- Жуть какая. Этого страшилу хоть кто-нибудь видел, кроме Ирис?
- Нет, похоже, - ответил за всех Герман, выждав и не увидев реакции. - Нам туда?
Но решимость, с которой мы преодолели относительно короткое расстояние, таяла с каждым шагом. Все почувствовали, что мы приближаемся не к обычному домику, а ко входу - почти как в наших вызовах, но только с большой буквы. Ко Входу. Эта аура безлюдности была так сильна, что сшибала даже за пределами порога - никогда прежде я не знала, что способна так ярко ощущать подобное место. Да я, как обычный пограничник, с такими местами и не сталкивалась - это уже не наш уровень, это уже та опасность, с которой работают наследники, чтобы "глупыши" не залетели.
