Хрипящий вдох ворвался в единственное уцелевшее лёгкое, когда Роберт открыл глаза. Вокруг стояла кромешная тьма и единственное, что он мог понять - его куда-то волокут. Он с трудом мог пошевелиться и хоть боли он сейчас не ощущал, но был уверен, что тяжело ранен. Дыхание ужасно хрипело и свистело, висящие плетьми руки то и дело проваливались в какие-то покрытые коркой влажные пустоты. Принц не понимал - где он и почему ещё жив, куда ушла боль? Сколько времени прошло и как дела в городе? Он долгие часы слышал шлёпанье босых ног за спиной, капающую воду и чавкающий звук его волочащегося по холодному камню тела. В какой-то момент окружение начало обретать видимые контуры, на чёрных стенах заиграли красные отблески. Роберт понял, куда его волокут, а скоро увидел, во что превратился сам. Он завыл, глядя на изуродованное, выпотрошенное и расплющенное тело, в котором с трудом узнал себя. Нет, он не пережил тот страшный удар. Он мёртв, но какая-то сила поддерживала в нём подобие жизни с какой-то не ясной ему целью. Его выволокли в уже знакомую пещеру, где конвульсивно сотрясалось огромное сердце города. Невидимая рука дёрнула Роберта за шиворот вверх и наживила как мясную тушу на крюк, свисающий на цепи с потолка. С трудом удерживая голову вертикально, принц увидел перед собой обитателя местных катакомб - безымянного старика. Как и Сердце, старик постоянно подёргивался, пребывая в крайней степени возбуждения.
Принц разлепил запёкшиеся кровью губы и произнёс:
- Я всё сделал, получилось, я ощутил силу и бился с врагом. Мы победим...
Старик обнажил острые зубы в ядовитой улыбке:
- Мой мальчик, ты настоящий герой этой битвы, величайшей битвы всех времён. И именно тебе достанутся лавры освободителя. Ты оказался намного сильнее своего отца... Он не справился с ношей, сломался тогда, когда был более всего нужен своему народу. Он бросил тебя одного сражаться за свободу сотен тысяч душ. Но ты справился, да, ты переломил ход истории. Отсрочил неизбежное, дал время подготовиться. Однако, этого недостаточно. Бога нельзя победить, как я тебе уже говорил ранее. Его можно лишь отринуть. Изгнать надежду из своей души. И сделать это можно лишь приняв вместо Него в душу другого хозяина. Того, что даёт знание. Того, что не просит ничего взамен - лишь быть собой, желать, страдать и любить, ненавидеть и прощать, мстить и принимать рок. Теперь ты - лидер этих людей, твоя душа как маяк сияет над городом, все прочие примут твой выбор как свой. Ты должен победить, победить склонив чашу весов на сторону моего Владыки, вложив в его руку душу свою и всех своих подданных. Ты готов закончить эту войну, король Роберт? Ты готов спасти своих людей от порабощения праведностью? Ты готов стать героем бесчисленных поколений и свидетельствовать воздаваемым тебе почестям с вечного трона? Дашь ли ты Сатане покровительствовать твоему царству, защищать его от принуждения и оков морали?
Роберт чувствовал, как крюк всё глубже уходит в его плоть между рёбер пока его тело сползало всё ниже к прячущемуся в тени капюшона лицу старика. Собрав все свои силы, он ухватил искусителя за рубище и подтянувшись к его ужасному лику козлоподобного монстра прошептал:
- Нет.
Вместе со словом вышел и последний выдох неестественной жизни, не имевшей боле власти над телом человека, очистившего свою душу от скверны. Поправив свой капюшон, безмолвный старик с пылающими зелёным огнём бешенства глазами исчез в темноте уходящего в неведомые глубины тоннеля.
Чёрное безумие и кошмар бесновались на улицах города. Ужасные твари и ожившие трупы убивали и пожирали всех, до кого могли дотянуться. Остатки армии короля бились сразу и против нечисти, и против крестоносцев. Горожане, спасавшиеся от ужасов войны попадали в лапы голодных чудовищ. Нескончаемый закат уступил место глубокой ночи, затопившей чернотой мрака улицы находящегося во власти безумия города, через который Бериас с остатками полка элитных королевских гвардейцев прокладывал путь к замку. Линия фронта развалилась и хаос царил повсюду, он потерял контроль над ситуацией - враги вдруг оказались со всех сторон и к солдатам противника прибавилась новая напасть в виде какой-то нечисти, обретающей плоть из тьмы и захватывающей тела павших солдат. Он потерял много хороших людей в попытке добраться до замка своего короля и сам был не единожды ранен, а путь становился всё сложнее и опаснее. Скудный свет факелов его отряда освещал разорённые улицы любимого города. Бериас постоянно видел отблески огня вдали, слышал звон мечей и крики сражающихся, но на его пути попадались только враги и даже остывающие тела убитых гвардейцев снова поднимались, чтобы броситься на живых. Осталось ещё несколько колец, и он наконец достигнет замка. Военачальник мог лишь надеяться, что верхние районы до сих пор держатся, но свет факелов не освещал башни королевского замка и он готовился принять страшную правду.
Он с боем прорывался через очередные павшие ворота, защищаемые отныне беснующимися в телах солдат демонами. Его рыцари может и уступали переросткам божьего воинства в размерах и толщине носимой брони, но талантами и отвагой перекрывали с лихвой. Что уже не раз доказали, сразив за эту войну только на глазах Бериаса дюжину одержимых святостью титанов. Рассекая своим блестящим в свете факелов длинным мечом очередного обращенного монстра, он услышал звон копыт.
- Раздаться в стороны, конница! Арьергард - лейте масло на мостовую и поджигайте!
Ветераны рассредоточились вдоль стен, освобождая для вражеской конницы западню, а пажи обильно обливали брусчатку горючим маслом, когда из разрушенного бастиона выскочило три огромных всадника. В их осанке уже не было ничего величественного, три фигуры будто спасались бегством, потеряв ориентиры и понимание происходящего. Никаких нимбов над головами и сияющих молитв на броне, три брошенных своим повелителем человека, утративших цель и поддержку просто спасались из гнезда тьмы. За ними на свет факелов выскочили пехотинцы, десятками и сотнями бегущие в сторону выхода из города, бегущие, совершенно не обращая внимания на стоящих по сторонам врагов, ждущих сигнала к атаке. В конце улицы вспыхнула стена огня и лошади, заржав, встали на дыбы. Всадники спрыгнули на землю и наконец осознали, что угодили в ловушку. Растерянные крестоносцы пытались собраться в оборонительные порядки, да - это уже были вовсе не те воины, что на закате штурмовали стены. Они сбились в кучу выставив во все стороны мечи, когда Бериас скомандовал атаку. Стороны поменялись ролями, и гвардейцы с упоением профессионально резали растерявших всё своё умение крестоносцев. Троица гигантов держалась особняком, спина к спине отражая выпады окруживших их изумрудных рыцарей. Пусть и потерявшие покровительство своего Бога, они всё ещё были сильнейшими воинами в толстой броне и с могучим оружием в руках. Горящее масло хорошо освещало сечу, и Бериас, уклоняясь от очередного выпада отчаянного человека в белой тунике поверх кольчуги, с удовлетворением отмечал, как быстро сжимаются тиски. Решительно скоординировавшись со своими рыцарями, военачальник провёл лихой манёвр - группа воинов ударила троицу паладинов с фланга и пока двое из них были вынуждены на один шаг отойти от третьего - сам командир с тремя добровольцами умудрился сбить с ног и повалить на землю обладателя ужасного окровавленного молота. В этой свалке четверо бронированных фигур катались по мостовой вокруг бешено размахивающего руками крестоносца. Четыре кинжала вечность раз за разом кололи в зазоры брони и смотровую щель шлема, пытаясь достать жизненно важные органы и прикончить хлещущего отовсюду кровью, но никак не унимавшегося титана. Уже испуская дух он всё же умудрился раздавить голову одному из солдат Бериаса, после чего безжизненно застыл. Сам военачальник, утирая лицо от крови и пота, поднялся на ноги и осмотрелся - битва была выиграна, все враги повержены. Высвободившиеся от сражения с пехотинцами рыцари поддержали товарищей в драке с паладинами и буквально задавили их массой, обезглавив одного и заколов другого длинными мечами. Путь на замок лежал открытым.
