Документальной основой для подготовки книги послужили материалы Государственного архива Российской Федерации (ГА РФ), Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ), Центрального архива ФСБ России (ЦА ФСБ России), Российского государственного архива новейшей истории (РГАНИ), архивов управлений ФСБ ряда областей России, территориальных архивов Екатеринбурга, Курска, Новосибирска, Омска, Петрозаводска, Ростова-на-Дону, Рязани, Саратова, Красноярского края, а также мемуары, монографические исследования, историческая литература и периодическая печать, документы личного архива, собранные в течение многих десятилетий.

В книге в ряде случаев встречается повторение некоторых документов. Это объясняется важностью каждого из них и желанием авторов наиболее полно раскрыть ту или иную проблему. В текст некоторых документов внесены незначительные уточнения в соответствии с современными нормами русского правописания и пунктуации. Стилистические ошибки и неточности не исправлялись. Подчеркивания, курсив и выделения в оригиналах сохранены.

Авторы выражают признательность сотрудникам центральных и региональных архивов России. Мы также благодарны друзьям и коллегам, всем тем, кто оказал как конкретную помощь, консультативное содействие, так и моральную поддержку при подготовке, написании и выпуске книги: А.А. Акулиничеву, М.В. Алексееву, Н.Н. Булатову, Ю.А. Винярской, В.П. Галицкому, В.И. Городинскому, А.П. Горячевскому, А.В. Гребенкину, А.А. Здановичу, В.М. Прилукову, Н.В. Передерий, В.Ф. Тимофееву, Г.А. Тихомирову, В.Н. Хаустову, А.А. Чернобаеву, А.И. Цветкову и А.А. Шихову.

Особая благодарность Людмиле Георгиевне Плехановой, которая более шестидесяти лет, будучи женой и мамой, сопровождает нас по жизни, за ее бесконечное терпение и поддержку нашей авторской работе.

Ф.Э. Дзержинский не был профессиональным военным, не служил в армии, не заканчивал ни военного училища, ни академии. Таковым ему пришлось стать в силу объективных обстоятельств: по происхождению (сын потомственного дворянина), по положению (глава ведомства, приравненного к военному), по призванию – революционер (почти военный).

Феликса могли призвать в армию, когда, будучи в ссылке, в середине февраля 1899 г. он проходил обследование в уездном городке Слободское Вятской губернии на предмет годности к военной службе. Ему предстояло направиться на китайскую границу, в Амурскую губернию. Но призывная комиссия признала негодным как тяжелобольного, обреченного на скорую смерть. Доктора как бы предположили у него наличие «серьёзной болезни, вроде чахотки»17. В последующем оказалось, что отстранение от военной службы произошло чисто по политическим мотивам: из-за нежелания допустить в армию политического ссыльного.

Феликс Эдмундович принадлежал к старинному дворянскому роду. Его предок ротмистр Николай Дзержинский 11 апреля 1663 г. приобрел по купчей ведомости имение Спицы с десятью дворами крестьян в Крожском уезде Самогитского княжества.

Будущий руководитель советских органов и войск госбезопасности по матери – Елены Игнатьевы Янушевской приходился внуком профессору Петербургского железнодорожного института. Его отец Эдмунд Дзержинский был учителем, происходил из бедной польской мелкопоместной дворянской семьи. В 1863 г. он окончил физико-математический факультет Петербургского университета и преподавал в Таганроге.

В России дворянство – правящее сословие светских феодалов-землевладельцев, обязанных государю военной и административной службой, появилось в официальных документах в 1-й четверти XVIII в. В XVII в. в его состав постепенно вошли служилые иноземцы, в том числе и поляки. К 1680-м годам уже насчитывалось около 50 тыс. мужчин-дворян. В XVIII в. дворянство, вдохновленное идеей службы «царю и Отечеству», играло ведущую роль в развитии и укреплении Российской империи.

У Феликса были все возможности получить высшее образование, сделать успешную карьеру. Родственники предсказывали ему путь служения Отечеству не по линии Военного ведомства, а духовный, ксёндзом римско-католической церкви. Но в 1896 г. он избрал иной, полный трудностей и лишений путь революционера, считая, что только борьба с самодержавием достойна имени гражданина. Юношей он наивно считал, что для этого достаточно лишь желания «идти в народ» без серьёзной подготовки. И когда подошло время сдавать экзамены на аттестат зрелости, бросил гимназию, мотивируя это тем, что «развиваться можно и работая среди рабочих, а университет только отвлекает от идейной работы, создает карьеристов».

С шести лет Феликс учился читать и писать по-польски, а с семи – по-русски. Первыми его учителями были мать и старшая сестра Альдона, которая подготовила его в 1887 г. к поступлению в 1-ю Виленскую мужскую гимназию. Учёба шла с переменным успехом. В первом классе он остался на второй год, потому что слабо знал русский язык. В протоколе заседаний педагогического совета гимназии за первое полугодие 1889/99 учебного года отмечено, что Феликс Дзержинский за поведение получил удовлетворительную оценку. Наибольших успехов юноша достиг в изучении латинского, немецкого и французского языков, истории и в гимнастике, которой обучал его поручик 106-го Уфимского полка Сацукевич, оценивший успехи своего ученика как хорошие и удовлетворительные. Зато по Закону Божьему Феликс выдержал устное испытание на «отлично»18.

Данное обстоятельство можно объяснить тем, что в родном доме и в гимназии его старались воспитывать в духе строгого католицизма и польского патриотизма. Это было не сложно, потому что в то время в Вильно, по всей Литве и Белоруссии царскими жандармами, чиновниками и учителями преследовалось все польское и католическое. Вполне естественно, это вызывало протест среди молодого поколения, своими глазами не видевшего виселиц Муравьева-Вешателя, но знавших это по рассказам матерей и живо чувствовавших на каждом шагу свое бессилие. Именно в эти годы Феликс мечтал найти шапку-невидимку, чтобы «уничтожить всех москалей». Но прошло несколько лет, и он стал интернационалистом, выступив вместе с русскими против самодержавия.

Для Дзержинского лучшей школой стала сама жизнь. По мере взросления менялись взгляды молодого человека. Он не только перестал призывать к борьбе с русскими, но и не стал ксёндзом, хотя в 1896 г. говорил, что если пойму, что нет Бога, то пущу себе пулю в лоб. Но через два года стал убежденным атеистом.

Стремление к движению «не по воле волн», не по желанию родных и близких, а найти свой путь, во многом вопреки устоявшимся суждениям, определило его дальнейшую судьбу. Так, нежелание продолжить образование, досрочный уход из гимназии в рабочее движение не дали ему возможность пройти полный курс обучения, получить даже среднее образование. Отметим, что в последующем в анкетах он писал, что имеет таковое. В свидетельстве о выходе из гимназии отмечалось, что «предъявитель сего ученик восьмого класса Первой Виленской гимназии Дзержинский Феликс, имеющий от роду 18 лет, сын дворянина, в вероисповедании римско-католическом, поступил в гимназию из домашнего воспитания в августе 1887 г. в 1-й класс. В бытность свою по VIII класс Виленской гимназии поведения был отличного и оказал при удовлетворительном внимании, удовлетворительных успехах, удовлетворительном прилежании следующие успехи в науке…»19.

О том, что означало слово «удовлетворительно» за успехи, внимание и прилежание, видно из свидетельства об окончании Феликсом семи классов гимназии. В свидетельстве стояли следующие оценки: одна четверка (по Закону Божьему), две двойки (по русскому и греческому языкам), остальные – тройки.

Недостаток базового образования, безусловно, сказывался в дальнейшем, и Дзержинский стремился устранить его постоянной учёбой, самообразованием, опираясь на знания, полученные в 1-й Виленской мужской гимназии. Важнейшей его отличительной особенностью было постоянное желание «учиться, учиться и научиться». Такие люди, как он, не могли быть необразованными. Даже не имея законченного школьного образования, не говоря уже о вузовской подготовке, они во многом превосходили других лишь потому, что не стояли на месте, постоянно пополняя знания в ходе практической работы. Часто в письмах Феликса из Нолинска, Кайгородского, Александровского централа, Варшавской цитадели встречаются слова: «я учусь», «я читаю, учусь», «с утра до ночи читаю», «проходят дни за чтением», «время я провожу преимущественно за чтением». Он выражает удовольствие наличием в Нолинске земской библиотеки, тем, что в Александровском централе «есть книги», в Варшавской цитадели библиотека, в Орловской каторжной тюрьме – «довольно хорошая библиотека». В советское время, став наркомом, он писал: «…Я имел тогда смелость, будучи народным комиссаром путей сообщения, учиться и приобретать необходимые мне знания»20.