Однако оба этих порядка – и Фуси, и Вэнь-вана, в отличие от Пятеричной системы, не имеют Центра! Как не имеют его кочевники ввиду самого их образа жизни. И Центр из пространства перемещается в воспринимающего. Центром становится то место, где остановилась кибитка, но временно!

Рис. 8 в и 8 г

Итак, идея перемещения, вращения, перемены – то, что кочевник-степняк впитывает с молоком матери, становится краеугольным камнем в его восприятии.

Пятерка и Восьмерка, таким образом, представляют собой два полюса, но для взаимодействия они идут на кое-какие «уступки»: нечетная система, имеющая центр (пятеричная) – умножает себя на «чёт»-двойку (принцип инь-ян), становясь десяткой – «десятью небесными стволами» (ши тянь ган), однако сохраняя центр, хотя и разделенный на инь и ян (см. рис. 8 в).

Восьмерка же принимает в себя центральный элемент, однако, не имея возможности оставить его в центре (иначе бы изменила своей цикличной природе), делит его на четыре части, превращая в «фон», и становится дюжиной – любимейшим до недавнего времени числом и на Западе, и на Востоке. Так образуются «Двенадцать земных ветвей» – (ши эр ди чжи) (см. рис. 8 г).

Таким образом, мы имеем солнечную традицию Пяти первоначал и производную от нее – десятеричную систему, тяготеющую к этернализму, или утверждению наличия, или к физически естественно-научному пониманию мира, а с другой стороны – лунную традицию восьми триграмм и производную от нее двенадцатеричную систему, тяготеющую к нигилизму, или отрицанию наличия, или метафизически-психологическому пониманию мира.

Не следует думать, что при династии Шан была только солнечная традиция, а с приходом династии Чжоу появилась лунная. Обе традиции существовали в летоисчислении при династии Шан, но, судя по тому, что в традиционном летоисчислении на первом месте стоят «Небесные стволы», «солнечная» традиция доминировала. Так же, как владения дома Чжоу были составной частью империи Инь. Это похоже на схему Тайцзи (см. рис. 9), где в ян присутствует инь, хотя ян и доминирует. Придя к власти, династия Чжоу не изменила ставший уже привычным шанский календарь, но традиция почитания отца, Неба, мужского начала и т. д. стала оттеснять старую шанскую (см. схему Тайцзи, иньскую половину), впрочем, не вытесняя их полностью. Чему, надо сказать, в эпоху Борющихся царств (771–476 гг. до н. э.) в немалой степени способствовала деятельность Конфуция, боготворившего первых ванов династии Чжоу и их советника Чжоугуна. Хотя по иронии судьбы сам Учитель Кун, житель царства Лу, располагающегося в то время на востоке бывшего государства Инь, был дальним потомком шанской знати!

Рис. 9

Тема эта сама по себе интересная и мы вернемся к ней в последней части этой книги, когда сопоставим традиции Учителя Куна и Лао-цзы.

Десять «небесных стволов» и двенадцать «земных ветвей» образуют единое Древо! Для тех, кого удивляет тот факт, что земное оказывается выше небесного (ветки выше ствола), попытаемся взглянуть на это глазами традиции. Но первое, что мы должны сделать, – это выбрать для объяснения подходящее дерево – например, пирамидальный тополь и кипарис не подойдут. Лучше выбрать хвойное дерево, особенно растущее в горах. Подойдет ель. Почему? Потому, что у этих деревьев ветки отходят от ствола по горизонтали. А с точки зрения традиции атрибутом Неба является вертикальность, атрибутом Земли – горизонтальность (вспомним: «ткацкий челнок» и «гончарный круг»). Вертикально – небесные стволы и горизонтально – земные ветви образуют древо Традиции. Но каково же древо без корня? А корни, он вертикальны или горизонтальны? Они сокрыты в толще земли! Они фрактально-объемны. Все? Ничего не забыли? Крона! Какое же дерево без кроны? В горах из-за сильных ветров много таких. Но, например, елка без кроны едва ли станет украшением Нового года. Вот теперь всё: корни, стволы, ветки, крона.

Все это имеет соответствие в «способах» (фа) тайцзицюань: «способы для шага» (бу фа), «способы для туловища» (шэнь фа), «способы для рук» (шоу фа), и «способы для глаз» (янь фа). Эти четыре соединяются в «форме», или «движении» (кит. ши). Из ши состоят комплексы упражнений – «дорожки-связки» (тао лу). Набор тао лу и создает формальную технику школы. Тао лу бывают с оружием и без. После этапа освоения одиночных тао лу отрабатываются тао лу с партнером. В разных школах эти упражнения носят различные названия.

В тайцзицюань раньше они назывались чжань шоу («сражающиеся руки»), нянь шоу («прилипающие», «приклеивающиеся» руки), сейчас они называются туй шоу – «толкающие руки». Были еще цзи шоу, да шоу («бьющие руки», «ударяющие руки») – эти упражнения хороши для набивки, однако достаточно травматичны.

Не только «голая рука» отрабатывалась в парах, но также и «вооруженная», например, были упражнения «склеенные копья» и т. д.

Следующим этапом являлось привнесение в парные упражнения фактора неожиданности, внезапности. Такие упражнения назывались сань шоу – «свободные руки». Использовались канонические приемы, но в свободной, произвольной последовательности. Нужно это было для того, чтобы не закоснеть в отрабатываемых формах. Сань шоу возвращают нас к переживанию текущего момента и учат постоянной изменчивости. С этой точки зрения они как бы возвращают человека к реальности, но уже на новом качественном уровне. Они превосходят форму. Они – «живая вода».

В детстве автор никак не мог взять в толк: зачем в русских народных сказках, когда оживляли богатырей, их сначала кропили мертвой водой, а только потом живой? Почему нельзя сразу живой? Тогда он, естественно, не знал об этом двоичном устройстве человека: левое полушарие – правое полушарие; анализ – синтез, логика – интуиция. Что есть анализ? Расчленение, разбивка на составляющие. В традиционных мифах присутствует этот мотив. Что есть синтез? Сборка, оживление. Даже если нужно «оживить» износившуюся машину или агрегат, ее разбирают, очищают, промывают и снова собирают. Такова же и методология познания.

Этап подражания форме при изучении ушу китайцы называют «этапом обезьяны». Когда человек выполняет форму, согласуясь со своими внутренними ощущениями, – «этапом дракона». А этап, когда человек превосходит форму, – «этапом тигра».

Чэнь Синь в своей знаменитой книге «Схемы и пояснения к тайцзицюань стиля Чэнь» пишет: «Перенять метод – легко, превзойти метод трудно. Но превзойти метод – приоритет».

Конфуций на склоне лет заметил, что теперь он может «дать волю сердцу, не нарушая приличий». Ради этого последнего этапа и задумано все это учение. Не достигнув его, оно не может считаться полным, не может называться гун фу.

Гун фу – не просто мастерство. Это качественный скачок. Это прозрение в земной деятельности вертикального, небесного измерения. Количество переходит в качество, но лишь в том случае, если человек ищет это качество, ориентирован на высшее. Для китайцев это было Дао.

У Чжуан-цзы есть много таких притч, и изучавшие ушу гун фу или гун фу тайцзицюань, как правило, знают их хорошо. А вот история относительно недавняя.

В начале 1990-х гг. в г. Донецке, Украина, проходил джазовый фестиваль. Пытаясь собрать всех доступных творчески ищущих музыкантов, пригласили одного барабанщика, как говорится, «широко известного в узких кругах». Этот человек играл и записывался с видными эстрадными звездами своего времени, затем покинул столицу и жил где-то в пригороде Донецка, «вдали от мирской пыли», как говорили про даосских отшельников в Китае. Когда объявили его выступление, на сцену вышел человек с пустым металлическим ведром, бросил его на сцену и начал «футболять» ногами. По залу прошел ропот недоумения, даже свист, но по мере того, как нарастал ритм ударов, свист стал сменяться одобрительными возгласами, а затем овацией. Это было высшее мастерство. Мастерство, потерявшее форму. Мастерство в чистом виде, не нуждающееся даже в классических ударных инструментах.