В те годы Япония боролась с Китаем за контроль над Корейским полуостровом. В 1894 году отношения между двумя странами резко обострились, началась война. В сентябре китайские войска потерпели поражение под стенами Пхеньяна. Вскоре японские части форсировали реку Ялу, и война была перенесена на территорию Южной Маньчжурии. Именно тогда нарабатывали опыт оперативного руководства генералы Ояма, Нодзу, Оку, Ноги, Куроки. При этом они превосходно изучили ландшафт и специфику боев в Маньчжурии. В ноябре пала крепость Люйшунь. Китайские войска были окончательно разбиты к весне 1895 года, казна опустошена. На проигравших была наложена огромная контрибуция, победителям передавались земли, которые они пожелали, в том числе и Ляодунский полуостров. Однако под давлением России, Германии и Франции в ноябре 1895 года Япония вернула Империи Цин все полученные территории. Выяснилось: скоординированное давление великих держав – страшная сила. Европейские державы бесцеремонно стали делить Китай на сферы влияния. И вот в марте 1898 года Российская Империя арендовала у Цинской Империи на 25 лет южную оконечность Ляодунского полуострова, где располагались удобные незамерзающие бухты. Так образовалась Квантунская область с портами Дальний (Даляньван) и Порт-Артур (Люйшунь). Именно тогда японское руководство приступило к разработке стратегического плана вытеснения России. Появление поблизости военно-морской базы политическое руководство Страны восходящего солнца посчитало непосредственной угрозой фундаментальным жизненным интересам.
Нужны ли были России незамерзающие порты на восточном побережье Китая? На первый взгляд, ответ очевиден: разумеется! Но о возможной цене, которую придется заплатить Империи, тогда мало кто задумывался. На обустройство новых арендованных территорий потекли миллионы рублей, причем средства, как всегда, отрывались от исконных земель. Население коренных губерний, едва оправившееся от голода 1891–1893 годов, ощутило дополнительную нагрузку, благосостояние его перестало расти. А тем временем в верхах Российской империи уже в открытую заговорили о скором падении династии Цин и о желательности в таком случае присоединения Маньчжурии, для которой уже и название придумали – Желтороссия. В середине 1890-х годов отказались от плана прокладки Транссиба вдоль левого берега Амура. Этот вариант отстаивал генерал-лейтенант С. М. Духовский, Приамурский генерал-губернатор и командующий войсками Приамурского военного округа. Он указывал на огромное «колонизационное и базоустроительное значение» Амурской железной дороги. Придворные интриганы твердили, что генерал смотрит на грандиозные государственные задачи слишком узко, намекали, что он печется главным образом о притоке капиталов в свой край. Молодого неопытного царя смогли убедить, что прокладка магистрали к Тихому океану через Маньчжурию сулит государству огромную выгоду: путь выходит короче, построить его получится дешевле и быстрее, да и время в пути значительно сократится. Куда ни глянь – сплошные преимущества. Этот вариант упорно проталкивал министр финансов С. Ю. Витте, считавший, что железная дорога поспособствует мирному присоединению Маньчжурии. Несомненно, такие логические построения страдали недальновидностью, так как не учитывали важнейшие политические аспекты, да и экономические выгоды были посчитаны, скорее, умозрительно.
Что же получилось в реальности? Строительство КВЖД началось 16 августа 1897 года. После аренды Ляодунского полуострова, естественно, возникло желание сделать ответвление до Порт-Артура. С.Ю.Витте, вроде, забеспокоился и стал возражать. Но против логики развития событий, при исходной ошибочной установке, уже ничего нельзя было поделать. И в июне 1898 года Россия получила концессию на строительство южной ветки КВЖД, впоследствии названной Южно-Маньчжурской железной дорогой. При этом совершенно не учитывалось мнение местного населения. А многие были недовольны хозяйничаньем иностранцев. Объяснение простое: из-за строительства железных дорог, введения телеграфов, роста импорта фабричных товаров теряли работу кустари и труженики традиционных видов транспорта и связи – возчики, тележники, лошадники, лодочники, носильщики, погонщики, гонцы и посыльные. Кроме того, новые трассы уничтожали поля, мелкие хозяйства, шли прямиком по кладбищам…
В 1898 году на севере Китая начали действовать стихийные мятежные формирования. Наиболее распространенными названиями отрядов повстанцев стали «Ихэцюань» («Кулак во имя справедливости и согласия») и «Ихэтуань» («Отряды справедливости и мира»). Конечно, оба эти течения иностранцами отождествлялись. Большинство повстанцев соблюдали устав, содержавший десять правил поведения, а также религиозно-мистические ритуалы, заимствованные от подпольных сект. Ихэтуани были плохо вооружены, однако считали, что истинно верующие защищены от пуль и снарядов, поэтому они могут одолеть врага и голыми руками (за что и были прозваны европейцами «боксёрами»). В ходе восстания происходили налёты, грабежи, насилия, убийства миссионеров и китайцев-христиан. В ноябре 1899 года лидер движения ихэтуаней призвал весь китайский народ бороться с иностранцами и династией Цин. Это сильно ударило по КВЖД и особенно по ветке на Порт-Артур: 8 июня 1900 года вдовствующая императрица Цыси официально объявила войну союзным государствам, после чего 23 июня китайские войска и повстанцы атаковали русские посты и приступили к разрушению железнодорожного полотна, мостов, станционных построек. Строители и казаки, отступившие к Харбину, в основном спаслись. Но те, кто отходил от Мукдена на юг, понесли в неравных боях большие потери. Командира отряда, поручика охранной стражи П. Валевского, пуля сразила под Ляояном, инженер Б. Верховский был захвачен в плен и обезглавлен. Только части российских подданных удалось уйти вдоль реки Тайцзыхэ на восток и пробиться в Корею.
В конце июня началась осада ихэтуанями Харбина, но русские войска в июле предприняли контрнаступление и деблокировали город. Затем генерал Д. И. Суботич разбил китайские части на реке Шахэ. Вскоре во всех главнейших городах Южной Маньчжурии было введено русское военно-гражданское управление. Подсчитали потери и убытки: более половины железной дороги было разрушено. Дорого же она обошлась России! Кстати, в дальнейшем от КВЖД так и не был получен ожидавшийся экономический эффект. В дневнике военного министра А. Н. Куропаткина, в записи от 19 января 1903 года, приведены удручающие цифры:
«…предприятие Витте по устройству восточно-китайской железной дороги и связанных с ней предприятий стоило казне до 400 милл. руб., свыше 150 т. руб. за версту и дают убыток казне уже ныне свыше 25 милл. рублей, а убыток может дойти до 35–40 милл., в том числе 15–20 милл. как процент на затраченный капитал, 10 милл. убытки по эксплоатации и 15 милл. содержание пограничной стражи Заамурского округа…»
Немало места в дневнике военного министра отведено авантюрной, хищнической деятельности статс-секретаря, действительного статского советника А. М. Безобразова, занимавшегося концессиями на лесоразработки вдоль реки Ялу, на корейско-маньчжурской границе. Предполагалось создать там полосу земли труднопроходимой и пустынной, для разделения с японцами сфер влияния. Однако министр заметил:
«…стоящие непосредственно у дела лица об идеалах не думают, а извлекают себе личные выгоды».
При этом он дает убийственные характеристики статс-секретарю: «удивительно развязный», «Хлестаков начала ХХ столетия». Но куда более серьезно следующее наблюдение (от 16 марта 1903 года):
«…предприятие на Ялу, которое могло бы стать государственно важным предприятием, этим вредным фантазером делается как бы личным предприятием государя, идущим в разрез с мероприятиями и приказаниями государя, отдаваемыми им своим министрам… В результате всех деяний Безобразова явились на Дальнем Востоке две политики – “императорская” и “безобразовская”. Очевидно, японцы тревожатся, китайцы тоже и готовят протест».
