Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Хотя правительство отказалось от ваучеров, неолиберальное направление политики в высшем образовании все больше проявлялось в течение второго президентского срока Путина. Основное финансирование университетов зависело от количества бюджетных студентов. Федеральная программа развития образования от 2005 г. ясно обозначила состояние рынка труда как основного фактора образовательной политики, а в дальнейшем эта установка только укрепилась. Цель содействия развитию личности и общества уже практически исчезла. Власть, по-видимому, наконец нашла свою давно востребованную «национальную идею» – «конкурентоспособность». Этот документ и ввел термин «оптимизация», внедрение которой в социальной сфере окажет столь пагубное влияние на положение преподавателей вузов в последующем десятилетии.[27]

Министром образования с 2004 по 2012 гг. был Андрей Фурсенко, личный знакомый Путина из его родного СПб. После крушения советской власти Фурсенко, физик по образованию, ушел в бизнес, а затем поступил на госслужбу. В 2007 г. на проправительственном молодежном форуме он раскритиковал образовательную систему, унаследованную от Советского Союза, за ее инертность. По его мнению, она упорно стремилась делать из молодежи творческих личностей, в то время как главной целью образования должно быть воспитание потребителей, которые умеют пользоваться технологиями и инновациями, разработанными другими.[28]

Одной из реформ этого периода было присвоение статуса «национальных исследовательских университетов» группе элитных вузов и выделение им дополнительного финансирования в целях продвижения в них фундаментальных исследований и вместе с этим повышения их «международной конкурентоспособности». Другой программой 2000-х годов, тоже направленной на диверсификацию вузов путем создания элитного сектора, было образование в различных регионах «федеральных университетов». Для этой цели проводились слияния ранее отдельных, зачастую очень различных учреждений, что весьма болезненно воспринималось многими преподавателями, мнения которых никто и не думал спрашивать. Помимо Московского и Санкт-Петербургского госуниверситетов, получивших особый статус в 2009 г., в элитную категорию вошло еще около 60 учреждений, составлявших 12 % государственных вузов[29].

Продвижение Российских университетов на «международном рынке образования» стало важной целью политики правительства. Для этого в 2003 г. Россия присоединилась к Болонскому процессу, что привело к замене традиционного пятилетнего срока обучения с получением диплома высшего образования на четырехлетний курс для получения бакалавра, за которым мог следовать двухлетний курс на степень магистра. Декларируемой целью этой реформы было способствование международной мобильности студентов и преподавателей. Но она до сих пор вызывает много нареканий со стороны преподавателей, которые жалуются на то, что программа бакалавриата – это лишь сокращенная версия старого пятилетнего курса обучения, которая не дает адекватного уровня высшего образования. Помимо прочего, программа бакалавриата предполагает введение значительного объема индивидуальной работы студентов. Но из-за повышенной рабочей нагрузки у преподавателей нет времени для такого руководства[30].

При возросшем уровне государственного финансирования высшего образования заработная плата преподавателей выросла во второй половине десятилетия. Тем не менее во многих регионах она оставалась ниже средней зарплаты. Международное сравнение показало, что средняя зарплата вузовских преподавателей в России в 2008–2009 гг. составляла лишь 60 % от ВВП на душу населения, что было намного ниже уровня зарплаты в развитых и даже во многих более бедных странах[31]. «С 2001 г. по 2011 г. зарплата реально выросла, грубо говоря, с 10 000 до 30 000 рублей», – вспоминает преподаватель высшей математики МФТИ Р Карасев. – Но этой суммы тем не менее не хватало для того, чтобы прокормить семью»[32].

В то же время общее положение работников бюджетной сферы в области оплаты труда ухудшилось после замены в 2008 г. Единой тарифной сетки (ЕТС) на новую систему оплаты труда. Реформа дала руководителям вузов более широкие возможности для расходования бюджетных средств: деньги, сэкономленные на различных видах деятельности, могли быть использованы для стимулирования труда сотрудников. О том, как именно это сделать, предстояло вести переговоры с работниками. Но в отсутствие независимых профсоюзов новый закон фактически развязывал ректорам руки. В результате непомерная часть новых денег пошла на вознаграждение администраторов.

Преподаватель высшей математики в МФТИ Максим Балашов вспоминал об этом периоде: «Цены на нефть стали расти, и положение преподавателей стало несколько более комфортным. Но мы начали замечать растущий дисбаланс. Рядовые сотрудники действительно стали получать немного больше, хотя и несопоставимо с тем доходом, который Россия получала от нефти. В то же время администрация начала делать очень большие деньги. В своей замечательной статье профессор Покровский писал, что хотя все и говорят, что наша работа бескорыстная, что мы делаем очень важную работу, нам почти ничего не платят, в то время как администрация жирует. В то время появилось несколько таких статей, поскольку люди стали все больше замечать диспропорцию, которая к 2010–2012 гг. приняла уродливую форму». В 2017 г. Министерство образования, наконец, признало эту проблему, хотя сделано ничего не было[33].

Таким образом, вторая половина десятилетия была отмечена углублением оппозиции между преподавателями и администрацией вузов. То участие преподавателей в управлении, которое стало возможным после распада Советского Союза, было постепенно ликвидировано.

Поправка 2006 г. к Закону об образовании ввела новую процедуру выборов ректоров. Если ранее они избирались ученым советом, в котором преобладали представители преподавателей, то теперь правительственная аттестационная комиссия должна была одобрить кандидатуры до выборов, что позволяло устранить нежелательных кандидатов. А в элитных национальных исследовательских и федеральных университетах ректоры уже стали напрямую назначаться правительством (ректоры Московского и Санкт-Петербургского университетов назначаются самим Президентом). В результате выбор все чаще падает на «сильных управленцев», людей и с научными степенями, но и с опытом работы в бизнесе или в госуправлении. Ректоры элитных университетов, как правило, очень состоятельные люди.

Уставы вузов элитного уровня предусматривали создание новых подразделений вместо традиционных кафедр и факультетов. Если заведующие кафедрами деканы факультетов согласно Трудовому кодексу избираются советами факультетов, то главы переименованных подразделений уже назначаются сверху. Под давлением министерства эти изменения постепенно распространяются на всю университетскую систему.[34]

В результате ректоры и другие высшие университетские администраторы прочно интегрировались в «вертикаль власти». Это и было важным шагом в восстановлении государственного контроля над высшим образованием. В системе «вертикали власти» лояльность функционеров обеспечивается комбинацией вознаграждения (источником которого, по крайней мере частично, является коррупция) и угрозы наказания (в том числе за коррупцию.)

Высокие зарплаты ректоров и других вузовских администраторов вместе с бурным ростом новых административных должностей, являются неотъемлемой частью системы неолиберального управления социальной сферой, которая в последние десятилетия вводится во многих странах[35]. Парадокс заключается в том, что «свободные рынки» и «конкуренция» в социальной сфере, которые превозносятся сторонниками этой политики, требуют мощного вмешательства государственной власти для их создания и поддержания.

вернуться

27

Smolentseva A. “Where Soviet and Neoliberal Discourses Meet,” Higher Education. 2017. декабрь 2017. т. 74. № 6. стр. 1100.

вернуться

28

Мазурова Л. «Потребители нынче в дефиците?» Литературная газета. № 32. 8 августа. 2007. https://lgz.ru/article/N32-6132—8-08…

вернуться

29

Sigman C. “‘Retour de I’Etat’ et formes de domination en Russie”. Revue francaise de science politique. № 6. 2016. стр. 925.

вернуться

30

Kurilla I. «Education Reform in Russia». Russian Analytical Digest. №. 137. 2013. стр. 2.

вернуться

31

Altbach P.G. и др. (ред.) Paying the Professoriate a Global Comparison of Compensation and Contracts. Hoboken. 2012. стр.30. Borovskaya M.A. и др. “Higher Education Institute Salary System as a Factor of Modernization of Education and Science in Russia”. World Applied Sciences Journal. № 30 (11). 2014. стр. 1678, 1680.

вернуться

32

Добрынин С. «Ортогональный Физтех». Радио Свобода. 6 декабря. 2015. https://inosmi.ru/science/20151206/234702542.html Международное сравнение зарплат ППС вузов 29 стран показало, что зарплаты в России – одни из самых низких, см. Altbach P. и др. Paying the Professoriate. Routeledge. 2012.

вернуться

33

«В Москве обсудили финансовую политику образования и науки». https://минобрнауки. рф/пресс-центр/11685.

вернуться

34

Forrat. Там же. стр. 26.

вернуться

35

O «новой государственной администрации» в российских вузах, см. Sigman С. «La montee de TElat-entrepreneur de 1'enseignement superieur’ et 1'hybridation public-prive: 1'exemple de la Russie». Economies etsocietes, Cahiers de I’ISMEA. XLIV № 4. 2010. стр. 581–602.

4
{"b":"712338","o":1}