Характер местности был холмистым, мало облесённым и на всём протяжении пути от посёлка не менялся. Бесформенные возвышенности чередовались с широкими, обросшими кустарниками, низменностями.

– Погода ухудшается, – громко, стараясь перекричать вой ветра, голосил мне в ухо Фёдор на одном из стоянок, – дальше поедем вдоль русла реки Хадылава-яха, Надосаля-хадута перевалим близ устья реки Ховуто-яха. Ниже берега крутые и пойма реки Хадута сильно облесена. Без труда перевалив реку Надосаля-хадута и преодолев, по какой-то старой просеке, пойму реки, наши нарты выскочили на ещё более холмистую и густо облесённую местность.

– Это «великие» озёра Хотта, – крикнул на ходу, не оборачиваясь, через плечо Фёдор Пальхович.

Видимо Фёдор нашёл утоптанную санную дорогу, так как наши упряжки побежали весёлой рысью. Проехав по узкой перемычке между двумя озёрами, Фёдор остановил нарту. С лева и справа от нас лежали огромные, заснеженные поля озёр. В мерках здешних мест, размеры этих водоёмов впечатляют; длина более трёх километров и ширина свыше полтора километра. С северной стороны берега озёр представляют величавую холмистую гряду. Повсюду, на склонах возвышенностей, вдоль русла рек, по берегам мелких озёр, расстилались лиственные леса и ивово-ольховые рощи.

– Впереди река Нгарка-хадута, – докуривая сигарету и указывая направление с дымящей сигаретой в руках, сказал Фёдор, – там нас должны встретить.

– А, далеко до этого места? – спросил я.

– Километров шесть, не больше, – развязывая вожжи, ответил проводник.

Река Нгарка-хадута, это правый приток реки Пур. Общая длина реки с притоками 153 километра. Имеет более 20 приток. С правой стороны наиболее крупные притоки; река Хадылава-яха, Сармик-яха, Хановей- яха и Арка-харвота-яха. С левой стороны в неё впадают притоки; Ивайто сё-яха, Тыдэоттакуя-яха. Русло очень извилистое, с множеством перекатов, кос. От устья и до первой крупной притоки с правой стороны, Кораль-ю, встречаются прирусловые пески. По всей длине реки пойма сильно облесена. На реки Нгарка-хадута расположены два просчётных кораля южной группы совхозных стад. Первый кораль для просчёта оленей расположен на правом берегу, в 35 километрах выше устья реки, второй, весенний кораль бригады № 8, построен на левом берегу реки, в 50 километрах выше от устья.

Олени шустро неслись по незаметной человеческому глазу, укрытой снегом, утрамбованной санной дороге. Через некоторое время упряжки поднялись на высокий коренной берег реки и нашему взору открылись красивые живописные виды поймы реки Нгарка – Хадута. Проводник остановил упряжку и, не слезая с нарты, стоя, стал осматривать опушку пойменного леса.

– Вон, на правом берегу, избушка и загон, – крикнул я Фёдору, показывая рукой.

– Вот, что значит молодые глаза, – отозвался Фёдор, спрыгивая с нарты, что бы подобрать хорей, – а у меня зрение уже не то! Да и ещё этот ветер со снегом воспалил все глаза…

Пока Фёдор бубнил себе под нос, подбирая с земли брошенный хорей, я внимательно разглядывал стоящие впереди строения;

Объекты стояли на ровной, открытой площадке у самого берега реки. Огромный загон, построенный из деревянных жердей, на половину занесённый снегом простирался до полутора километров вдоль берега. Чуть поодаль, у северной части крыла кораля стояла небольшая избушка. Из трубы поднимался светло-сизый дымок. Рядом с избушкой стояли две запряжённые нарты.

Когда наши упряжки приблизились к загону на лай собак из избушки вышли два пастуха. Оба в добротных, зимних малицах, которые были подпоясаны национальным ремнём с кобурой для ножа. Первый был выше среднего роста, худощавый. Второй лет на десять моложе, приземистый, круглолицый.

Айваседо феликс Омылевич.

Пока мы привязывали вожжи они, озаряя загорелые лица добродушной улыбкой, подошли к нашим нартам. По тому, как они сразу вступили с Фёдором в оживлённую беседу, стало ясно, что пастухи знали о нашем приезде и ждали. Старший оленевод подошёл ко мне и протянул руку для приветствия;

– Я бригадир оленеводческой бригады, Сегой Николай Олекович, – представился он и, обращаясь в сторону своего напарника, добавил, – со мной пастух бригады Айваседо Феликс Омылевич.

– Феликса хорошо знаю, – сказал, отвечая на рукопожатие я, – но, не видел лет восемь, если не больше, теперь перед мной стоит в полнее опытный, уважаемый оленевод.

– Отрицать ничего не буду, во всяком случае, обязанности свои стараюсь выполнять добросовестно, – ответил с улыбкой Феликс Омылеевич.

Сегой Николай Олекович родился 15 августа 1950 года, в Самбургской тундре. По окончании школы, в 1966 году устроился на работу в совхоз «Пуровский» в качестве рабочего по заготовке леса. Мечтал попасть в ряды Советской Армии. При первой же возможности, на попутном самолёте геологов первопроходцев, полетел в посёлок Тазовский в райвоенкомат. Военком, строгий, в годах, старший офицер ознакомившись с личным делом призывника-добровольца произнес:

– Не могу я тебя призвать, ты единственный кормилец в семье, вон смотри, – военком указал на группу крепких, молодых ребят, – какие здоровые, а в армию не хотят, просят себе привилегии, тебе положена отсрочка, а ты рвёшься служить.

После нескольких попыток уговорить военкома отправить его на службу и поняв, что венком не намерен изменить своего решения, Николай, со словами «Видно слишком много чести служить в Армии таким как я», потянулся за документами лежащими на столе. Офицер улыбнулся и, передовая документы, сказал:

– Сегодня ты больше нужен семье, старикам, возвращайся домой.

В апреле 1971 года Николай Олекович, приказом по совхозу был переведён пастухом оленеводческой бригады № 8.

В 1975 году, в связи с производственной необходимостью, переведён в бригаду № 9 и назначен бригадиром оленеводческой бригады.

В 1982 году переведён бригадиром в оленеводческую бригаду № 8, где и проработал до выхода на пенсию…

Когда недолгий и скромный обед пастухов был закончен, я предложил бригадиру обсудить дальнейшие наши планы по организации просчёта оленей.

– Просчёт затянется недели на две, – ответил бригадир, укладывая провизию в вещмешок, – все загоны занесены сугробами, откапывать придётся неделю не меньше.

Пастухи, подтверждая слова бригадира, дружно закивали головой.

– Откапывать кораль не будем, – ответил я, – в этом нет необходимости, предлагаю обсудить организацию просчёта стада методом «по тропе», местность позволяет; густой лес, глубокий снег. Предложение видимо понравилось бригадиру, он посмотрел в мою сторону и, не спеша, завязывая вещмешок, весёлым голосом произнёс; – Одно удовольствие иметь дело с таким специалистом, – и, обращаясь к своим пастухам, изрёк что-то приятное им на ненецком языке.

Пастухи заулыбались …

– Буду просить директора, направить тебя зоотехником в наше стадо, – обратился ко мне бригадир, перейдя на «ты».

– Время покажет, – ответил я, – а пока необходимо разобраться с поголовьем.

– Если оленей считать по снегу, – вступил в разговор Пяк Фёдор, – тогда придётся стадо перегонять к вершине реки Ивай-то сё, там густой прирусловый лес значит и снег глубокий. На вершине Яро-яха, где держим стадо в данное время, лес редкий, снежный покров тонкий с плотным настом.

– Далеко от сюда до стойбища? – задал вопрос я….

– С учётом, что наст не прочный, два небольших перехода, – ответил Феликс.

Когда продукты и другое имущество было упаковано, мы дружно вышли на улицу. Отряхнув амдёры, покрышки нарт, от свежо выпавшего снега, осмотрев упряжь, мы вслед друг за другом выехали к основным чумам. Дорога проходила вдоль русла реки по кем то и когда-то прорубленной просеке. Нарты то поднимались на крутые возвышенности, то спускались с невообразимым уклоном то в одну, то в другую сторону. Спустя какое то время экстремальной езды, мы выскочили с лесной тоннели в открытую тундру. Ослепительно белое пространство, было щедро усеяно отдельно стоящими сопками. Ветер заметно утих и лишь изредка напоминал о былой силе сильными порывами, поднимая снежную пыль и гоняя её шелестящей позёмкой по тундре. Под монотонный бег оленей, я не заметил, как приблизились к стойбищу. На берегу озера, у опушки небольшого леса, появились силуэты трёх чумов.