А может, его кто из богов под особое покровительство взял. Тогда, и с жрецами все обойдется. Размышлял Борх так и по пещере прохаживался, картинки мозаичные на полу разглядывая, колоны светящиеся руками щупал и на солдат с отшельником поглядывал. Потом надоело. Сел на топчан каменный и начал с Луннымбраслетом забавляться. Интересная вещь. Как она у него на руке браслетом оказалась, таак понять не смог. Снять нельзя, только руку отрубить разве что. Не может он через кисть пролезть, размер не позволяет. Наверное, все же браслет разъемный, только ни зазора, ни замка не видно.

ПотомБорх сделал что-то, и сам не понял что, и начал браслет огнями переливаться, только блики по стенам замелькали. Через короткое время погасло все.

Тут, как раз, из расщелины и старшина вывалился. А за ним, батюшка-светы, Глухой Сапожник. За ним жрец, да только не жрец Неланы милосердной, а жрец самой Кали неукротимой. И не простой жрец, а из высших иерархов. А с ним, два Святых Послушника. Если есть в мире, что-нибудь страшнее Боевых Калганов, так это Святые Послушники. Про них много всяких врак рассказывают. Не поверишь, ежели сам не увидишь, на что святые послушники способны. А Борх видел.

Он тогда а Аджере случайно оказался. Когда Аджерский Владыка против Правителей взбунтовался. Людей на площадь перед дворцом Владыки сгонять стали, декреты зачитывать. И Борх в облаву случайно попался, хотя особенно и увильнуть не пытался. Резать горожан вроде никто не собирался, Владыка-то — свой. Вот когда войска Правителей появятся, да станут измену выкорчевывать, тогда — держись. А тут поглазеть захотелось, любопытство взыграло.

Площадь перед дворцом огромная. Народу нагнали тысяч тридцать. А перед самим дворцом два легиона Черных Медведей выстроилось. Дворец охраняют. Страшные вояки. Наемники, варвары из севера. В руках секиры тяжеленные, за спиной дротики. Доспехи из бегемотовой кожи, не всякая стрела пробьет.

На балконе второго этажа сам Владыка стоит. Смотрит, слушает. Между толпой и наемниками пустое пространство, локтей тридцать. Туда глашатай вышел, свиток развернул, читать собрался. Вот тогда он Святого Послушника и увидел. Тот из толпы вышел и к глашатаю пошел. Весь в балахоне черном, лицо шарфом закутано, только щелочки для глаз оставлены. Спокойно так идет. Все замерли, растерялись. А Святой Послушник к глашатаю подошел, толкнул его в бок легонько, а когда глашатай мертвым на землю свалился, свиток из рук выхватил. Свиток развернул, посмотрел мельком, потом порвал и головой укоризненно покачал на Владыку глядя.

Кто-то быстро среагировал и приказ варварам отдал. Первый ряд дротики из-за спины выхватили и в Святого Послушника метнули. А он черным пятном размазался и исчез. И вдруг на балконе рядом с Владыкой объявился. Длань на голову владыке опустил, тело подхватил и очень аккуратно с балкона да и сбросил. Потом совсем исчез.

Говорили, что Святые Послушники из одного места в другое силою мысли и чарами божественными перенестись могут. Не верится как-то. Мог бы перенестись — не оставлял бы за собой просеку из труповЧерных Медведей. Как раз в аккурат от глашатая до балкона Владыки дорожка из мертвых тел пролегла шириной в два размаха рук. Так переворот и закончился.

Новый Владыка от Правителей назначенный, через два дня дворец занял. Даже не стал всем головы рубить. Всего лишь каждого десятого на кол посадил. Да свиту прежнего Владыки на костре вместе с телом господина сожгли. Человек до тысячи. Костер прямо на площади развели. Бревен натаскали, четверть площади заняли поленницей высотой в рост человеческий. Бревна маслом полили. Изменников живых связали, штабелями уложили, сверху тело Владыки прежнего положили и подожгли. Горожан, кто живой остался, снова на площадь согнали. На балконе Владыка новый, а перед дворцом те же Черные Медведи выстроились. Охраняют.

Про это Борху года через два случайный попутчик рассказал. Сам он в Аджере задерживаться после смерти Владыки не стал. Но Святого Послушнику на всю жизнь запомнил.

Поэтому от одного только вида черной рясы у него до сих пор мороз по коже и пробегал, а ноги сами норовили в другую сторону пойти. Как чувствовал, что добром встреча с Отшельником не закончится. Таки сбылось.

Жрец как линию Кали увидел, так его сразу и перекосило. Слова в горле от ярости застряли, рычит и клешнями к Отшельнику тянется, вроде и не человек вовсе а демон какой-то. Наконец, просипел хрипло, с трудом, но внятно «Взять отступников, живыми взять, в храм их, в подвал!» И Послушникам рукой махнул путь указывая.

Конечно, сейчас перед Послушниками не стояла стена черных медведей. Как в Аджере. И спешить им было некуда. Вот они и не спешили. За то время пока Послушники пещеру пересекли, о многом Борху удалось подумать. Сначала про то, что Отшельник снова удружил. Будь жив Наместник он бы смог от гнева Кали неукротимой спасти. Хотя бы на этом свете. Уж тот бы не допустил, чтобы Борх живым попал в храм. Настоял бы, чтобы прикончили на месте.

А на гвардейцев надежды никакой. Они хоть и получили приказ в живых преступника не оставлять, да не станут противиться жрецу. Себе дороже. Потом мысль пришла, что, вдруг чудо случится и Послушников остановит линия Кали. Храм, хоть и ложный, но храм все же! Вдруг какой-никакой силой да наполнен. Только чуда не случилось. Медленно, не размазываясь в серое пятно, а со скоростью обычной арбалетной стрелы, Послушники перетекли через пещеру и застыли у алтаря.

Сердце вора за это время успело один раз ударить только, да громко. На второй удар сердца он услышал резкий крик Отшельника, но не разобрал, что тот крикнул. Авот Послушники услышали, поклонились в ноги Отшельнику, потом снова перетекли через пещеру, теперь уже в обратную сторону, а затем звук раздался, такой характерный.

Сначала, словно камнепад в горах начался, а потом будто лед под копытами коней хрустит, такой бывает, когда ребра трещат, и если позвоночник ломается, и если голову резко повернуть и шею сломать. Потом Послушники исчезли и сердце вора второй раз ударить успело. Да еще громче прежнего показалось. Наверное, потому что в пещере тихо- тихо стало, даже жрец в агонии на полу беззвучно дергался.

Надо отдать должное: бравые ребята эти гвардейцы. Другие бы крик подняли, начали в истерике биться, а эти синхронно словно по команде вдоль стеночки поднялись и на выход двинулись. Впереди офицер, замыкающим — сержант. Так бы по-быстрому и исчезли, но почему-то Отшельнику это их поведение не понравилась.

— Куда пошли. А ну стоять всем! — Скомандовал.

Все и замерли, как в детской игре замри-отомри. Кто ногу приподнял, так на одной ноге и застыл, испугавшись шаг закончить. А Отшельник уже спокойнее говорит:

— С собой захватите. — На Жреца с Наместником показал, — и идите с миром.

Надо ли говорить, что этого приказа никто не ослушался. Быстро и ловко справились.

А когда пещера опустела, отшельник повернувшись к вору произнес:

— Все, теперь отсюда уходить надо. И побыстрее. А то не дай счастья Глухой Сапожник, кто еще в гости заглянет. От всего не отмахнешься. А браслет оставь здесь. Нечего его с собой таскать. Я тебе тайник покажу. Давай сюда. В следующий раз и заберешь. Кстати, передай привет Александру Николаевичу. И конкурс выиграй обязательно. Так нужно. Ну, давай, возвращайся к себе.

Борх недоуменно смотрел на Отшельника и ничего не понимал. Глубокая ниша, открывшаяся в колоне при касании ладонью, браслет который сам по себе расстегнулся, непонятные слова, непонятные имена. А потом все исчезло.

Глава шестая. Все только начинается

Я очнулся в лаборатории, прекрасно помня каждый день из пяти последних лет жизни покорного слуги Ордена Тишайшего. Да что там помнил. Я на самом деле ощущал себя Борхом, удачливым вором, жителем прекрасной Иссы. И от этого чувства смог избавится далеко не за один день. Даже сейчас, спустя десятки лет и сотни погружений, иногда ловлю себя на мысли, что достаточно протянуть руку и кошелек вот этого недотепы, который небрежно прячет свой бумажник в карман, отходя от кассы в супермаркете, окажется у меня в руках.