– 17 лет, господин директор.
– Ты хотя бы раз видел, чтобы я отсюда уносил домой хотя-бы буханку хлеба? Видел, чтобы мне вообще хотелось оттуда что-то взять?
– Нет, господин директор. Именно из-за вашей человечности я и принял ваше предложение и согласился на должность заведующего складом. А то, сами видите какая трудная, ответственная работа. Я ведь мог бы как другие, например, устроиться в более «жирное» место и зарабатывал бы себе. А тут… То, что-то портится… То, что-то не сходится… Кроме того, в последнее время сами видите, регулярно крадут. Еды не хватает.
– Да, правильно, мы не должны терять совесть. И нам нужно в скорейшем времени найти воров, потерявших стыд и совесть.
– Так точно, господин директор. Давайте, мы их уже разоблачим наконец.
– Закрой двери амбара, Исфендияр. Сам лично буду проверять склад.
– Слушаюсь, господин директор.
Франсуа вздрогнул от громкого хлопка закрывшейся двери, когда он мирно сидел и грыз краюшек хлеба. Они всегда так делали, когда заходили на склад. Се эти разговоры были для тех, кто остался снаружи. А внутри, они были уверены, что там никого нет. Им не могло и в голову прийти, что где-то среди продуктов притаился маленький мальчик. Никто не поверил бы, что после разоблачения перед всем строем учащихся интерната он снова полезет на склад чтобы «украсть». Тем временем, Франсуа становился свидетелем разговора, который никто кроме него не слышал.
– Исфендияр, в этот раз тоже обошлось. Интересно, кто-же нас заложил. На моем веку это впервые, чтобы в школу приезжала комиссия непосредственно по специальному приказу лично министра. К тому же, женщина, приехавшая на проверку, сказала, что вопрос находится под контролем лично министра и за него крепко взялись. Министр вписал его в свой ежедневник, поэтому каждый день интересуется. Смотри ка… В ежедневник… Нет, может в ежеквартальник, – съерничал директор. «Он что, школьник, что дневники заводит? Столько времени уже работали с поставщиком и без проблем. Что же случилось? Вероятно, в дневнике министра уже было много жалоб по поводу компании-поставщика, из-за них и нас заподозрили. Мы же с ними плясали под одну и ту же дудку. Если за них взялись, значит и нас тоже ждет их участь. Я уже по ночам спать не могу. Такая злая женщина?! Говорит, увидите, в этот раз с потрохами пойдете. Говорит, что министр уже обращался в органы прокуратуры. Вот и проверяют все договора с этими поставщиками. Та худенькая женщина из министерства… даже женщиной нельзя назвать, ростом мне по пояс будет, как маленький ребенок… Мне говорит: «а я вас предупреждала, что так нельзя». На последнем совещании министр орал, что все краденное воруется из кармана народа и государства. И поэтому не прощу воровство. Некоторых уже арестовали. Если дела так пойдут, очередь дойдет и до нас… Этот министр вообще перешел все границы. Значит всех директоров, бухгалтеров и складчиков интернатов собрал к себе на совещание в расширенном составе, и одновременно, не предупредив нас, пока шло заседание, отправил проверки во все школы.
– Вы правы, господин директор. Ситуация не очень хорошая. Самое плохое то, что в министерстве тоже знают, что дети не наедаются. Во время последней проверки инспекторы даже составили акт о недостачах. Там явно видно, что несмотря на наличие трехмесячного запаса продуктов по бумагам, товаров, которые на складе, не хватит и на неделю. Но, мы детей тоже не можем морить голодом. В соседнем интернате ситуация тоже аналогичная, везде идут проверки. Заполонили все интернаты, всех допрашивают по очереди. Если кто-то вызывает подозрение, сразу берут под контроль.
– Знаю, Исфендияр, знаю. И я не знаю, что можно сделать, чтобы от нас отстали. Зря, мы поверили этим поставщикам.
– Как видите, на складе хватает только хлеба. И то потому, что получаем ежедневно. А гречку, чечевицу, мясо и другие продукты, если помните, мы продали одному посреднику, который закончил нашу школу. Если помните, мы получили и поделили между собой вместе с бухгалтером компании поставщика. Если бы знали, что будет так, не дали бы ему деньги. На те деньги можно было бы еще два месяца продержаться как-то. А еще на месяц сами что-нибудь придумали бы. А теперь, получается, что все расходы за три месяца на нашей шее. Плохо еще и то, что и директора, и бухгалтера компании тоже арестовали. Не знаю смотрели или нет, но по всем телеканалам их показывают и позорят. Говорят, смотрите, вот эти люди крадут хлеб детей из интернатов. Смотрите, начальник, вот, что я скажу. Если его немного потрясут, он сдаст всех директоров интернатов. Нам нужно что-то придумать. Помните, как мы перед всем интернатом опозорили Франсуа из-за куска хлеба, тогда как сами прекрасно знали, что этот малой не может украсть все из такого огромного склада. Мы просто искали на кого бы свалить свою вину, и тогда под руку попался этот мальчик. Ну, как попался? Поймали с поличным. А теперь нас, считай, поймали с поличным.
– Да, Исфендияр, знаю. Я тебе верю. Поэтому и привёл тебя сюда на работу 17 лет назад, как своего кадра. Ничего, вместе справимся. До сих пор ни разу не попадались. К черту! Оплатим… Ничего не поделаешь…
– Оплатить то оплатим, начальник. Если бы дело было только в 345 манатах?! Эту сумму мы как-то закроем. Я боюсь, что министр от нас не отстанет. Он не успокоится, пока нас не посадят, у меня плохое предчувствие. Я поклялся, если из этой заварухи выйдем живыми-здоровыми, я покончу со всем и поеду на паломничество в Хадж.
– Исфендияр, перестань, пожалуйста. Дай спокойно жить. Ради Бога, хотя бы святые места не приплетай к нашим делам. И Богу это не понравится. Погоди, закончится эта заваруха, посмотрим, что там есть в ежедневнике у министра. Может выговором обойдется?! Смотри, не накаркай беду.
Франсуа был в шоке от всего услышанного. Когда дверь амбара хлопнула во второй раз, он снова вздрогнул. Он не тронулся с места еще некоторое время чтобы убедиться в уходе директора со складчиком. Доел второй кусочек хлеба. Всегда так делал. Больше двух кусков не ел. Ему казалось, что, если он потянется за третьим куском, это уже будет серьезным воровством.
Наконец, он быстро пролез через вентиляционную трубу и оказался снаружи. Он даже испугался, что из-за стресса и страха он может поправится от двух кусков хлеба и не сможет вылезти из трубы. Но, обошлось. Добрался до форточки, открывающейся с крыши в туалет. Как только спустился в туалет, первым делом запер дверь кабины.
– Франсуа, Франсуа, ты тут? О Боже, зачем этому ребенку убегать? И так проверка на проверке… А сейчас прокуратура и полиция еще заведут на меня дело.
– Я тут, учитель. Желудок болит, не могу выйти из туалета.
– Слава Богу, что нашел тебя. Вся школа тебя ищет уже столько времени. Дети ведь и тут смотрели. Сказали, что никого нет.
– Да, учитель. Уже который раз сегодня бугаю в туалет. Не сдержался, одежда испачкалась, пришлось вернуться сюда. Сейчас чищу одежду.
Сказав это, Франсуа снял свое нижнее белье и намочил в ведре, стоящей в углу туалета и выжал.
– Я уже помылся тут. Теперь мне уже хорошо.
– Нам надо идти к врачу, Франсуа. И так по уши в проблемах.
– Мне хорошо уже, учитель. Наверное, я голодал, потому и разболелся живот.
– Да… Да покарает Бог грабителей, они украли все наши продукты.
Таким образом Франсуа еще неделю остался верен своей привычке и провел в таком же режиме между «болью в животе и волнением» стаскивая из склада по два кусочка хлеба.
Не проходило и дня, чтобы он не делал заметок в своем дневнике: «Я Франсуа. Как и всегда, на сегодня самый важный вопрос – это борьба с голодом. Найти лишний кусок хлеба – этот вопрос всегда у меня на первом месте. Борьба с голодом постепенно становится ужасным. Когда по телевизору вижу еду, у меня текут слюни. На днях во дворе стояла машина, а там радио было включено. Так по радио передавали, что одной из основных целей ООН является борьба с голодом.
Несмотря на то, что я еще маленький, мы с ООН думаем одинаково. Мы оба прекрасно знаем, что такое голод и боремся с ним. Правда, ООН борется в мировом масштабе, а я в этом интернате».
