– Почти твое имя, – поправила мама, но Агнес продолжала:

– А фамилии на ней вообще никакой нет.

– Нет фамилии? – заинтересовался Юсси. – Да, необычно… Насколько это старая могила?

– Она тысяча девятьсот тридцать восьмого года. Это и год рождения, и год смерти.

Юсси задумчиво прищурился:

– «Новости Хармалы» выходят с тридцать второго. Все выпуски хранятся в архиве. Возможно, там найдется какая-то информация.

– Ты имеешь в виду объявление о смерти? – спросила мама.

Юсси кивнул:

– Да, например. Из него можно узнать хотя бы фамилию. Архив, правда, закрыт для посетителей, но иногда мы делаем исключения – только по уважительной причине, разумеется. Старые газеты хрупкие, с ними надо обращаться осторожно, вы же понимаете.

Юсси взглянул на Агнес, как будто оценивая, сможет ли она переворачивать ломкие страницы старых газет с достаточной осторожностью.

– Я буду очень, очень осторожна, – заверила Агнес.

Юсси кивнул и взглянул на сына.

– Булка может помочь. Он уже бывал в архиве и знает, какие там правила. И сейчас, в каникулы, у него много свободного времени.

Лицо Булки приняло страдальческое выражение, но мама Агнес обрадовалась:

– Звучит здорово! Когда можно попасть в архив?

– Я выясню, – ответил Юсси.

– Я могу хоть завтра! И вообще в любое время, – выпалила Агнес.

– Отлично. – Юсси одобрительно кивнул. – У тебя есть задатки исследователя. Пожалуй, из тебя выйдет хорошая журналистка. Ты вся в мать!

Булка поморщился, но Агнес стало смешно. Юсси походил на большого плюшевого медведя.

– Станешь журналисткой и будешь разгадывать загадки, – добавила мама, и Агнес прыснула со смеху.

Юсси не понял шутки, но достал из кармана смятую купюру и протянул ее Булке.

– Идите, дети, купите себе мороженое. Заодно и познакомитесь поближе.

Булка, недолго думая, схватил купюру.

– Спасибо, папа! – сказал он и позвал Агнес. – Пойдем. – И, повернувшись, начал быстро пробираться сквозь толпу.

– Эй, подожди немного! – закричала Агнес и бросилась за ним.

Булка оглянулся и замедлил шаг, чтобы Агнес смогла его догнать.

– Киоск с мороженым вон там. – Он махнул рукой вперед.

– Я так и думала. Слушай, а почему тебя зовут Булкой?

– А почему тебя зовут Агнес?

– Ну Агнес-то – совершенно обычное имя.

– Ага, его даже на надгробиях пишут.

– Да! Даже на надгробиях! – Агнес вспылила было, но потом ей стало смешно. – Вот ты когда-нибудь видел надгробие с надписью «Булка»?

– Не видел, – признал он. – Придется мне как-то выкручиваться.

Они подошли к киоску с мороженым. Булка остановился перед прилавком, обернулся и серьезно посмотрел на Агнес.

– Решено: надписи «Булка» на моем надгробии не будет.

– О чем это ты?

– А вот о чем: я попрошу выгравировать на надгробии мое настоящее имя.

– И какое у тебя настоящее имя?

– Понтус Олави Яяскеляйнен, – торжественно произнес Булка, но тут же ухмыльнулся. – В детстве я не умел его выговаривать. Говорил всем, что меня зовут Пуллус. Один родственник неправильно расслышал и спросил у мамы на каком-то празднике: «Как поживает ваш Булкус?» И с тех пор меня называют Булкой. Наверное, не самое лучшее прозвище, но, с другой стороны, многим ведь нравятся булки.

Агнес рассмеялась. Мама как будто знала, что им стоило сходить на рынок. Оказалось, что здесь можно познакомиться с интересными людьми.

– Тебе какое? – спросил Булка, пока Агнес рассматривала картинки с мороженым на окне киоска. Почти все были зачеркнуты черным фломастером: очевидно, торговля шла хорошо.

– Ну наверное… Лимонный сорбет.

Булка повернулся к прилавку и взял Агнес лимонный сорбет, а себе – мягкое эскимо.

– Давай еще немного походим по рынку? – предложила Агнес.

– Конечно, – ответил Булка и лизнул эскимо. – Только осторожнее с мороженым.

– Ой! – воскликнула Агнес и поспешно слизала капли, перелившиеся через край вафельной трубочки.

Было так жарко, что мороженое таяло быстрее, чем ребята успевали его есть.

Агнес с Булкой отправились гулять по рынку. Везде было полно народу, светило солнце, и в воздухе парили манящие рыночные ароматы: пахло клубникой, цветами, блинчиками и кофе. Агнес вдруг показалось, что переезд – это не так уж и плохо. Пожалуй, мама права, и в нем тоже можно найти свои плюсы.

Будто услышав мысли Агнес, Булка спросил:

– А вы только что сюда переехали?

– Четыре дня назад.

– Зачем?

– Что значит зачем?

– Зачем вы сюда переехали? Почему не остались там, где жили раньше? Мне казалось, в Хармалу не часто переезжают. Всегда думал, что людей сюда приводит отчаяние.

Агнес не поняла, серьезно ли он, но рассмеялась и ответила:

– Пожалуй, мы с мамой и правда немного отчаялись. – Она чуть подумала и добавила: – Просто мама с папой развелись, и мама захотела устроиться журналистом в какую-нибудь небольшую газету. Место нашлось только здесь. Ну и в Хармале намного дешевле жить, чем в Хельсинки. Вот и все. То есть, если мы вдруг сейчас разбогатеем, сможем вернуться обратно.

Булка не засмеялся. Он задумчиво лизал мороженое.

– А где твой папа? Остался в Хельсинки?

Агнес сморщила нос:

– Нет, папа переехал в Венгрию. Еще в прошлом марте.

– Ого! А почему?

– Ты задаешь слишком много вопросов.

– И правда. Извини, можем сменить тему. – Булка с преувеличенным интересом принялся рассматривать свое эскимо. – Вот, скажем, ты когда-нибудь наблюдала за тем, как тает мороженое? Странное зрелище, конечно…

Агнес вздохнула:

– Ну хорошо-хорошо, я отвечу на последний вопрос. Но это строго между нами, ладно?

Булка кивнул, и Агнес продолжила:

– Папа переехал в Венгрию к своей новой девушке. Ее зовут Патриция. Ну и имечко! Будто название марки нижнего белья… И знаешь еще что? Эта девушка – психолог, работает с парами. Помогает людям, которые разводятся. Как мой папа. – Агнес мрачно засмеялась. Булка ничего не сказал, поэтому она добавила: – Очень удобно, скажи? В общем, папу сейчас никто, кроме Патриции, не интересует.

– Ясно, – пробормотал Булка.

Агнес опустила глаза:

– И поэтому мы с ним теперь не очень часто общаемся. Мне даже не особо интересно с ним разговаривать. Он стал каким-то глупым.

Булка промолчал. Агнес прищурилась и тихо сказала:

– Ну ладно, хватит об этом. Ты, наверное, не такого ответа ждал?

Булка пожал плечами:

– Да я вообще ничего не ждал. А где вы живете?

– Вон там, на берегу, где светлые таунхаусы.

– Так вы живете в домах лесорубов, – со знающим видом кивнул Булка.

– Нет там никаких лесорубов! – возмутилась Агнес. – Там живут все подряд.

– А ты думаешь, лесоруба можно узнать по внешнему виду? – серьезно спросил Булка. – В том-то и дело, что нельзя. Они выглядят как обычные люди, поэтому могут пробраться куда угодно.

Агнес опять стало смешно.

– Странный ты, Булка! Ты об этом знаешь?

Булка состроил гримасу:

– Вообще-то есть люди, которые со мной согласны.

Агнес не поняла, что он имеет в виду, но не успела ничего сказать, потому что на нее внезапно кто-то налетел. Столкновение было сильным, и Агнес вскрикнула. Мороженое выскользнуло у нее из рук, сумка слетела с плеча, и Агнес поняла, что падает прямо на Булку.

Она успела мельком увидеть грубую старомодную одежду и голые грязные пальцы на ногах, убегавших прочь от нее. В следующий момент Агнес вместе с Булкой растянулись во весь рост на каменной рыночной мостовой, и девочка ощутила боль в колене.

– Агнес! Что за дела? – вскричал Булка.

– Кто-то налетел на меня, разве ты не видел? Извини, я не хотела тебя свалить. Больно?