- Что с тобой говорить, рожа? - пробурчал связанный, - все равно не отпустишь. Думаешь, буду ныть? Просчитался. Подохну молча.

  - Неожиданно, если честно, - искренне удивился палач, - первый раз получаю такое приветствие. Что ж, тогда говорить буду я. Чтобы было понятно, что все справедливо. Все, что сделаю с вами - это заслуженно.

  Игорь Андреевич не ответил, но было заметно, что слушает очень внимательно. Жилы на шее надулись, тело застыло в ожидании боли.

  - Я пришёл отомстить, - продолжил мужчина, - заступиться за тех, кого вы поломали. Не могу наблюдать! Это душит меня! Несправедливо...

  Выражение лица у пленника изменилось. Полминуты назад оно было презрительным, теперь стало внимательным. Появилась кривая улыбка.

  - Продолжай, - сказал он, - я подумал, что ты... По другому вопросу. Но теперь не понятно в конец.

  - Ты живешь, как чудовище, Игорь. Я тебя изменю. Ты не первый и не последний. Это хобби. Я делаю город чище.

  - Подожди! - голос пленника стал восторженным, - ты - тот самый?! Пришёл за мной? Но почему?! Я обычный мент... Думал, что ты выбираешь только крупную рыбу.

  - Рыбу? - мужчина улыбнулся, - забавно, что ты выбрал именно это слово. Ты такая мерзкая рыба, Игорь, так много приносишь горя, что я отложил все дела. Вне очереди выловить, подработать и отпустить обратно. Обычный мент... Очень скромно для рыбы, которая жрет всех подряд. Ты - рыба-свинья... Без совести, жалости. Только рыло и зубы.

  - Скольких ты посадил по заказу? Сколько пальцев сломал на допросах? Я все возьму! Рассчитаюсь за всех. Будь уверен.

  - Это все наговоры, - заерзал пленник, - просто работа. Мне сказали, начальство - я сделал. Понимаешь?! Есть план по посадкам... Мне надо его выполнять. Не я все придумал! Нельзя по-другому, пойми...

  - Увидишь, что можно. Приступим.

  Мужчина достал из рюкзака коричневый почтовый скотч и оторвал небольшой кусочек.

  - Сейчас закроем твой рот, чтобы не визжал, и я отрежу тебе пальцы. Каждый, на обеих руках. Это, как плата за тех, кого мучил. Закончим - и я уйду. Будешь жить. Нормальная сделка, учитывая тяжесть вины.

  - Постой! - голос у связанного охрип, видимо, горло пересохло от нервов. - Зачем целых десять?! Куда так много? Оставь, прошу!!

  - Да я бы оставил! Но понимаешь, есть план! Придумал с утра десять пальцев... И надо теперь выполнять. Нельзя по-другому, пойми...

  Игорь Андреевич застонал очень жалобно, но вдруг остановился. Лицо сделалось решительным, он уверенно произнёс:

  - Не надо скотч... Я не буду орать. Буду молча...

  - Ты будешь... Спорим!? Давай пари! Сейчас я отрежу тебе указательный палец... И если ты промолчишь, не проронишь ни звука - то все! Я уйду. Согласен? Но ты не сможешь. Так получилось, что я разбираюсь. Мужчина посмотрел на свою левую руку, один из пальцев на ней был плотно заклеен пластырем.

  - Режь! Я готов! И вали отсюда. Не смей обманывать. Где ты, черт? Приступай! Давай закончим!

  Игорь растопырил ладонь, приглашая начать испытание, и молодой человек подошёл к нему, примерил секатор к одному из пальцев.

  Щёлк!

  Лезвия сомкнулись, и розовый кусочек покатился по полу, словно сосиска. Аккуратный срез начал стрелять кровью, как детская брызгалка.

  Аааа!!

  Заголосил мужчина и тут же заткнулся перемотанный скотчем в районе рта.

  - Вот видишь, - спокойно приговаривал его мучитель, - это действительно невозможно - молчать, когда очень больно. Ты же сам пытал! Должен знать... Ладно, не дрейфь - я не обиделся... Продолжаем...

  Щелк!

  На землю упал новый палец.

  Ещё и ещё...

  На четвёртом срезе Игорь потерял сознание. Получил под нос нашатырь и пришёл в себя. Разве можно продолжать без виновника?...

  Десять.

  Закончено.

  Затянул жгутами истекающие обрубки, чтобы жертва не умерла от потери крови. Они так не договаривались. Наказанный должен пожить и все прочувствовать. Выучить свой урок.

  Можно уходить.

  Кровь не течёт, и скоро придёт жена. Вызовет помощь.

  С днём рождения, новый птенец!

  Глава 4

  ЛИНИЯ АРСЕНА ПЕЛИКАНА

  - Арсен! Сынок! Иди покушай. Только тебя с папой ждём!

  Смуглый мальчишка двенадцати лет, лежавший с книгой на кровати, загнул уголок страницы и захлопнул её.

  - Иду, мама! Минуту!

  Поднялся, натянул шорты и рубаху, мать не любила, когда в доме разгуливали в одних трусах, и направился в кухню. С улыбкой остановился, вернулся в комнату и, подойдя к окну, осторожно снял с него москитную сетку. Ловко высунулся на улицу по самый пояс, дотянулся до виноградной лозы, которая взбиралась по стене и, выбрав самую спелую гроздь, аккуратно ее сорвал. Прикрепил сетку на место, выбежал из комнаты.