Алексей вспомнил свой подъём по верёвке в «секретном месте» его новых друзей там, внизу… и кивнул. Да, не с закрытыми глазами и не на руках, но так-то пройти смог бы, что тут идти, никакого тебе напряжения во всём теле, от которого и боишься сорваться - а тогда смерть… Она, если сорвётся, разве что ногу сломает… Тоже ничего хорошего, конечно, но жива всё равно будет, а на молодом организме всё до свадьбы заживает.
Уже перешагивая к ним, Лизанька как-то неловко зацепилась ногой, то ли в подоле длинном запуталась, и, вскрикнув, свалилась на Ицхака. Алексей печально посмотрел вслед свалившейся доске.
- Да, как ни крути, вниз идти надо…
- Леви нас убьёт…
- Да ничего не убьёт, думаешь, ей там что-нибудь сделалось?
- Ну, побежали тогда? Чёрт, что ещё бабушке Лиле-то сказать?
- Да не торопись, кто её возьмёт там…
- И то верно, приглашали же даму на чай…
Лизанька с растущим любопытством оглядывала жилище соседей. Не слишком и отличается от того, что у них, добротно, скромно, чувствуются и вкус, и влияние нынешних тяжёлых времён. И картин на стенах много - Ицхак тут же пояснил, на её восхищённый взгляд, что большинство - работы Леви, и очень мягкие ковры… Правда, в основном небольшие - как потом пояснили, это очень удобно как раз, такие ковры очень удобно сворачивать, чтобы делать уборку. Бабушка Лиля не терпит пыли, и ковры сама хлопает - выбивает дочиста, рука у старушки поныне крепкая. А большой ковёр сдвинуть труднее, и пыль в нём и под ним копится.
- Верно, потому у твоей тёти Аси всё время голова и болит, что вы мало проветриваете и много пыли копится.
- Не получается теперь содержать всё в порядке. Прислуги больше нет, приходится тёте Поле и маме прибираться, а они к этому непривычные…
- Мои сёстры и те не гнушались сами у себя прибираться, а эти смотри, непривычные! - не удержался Алексей, но Лизанька, к счастью, за его слова не зацепилась, потому что одновременно Ицхак сказал:
- У вас же там вроде бы народу куча, побольше, чем у нас, и что, не справляетесь?
- Ну да, у нас дедушка, бабушка, и мама, и тётя Ася с тётей Полей - это мамины сёстры, и ещё Алечка и Катя - это дочки тёти Поли, и ещё Артур - это мой брат… Ещё жила с нами тётя Леля - она умерла уже месяца три как, и Наташа - моя старшая сестра, но она вышла замуж недавно… Хорошо б, и тётя Ася вышла замуж, она ведь ещё совсем молодая, за что же она так несчастна?
- Видимо, потому никто и не берёт, - хмыкнул Ицхак, - кому нужна жена, у которой то голова болит, то нервы…
Миреле и бабушка Лиля, когда процессия вошла в комнату, разом повернули головы.
- У нас гости? - Миреле протянула для приветствия руку, - это девочка? Я слышала голос… она маленькая? Она здесь?
- Нет, - Ицхак тоже отметил, что голос у Лизаньки такой детский, словно она куда младше, - то есть, она не маленькая, она наших лет. Это Лиза, наша соседка.
- О, наши соседи решили придти к нам в гости? Так неожиданно… Бабушка Лиля, у нас ведь есть что-то к чаю?
- Это у Ицхака надо спросить. Если он все булочки со вчерашнего не приговорил, то есть. Но вероятность небольшая, мука была в сей раз слишком хороша, булочки больно пышные вышли.
Лизанька во все глаза смотрела на девушку - она уже знала, что среди живущих тут есть слепая девушка, вспоминала об этом каждый раз, когда в семье обсуждали соседей, с тайной сердечной болью - разве уже хотя бы в силу этого не стоило найти в себе больше сочувствия и меньше говорить дурного? Да, их самих постигло много бед, но никто из них, по крайней мере, не слепой… Ведь у неё же есть глаза, такие же, как у всех, со зрачками, веками, ресницами, отчего же она не может ими видеть? И как она умудряется играть, если даже не видит клавиш? Она несмело коснулась руки девушки, потом стояла ни жива ни мёртва, пока лёгкая, мягкая ладонь гладила её по голове.
- Я так понимаю всё же, милая барышня пришла одна… Тебя, детка, родители-то не потеряют? А то один тут у нас решил пойти прогуляться совсем ненадолго и переполох устроил хороший…
Лизанька, дико смутившись, что-то пролепетала - броситься стремглав домой ей мешало хотя бы то, что для этого ведь нужно спуститься вниз и перейти в свой подъезд, доска-то улетела, да и по ней ещё надо было решиться снова пройти… Да и попросту неловко и невежливо бы было сразу уходить, теперь уж хотя бы для приличия нужно было посидеть сколько-то. Старушка между тем рассудила, что расспросы можно с успехом можно вести и за чаем, за коим и отбыла на кухню, прихватив и Ицхака, дабы помощью компенсировал количество вытащенных и подъеденных всухомятку булочек.
- Это ваша матушка?
- Лилия Богумиловна? О нет. Но она, в какой-то мере, наша всеобщая матушка. Мы, правда, зовём её бабушкой, потому что по возрасту скорее могли б быть ей внуками.
- Не так уж я, милая, и стара, - проворчала Лилия Богумиловна, входя в комнату с большой тарелкой булочек, - хотя конечно, в последние года из моего семейства мало кто до моих лет доживал… Ну так в том скорее время виновато, войны вот хоть эти - чуть от одной очухаешься, как следующая…
- Ваши родные погибли на войне? - предположила Лизанька, разом обращаясь к всем, кроме, пожалуй, Лилии Богумиловны, у которой и странно б было представить живых родителей.
- Вроде того, - пробормотали разом Алексей и Ицхак.
Несмотря на обилие печальных или странных тем, этот день Лизанька могла назвать одним из счастливейших в своей жизни. Сперва они пили чай с булочками, и Миреле и бабушка Лиля с улыбкой отвечали на множество её вопросов, от которых она никак не могла удержаться, хоть задним числом и считала их сама некрасивыми и бестактными, потом мальчики показали ей свои коллекции поделок, и она пришла в такое восхищение, что Ицхак не удержался и подарил ей глиняный собор Василия Блаженного, Лизанька огорчалась, что на её платье нет большого кармана и размышляла, где будет прятать подарок, ведь объяснить маменьке и тётям, откуда он взялся, она никак не сможет, а Антон обещал сделать для неё модель одного корабля, на котором, говорят, плавала женщина-пират - картинка в книжке небольшая, и не очень подробная, но он как-нибудь поищет ещё картинок, или уж додумает, главное, чтобы нос и паруса были узнаваемы. Миреле подарила ей красивый браслет из крупных стеклянных бусин, Лизанька сразу надела его и старалась не думать о печальном - что не получится носить его всегда, а потом они упросили Лилию Богумиловну отпустить их погулять. В секретном месте сейчас никого не могло быть, да и нельзя туда Лизаньке, ведь испытания ей без долгих предварительных тренировок не пройти, поэтому они пошли в другую сторону, намереваясь погулять в каком-нибудь парке. Редкие прохожие удивлённо оборачивались на странную компанию, но все трое не обращали на это внимания, Ицхак и Алексей были поглощены рассказами, а Лизанька слушала их, открыв рот, только успевая вертеть головой. Потом, правда, Ицхак попросил её идти с другой стороны от Алексея.
- Это, конечно, совсем не по этикету, однако если тебя или меня нечаянно толкнут - это ничего, а с ним такой неприятности лучше не случаться.
Так Лизанька узнала, что за болезнь живёт в соседней квартире, а так же о том, что болеют ею не все обитатели. Ицхак весьма охотно и довольно толково пересказывал лекции Аполлона Аристарховича, так как объяснять он вообще, как говорилось, очень любил. Он же принялся с явным наслаждением обучать Лизаньку еврейским и польским словам, открывая ей неведомое дотоле удовольствие от совершения чего-то если не предосудительного, то не очень одобряемого, ведь, в самом деле, если эти мальчики в глазах дедушки разбойники и негодяи - ну, во всяком случае, будущие разбойники и негодяи, то стоит отметить, как и положено разбойникам и негодяям, они имеют необыкновенное воздействие на девичьи сердца! Как-то она слышала, как её сестра говорила тёте Асе - они по возрасту ведь почти ровесницы - что есть, конечно, такие мужчины, которые непременно губят женщину, но женщина при том, несомненно, сама желает быть погубленной. Теперь она, пожалуй, начинала понимать, о чём были эти странные тогда для неё слова! Хотя, понимать она это начала несколько раньше, когда ей посчастливилось заполучить две книжки, оставленных Наташей при переезде. Никто книжек не хватился - Наташа, верно, и забыла про них, потому что романы были ей уже не столь интересны с тех пор, как роман случился в её собственной жизни, а остальная семья, если и помнили, считали, что Наташа забрала все свои книги с собой. Лизанька хранила их под матрасом и зачитала, конечно, до дыр. Тем более что читать больше и нечего было, дедушкины книги были тяжёлые, скучные и непонятные, да и трогать он их не разрешал, книги тёть либо тоже трогать не разрешалось, либо были так же скучны. В основном брать разрешалось духовные книги, Лизанька прочла их все, многие из них её пугали, она долго не могла спать, плакала.
