— Ты его тогда в двух экземплярах распечатывай что ли, а то Синкара в положение-то не войдёт… Так прямо Алварес и уступит, зря, что ли, корианскому учил.
— Да уж куда там, с Дайенн спорить…
— У Алвареса дури может хватить, готов даже ставки делать.
Г’Тор азартно потёр руки. Сима одарил его, вслед за Лальей, скептическим взглядом.
— А кто вообще это решение принимать должен? Суд по идее же?
— По идее-то да, но пока до него дойдёт… И может, лучше не доходило б? О каких я слышал вопросах о выборе гражданства, при освобождении родившихся в рабстве, там либо семьи были, ну, матери с детьми, либо взрослые, так, чтоб один ребёнок — нет… По логике вещей, они её родителей должны всё-таки вызвать. А они во-первых могут не явиться, если за ними спецтранспорт не послать, дорого дескать до Минбара-то, во-вторых — синкаровскими методами разве заставить их отказ подписать? Им же если снова перепродать её — всё какая-никакая денежка. Так-то у Алвареса, конечно, купчая, да он-то ею размахивать перед лицом Альянса не станет, а этим там что, и никаких санкций не выпишешь, не член Альянса — могут на все наши законы плевать с высокой башни.
— Так-то Корианна тоже не член Альянса. И поскольку не является местом исторического проживания хоть какого-то количества голиан, на каком основании ей выступать?
— На основании готовности принять эту девчонку без разведения долгих антимоний, например, — проворчал Лалья, — оно конечно, голиане им не знакомы, но они ж по их собственным заявлениям в обращении простые, вся инструкция на одной страничке уместится. Справятся уж бахромчатые как-то. У них там как-то Алварес вырос, посложнее штуковина. А то прямо минбарцы такие в голианах специалисты!
— У них встречный аргумент на этот счёт найдётся — тоже вон кое-что сложное вырастили…
На перекрёстке простились с Сингхом — он решил, что двум смертям не бывать, и отправился первым докладываться Альтаке. Сима же был исключительно рад услышать, что Синкара плотно занят допросом, есть время ещё раз перечитать отчёт, в написанном спешно по дороге уж точно найдётся к чему придраться.
— Что ж, посмотрим, чьи выкормыши упорнее окажутся. Хотя казалось бы, чего бодаться, не последняя беспризорница во вселенной. У нас же по окраинам поскреби — каждому по посылочке домой хватит…
— Да у Дайенн принцип — не уступить Алваресу. Корианна, дескать, место страшное, атеизм, коммунизм, и любить надо не маму с папой, а партию… Хотя это не ей переехать предлагают, а Нирлу после всего явно не напугать каким-то коммунизмом.
— Во-первых, не коммунизмом, а социализмом, — важно поправил Лалья, — коммунизм — высшая ступень развития, к которой приходят через социализм. Социализм — переходный этап, призванный исправить и изжить всю херню, что досталась от капитализма, научить людей жить по-новому. Коммунизм — бесклассовое общество, полностью на самоуправлении, с полностью обобществлёнными средствами производства и при том с высокой автоматизацией вместо ручного труда. К этому ещё придти надо, на Корианне перед революцией с автоматизацией не так чтоб хорошо было, кому оно надо, технологии развивать, когда дешёвых и голодных корианцев как у шлассенов дури…
— Лалья, ты к Дайенн-то хоть обращался? — очень серьёзным тоном спросил Г’Тор.
— По поводу? — захлопал глазами дрази.
— Ну по поводу покусания Алваресом.
— Да тьфу на тебя! Не сложные вещи вроде говорю. Мог бы и сам знать. На нарнском матчасть ихняя есть. Вон у ребят Ту’Вара спроси, там один при мне Сингха по какому-то непонятному месту пытал, Сингх же по-нарнски понимает…
— Да я читал вообще, что ты меня за дикаря держишь?
— А вот мне непонятно, — вклинился Сима, — нам на курсе иномирных культур как говорили, на Земле в социалистических режимах такие семьи, как эти… родственники Алвареса, в общем… нельзя было. Это потому что они иномирцы, им можно, или на Корианне социализм какой-то другой?
— Так-то вроде так получается, социализм — он всегда разный. Именно потому что переходный. Очень широкое понятие. Есть вот мнение, что на Нарне тоже социализм. Может быть, и несовершенный такой, но какой есть. А что, выборы у нас прямые всеобщие, природные ресурсы и средства производства национализированы, без этого как вообще, всеобщая воинская подготовка, кстати говоря… Ну вот буржуазию нашу, кстати, мы не сами, это центавриане постарались…
— Погоди, Г’Тор, это реально вопрос сложный. По поводу, где социализм, где нет, ещё земляне в своё время друг друга за бороды таскали, а у вас бород нет, куда вы лезете… Ты меня, Сима, слушал вообще, когда я про переходный период объяснял? Переходный период — он несёт признаки и нового строя, и старого, то есть капитализма, а иногда и из феодализма что-то тащится. А гомофобия — это часть буржуазной морали, это из религии идёт. Буржуазная семья — это элементарная частица буржуазного общества, экономическая основа семьи — всё та же эксплуатация, зависимость одного пола от другого, зависимость детей от родителей. Это буржуазной морали было надо — чтоб всё по правилам, мужчины с женщинами, и детей рожали, лучше чтоб с запасом, потому что это будущее пушечное мясо и резервная армия безработных…
— А социализму что, не надо? Детей-то, в смысле?
— Ай, вот это и спрашивать смешно, — махнул рукой Г’Тор, — как будто от пары сотен геев что-то изменится в демографии, в самом деле. Для демографии надо на медицине не экономить, чтоб младенчики не умирали. Ну и чтоб мужики массово в постоянных войнах не кончались, а то кому тех детей делать будет. Вон центавриане почему многожёнство ввели? Потому что воевать любили, сколько себя помнили. Никогда не было проблемы, куда лишних мужиков деть, долго ли на кого-то по соседству залупиться.
— Весело у вас тут, — шепнула Ли’Нор Элентеленне.
— Есть такое.
Девочка не спала, выглядела бледной, осунувшейся, но улыбнулась, увидев на пороге Дайенн.
— О, вы уже вернулись!
Палата была в проекте двухместная, а теперь — пятиместная, маленькая каталка Нирлы — стандартную кровать сюда уже просто не получилось бы затащить — частично перегораживала проход в туалет, а изголовьем упиралась в капсулу, из которой виднелось желтушно-отёчное лицо пожилой землянки. Судя по напряжённому миганию панели, дела у бедной старушки были стабильно плохо.
— Как ты себя чувствуешь, Нирла?
— Да почти здорова! Доктор говорит, ещё пару дней понаблюдает — и отпустит. Только чтоб я больше никаких конфет от незнакомых тёть не брала. Но она ж не незнакомая была! Ну, мы с ней много разговаривали, когда её сюда положили, когда она заболела… Она сказала, что тогда этого бракири травить не хотела, что не знала, что его это убить может… Говорила, что она вовсе никакая не преступница, что просто приходится ей среди не самых хороших людей жить, потому что её с Земли выгнали, а сбежала тогда потому, что боялась. Господин Синкара говорил, правда, что она лгунья, но ведь может и господин Синкара ошибаться иногда? Она всё время просила посидеть с ней, так жалко её было, что она так ослабела, что даже сесть сама не может, я за ней ухаживала, когда все доктора заняты были… Она много всякого интересного рассказывала — где бывала, что видела. Ей же и поговорить тут не с кем было, все без сознания, а в коридор не выйти — она и до туалета не могла, поднималась и падала, плакала, что так стыдно ей в это специальное устройство ходить, хоть и не смотрит никто… Ну, вот она и угостила меня этой конфетой — сказала, что её саму угостили, а она не может есть, потому что болеет.
Дайенн устало отёрла лицо ладонью.
— Нирла, ну почему ж ты доверчивая такая… Хотя, ты ребёнок, что с тебя возьмёшь… С докторами я ещё поговорю, нашли, с кем наедине оставить. Вообще о многом поговорю. Тут, смотрю, никто не умеет симулянтов распознавать, это в тюремном-то, Вален помилуй, отделении! А, нет, это ж её, получается, к обычным положили! Ну да, не к пиратам же, вроде как, класть… Да ещё так замечательно следили, что сумела где-то заначить эту… конфету… Жаль, что её при побеге убило, я б с ней лично не отказалась побеседовать! Поглядели б, как она бы мне про жизнь свою несчастную пела… Нормально так мы отлучились ненадолго… Ничего, теперь вопрос с твоим переводом уж точно решится. Не место ребёнку тут.
