«Немудрено, что такой взгляд напугал мою впечатлительную Агнешку».

В тот же день ему довелось увидеть и Фицко — хромоногого карлика с таким злобным лицом, словно он ненавидел все сущее. Тот проковылял через двор и, позвав одну из служанок, увел ее внутрь.

Вскоре Иштван убедился, что в жилые покои ему пути нет. Как тогда узнать, где Агнешка?

«Надо срочно что-то придумать», — размышлял он, водя щеткой по крупу лошади.

— Эй, ты кто? — раздался рядом женский голос.

Иштван обернулся — перед ним стояла девица лет двадцати пяти, в бежевом платье и чепце цвета слоновой кости. Лицо ее нельзя было назвать красивым, она постоянно щурилась, словно ее маленькие глазки плохо видели.

— Я новый работник, — поклонившись, ответил юноша.

— Тебя Бартош взял, кастелян?

— Да.

— А что, — девица сощурилась и улыбнулась, обнажив ряд больших желтых зубов, — ты хорошенький, даже очень.

Она придвинулась вплотную, прижав его к крупу лошади. Иштван растерянно смотрел на ее грудь, не зная, как реагировать.

— Илона! — раздался властный крик, и юноша увидел спускающуюся по лестнице женщину лет тридцати.

Девица отскочила и присела в легком реверансе.

— Тебя зовет госпожа, — коротко бросила женщина, и Илона мигом умчалась в замок.

Иштван с интересом разглядывал подошедшую особу. Она была весьма мила, намного красивее первой, хоть и явно старше. Густые каштановые волосы заплетены в косу, обвитую вокруг головы, прямой взгляд серых глаз говорил о твердом характере. Но это явно была служанка: светлое платье, хоть и красивое, выглядело весьма простым, а лицу недоставало благородства.

— Приставала? — усмехнувшись, спросила она и кивнула в сторону убежавшей Илоны.

Иштван скромно опустил голову.

— Нет, госпожа.

— Ну-ну. Ты новенький?

— Да, госпожа.

Женщина стояла, внимательно рассматривая его, в глазах светился интерес.

— А ты красавчик. Я Доротея Шентес, но все зовут меня Доркой.

«Личная служанка хозяйки и ее правая рука. Она всем в замке распоряжается», — вспомнились юноше слова Агнешки.

— А я Иштван. Иштван Балаши, — представился он, на ходу придумав фамилию.

— Что ж, Иштван, слушай внимательно. Я тут самая главная, без моей воли в замке даже трава не растет. А потому советую со мной в дружбе жить.

— Да, госпожа.

Доротея в упор взглянула на него, медленно провела пальцем по его губам…

— Ах, какой же ты сладенький…

И, развернувшись, поднялась на галерею.

После этого случая Иштвану пришла в голову мысль: если он сможет войти в доверие к Доротее, очаровать ее, возможно, у него появится шанс попасть в покои графини.

«Но Дорка — не наивная Агнешка, завладеть ее сердцем будет не так легко. Ясно, что я ей понравился, и она хочет превратить меня в свою игрушку. Что ж, похоже, пора пустить в ход опыт, полученный при французском дворе. Посмотрим, кто чьей игрушкой станет в итоге».

Воплощая свой замысел, юноша старался почаще попадаться ей на глаза, радостно улыбался при ее появлении, и вскоре она подошла снова.

— Пойдем-ка, — коротко бросила женщина и направилась к замковой галерее.

Он послушно поднялся по лестнице и вслед за ней вошел в коридор. Дорка, не оборачиваясь, повернула направо и открыла одну из дверей.

— Заходи.

Иштван вошел в комнату и услышал, как за спиной стукнул засов. Он незаметно огляделся: каменные стены, скромная кровать, стол, пара стульев, таз и кувшин для умывания. Примерно такая обстановка и должна быть у старшей служанки.

Подойдя к окну, закованному в свинцовые ромбы, Доротея внимательно оглядела двор и повернулась к юноше.

— Здравствуй, сладенький. Помнишь меня?

— Да, госпожа.

— Повтори-ка погромче.

Иштван прекрасно понимал, что никто не называл ее госпожой, и чувствовал, как ей льстит это слово. Он поднял голову и скромно улыбнулся.

— Да, госпожа.

Доротея, пожирая его глазами, приблизилась.

— Сегодня, как стемнеет, жди меня у конюшни, — сказала она. — И надень что-нибудь неприметное.

— Хорошо, госпожа.

Она прижалась к Иштвану, в ее глазах засветилось вожделение. Интуитивно почувствовав, как нужно себя вести, чтобы покорить эту женщину, он наклонился к ее губам. Она подалась вперед в предвкушении поцелуя, а он, тяжело дыша, помедлил и хрипло усмехнулся:

— До вечера, моя госпожа.

И тут же вышел вон, оставив ее гореть желанием.

Едва стемнело, Иштван, оставив товарищей, пробрался во двор и из-под навеса принялся наблюдать за окном Доротеи. Не прошло и минуты, как он увидел ее: приложив козырьком ладонь ко лбу, она смотрела через стекло в сторону конюшни. Юноша заметил, каким нетерпеливым взглядом женщина обшаривает двор.

«Хорошо! Теперь надо ее немного помучить».

Он стоял, не шевелясь, и наблюдал, как Дорка поминутно подходит к окну. Наконец Иштван решил, что она ждет достаточно, и неторопливо направился к конюшне. Почти тут же послышался шорох платья и тихий шепот:

— Пошли.

Он скользнул за нею по лестнице, они миновали галерею и вошли в коридор. Лишь только Иштван понял, что их никто не может видеть, он резко развернул к себе Доротею и впился губами в ее губы. Та слабо охнула. Он оторвался от нее и легонько подтолкнул вперед. Женщина поспешно пошла по коридору, то и дело оглядываясь. В ее взгляде бушевал огонь.

Едва они вошли в комнату, Иштван сорвал с нее одежду и взял ее прямо на полу, грубо, без ласк. Доротея извивалась в его сильных руках, изнемогая от любовного восторга.

Когда буря стихла, он осторожно перенес ее на постель. Любовница попыталась обнять его, но он, склонившись над нею, провел языком по ее губам и прошептал:

— До встречи, моя госпожа.

Напрасно Дорка уговаривала его остаться — юноша лишь усмехнулся и вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.

Едва утром следующего дня он приступил к работе, как появилась Доротея с нарумяненными щеками, в самом красивом своем платье.

— Ты же не откажешься прийти сегодня ночью? — в ее голосе послышались заискивающие нотки.

Сладко улыбнувшись, Иштван поклонился и посмотрел на нее горящими глазами.

— Конечно, госпожа.

Лицо ее вспыхнуло, она придвинулась и жарко прошептала:

— Я не хочу ждать.

И потянула его за собой. Но он остановился, не дойдя до лестницы, твердо сказал:

— Ночью.

И ушел, не оглядываясь.

Иштван все рассчитал правильно — через неделю он полностью овладел душою Доротеи. Будучи властной, она оставалась женщиной и потому склонилась перед силой Иштвана, признала его превосходство и подчинилась.

Он брал ее то поспешно и грубо, то ласково и нежно, а она кусала в кровь губы, чтобы не закричать. Бывало, он отказывался до нее дотрагиваться, приказывал ей раздеться и ласкать себя у него на глазах. Пару раз согласился остаться у нее на ночь, но чаще возвращался в свою каморку: хоть ему и не терпелось найти Агнешку, он воплощал свой план шаг за шагом и очень боялся поторопиться или чем-то возбудить подозрения любовницы. Иштвану нужна была абсолютная власть над Доркой, чтобы вынудить ее помогать ему.

И он добился своего — женщина влюбилась без памяти, полностью растворилась в нем и безропотно выполняла все его прихоти. Время шло, она все больше погружалась в пучину страсти и боялась лишь одного — что столь страстно обожаемый любовник ее бросит.

Но однажды Дорка отказалась от встречи, пояснив:

— Хозяйка желает, чтобы сегодня я ночевала с ней. У нее иногда бывают такие причуды.

Иштван грозно нахмурился.

— Ты спишь с ней?

— Да ты спятил! — возмутилась Дорка, в душе ликуя: в словах любовника ей почудилась ревность.

Настал момент, когда Иштван почувствовал — можно двигаться дальше. И как-то, лежа с Доркой в постели, сказал: