– Потому и экранировать сейчас начнут все танки, что для этого годны будут. Вот только утяжелен почти до 12 тонн – а ведь прародитель «Виккерс» – 6‐тонный. Плохо, что танков образца 1939 года очень мало, приходится собирать, комбригов при этом уговаривать – иначе все потеряем, ты видишь, что творится! Хорошо хоть в Ленинград танки отправлять стали, а не бросать на обочинах! Иначе вообще одни КВ бы остались, а их очень мало.

– И что делать, Павел Павлович, дальше?! Где танки-то взять?

– Кировский завод экранированные Т‐26 выпускать начнет из старых заделов, там примерно сотня корпусов и башен есть. А также запчасти к ним, траки, моторы. Решено все ХТ‐133 вооружить сорокапяткой вместо огнемета в башне, броню навесить на них дополнительную. Думаю, что две сотни уже новых «двадцать шестых» получим с учетом перевооруженных. На бригады и отдельные батальоны НПП хватит, и еще запас небольшой останется.

– А совсем старые танки куда? Их немцы жгут почем зря, у них прорва противотанковых пушек! В качестве БОТов использовать?

– Вкапываем только те из них, что не на ходу и ремонту не подлежат. И снимаем все, что для ремонта других танков пригодится. Таких машин у нас сотни две наберется – двухбашенные и огнеметные Т‐26, «бэтехи вторые», танкетки Т‐27 – вообще еле двигаются, несколько «стариков» МС‐1. Много «поплавков» Т‐37А изношены чрезвычайно. Что удастся отремонтировать – переделают в тягачи. И еще на заводе подъемно-транспортного оборудования с одного Т‐26, что там с финской войны стоял, сняли обе башни и срезали подбашенную коробку. Сделали настил с люком, поверху тумбу установили с КТ‐28, броней прикрыли, сварные щиты. Немецкий «сарай» с мортирой, что мы под Островом захватили, тому примером стал. Так что наша первая САУ вчера появилась – благодаря Гловацкому! Так бы еще возились с ней месяц, она сейчас нам крайне необходима. – Полубояров огорченно взмахнул рукою, вытащил из пачки папиросу. Закурил вместе с ним и Черняховский – командармом‐11 на замену тяжелораненого Гловацкого приказом временно назначили генерал-лейтенанта Морозова, под чьим началом армия встретила войну. Но будет ли так же удачлив, изворотлив и умен этот «новый старый» командующий?! И тут же мысли снова повернули на насущное, о чем Иван Данилович вслух и сказал:

– Химические и двухбашенные «двадцать шестые» не имеют, по сути, боевой ценности. А вот в качестве «самоходок» вполне полезны, к тому же полковые орудия в Ленинграде и производят, так что проблем с пушками не будет. Вот только успеют ли на фронт их отправить?!

– Обещают через неделю по две штуки делать ежедневно, план на 60 СУ‐26 в Смольном утвердили. И сроку отвели до сентября. Наше дело только танки туда отправлять для ремонта. Еще старые Т‐37 в тягачи переделывать станут – в «Комсомольцах» нужда страшная, да и башни для БОТов нужны. Более новые Т‐38 в разведротах оставим, машины с рациями для разведки вообще важны. А новейших Т‐40 крайняя нехватка, на двух фронтах даже десяти не наберется. Сейчас их везде собираем, уже в отдельную роту свели. Есть от них немалая польза! На реке Великой себя показали, когда немцев на плаву перестреляли.

– Было дело, сам видел – трупы по реке косяком плыли, что твои гуси. – Черняховский усмехнулся – жестокий разгром немецкой моторизованной бригады и вонь от заживо сожженных врагов он запомнил на всю жизнь – такое никогда не забудется!

– Свои старенькие «бэтехи» со лба корпуса защищай траками, по опыту схваток уяснили, что из трех снарядов в 37 миллиметров, что в них попадали, только один броню насквозь пробивал. Навешивай и на башни, гусениц у нас хватит. Хоть какая-то дополнительная защита будет, шансов выжить в бою больше. Потом заменим их экранированными БТ. Пулеметы ДТ получишь – ставь на те танки, где есть зенитные стойки, «лаптежники» по головам ходят. Да вот еще – Рудчук подчистую выгреб «безлошадные» экипажи в Идрице! Отбери! Всех, у кого машин нет, в Ленинград отправляй! В 12‐й запасной полк!

– Так, Павел Павлович…

– Ты не вскидывайся, у тебя ведь танков для них нет. На Кировском заводе пусть КВ принимают по мере изготовления, там мехводов сразу и учат прямо в цехах. При мехкорпусе полк «Климов» будет, четыре роты по пять машин, всего 22 КВ. И главное – сборка Т‐50 на 174‐м заводе запущена – несколько штук в каждую танковую бригаду передадим к августу, а экипажи заранее там и готовить надо. Считай, кто первым успел, тот и «съел»!

– А вот за это огромное спасибо, Павел Павлович. – Черняховский был на седьмом небе от счастья – с КВ и новенькими «полтинниками» совсем другой разговор с фашистами будет, главное – их дождаться. А пока придется его танкистам на ветеранах БТ‐2 воевать, других машин все равно нет…

Командующий 11‐й армией генерал-лейтенант Гловацкий

Псковское озеро

– Затянулось пребывание в роли Робинзона, – задумчиво пробормотал Гловацкий, глядя на темнеющее небо, которое заволакивали тучи. – Однако погода к дождю, пусть летнему, короткому, но пожары притушит. Ох, как не кстати! Дымы не дают «лаптежникам» вольготно бомбить!

Николай Михайлович скрипнул зубами от злости – канонада с юга уже стала непрерывной. И, несмотря на дальность расстояния, все громче. Даже если взять в расчет, что звуки над водой разносятся далеко, это наводило его на тревожные мысли.

– Что ты говоришь, Коля?

– Слышишь, как гремят там взрывы?! Немцы пытаются прорвать наш фронт силами всех дивизий, а их у фашистов с десяток! А мы тут на острове торчим, Софушка… Хотя, не скрою, доволен этими сутками, любовь моя, у нас с тобою настоящий медовый месяц вышел, пусть и в один день вкупе со свадебным путешествием! И приключениями… Для кого-то на свою тощую германскую задницу!

– Все чудишь, Коленька. – Две теплые руки обняли за шею, женщина прижалась к его спине. – Чудишь… Интересное слово какое… И озеро это Чудским называется. Наверное, от чудес… Ты ведь никаким был, Коля! Так быстро от контузии никто оправиться не сможет, это я тебе как врач говорю. А ты смог, что невероятно! Вот и думаю, что эта вода для тебя вроде живой оказалась. Вот и не верь после этого в сказки!

– Да я сам не верю в то, что со мною здесь случилось! Ощущение, будто два десятка лет с плеч сбросил. Водой словно все болячки смыло, сердечко даже не екнуло, ребра не болят, да мысли шаловливые в голову постоянно лезут. Юность вернулась, Софушка, право слово, словно прожитых в горести всех этих лет у меня и не было! Словно «второе рождение»!

Он чуть повернул голову, и, закрыв глаза, нашел ее приоткрытые губы, распухшие от лобзаний. Они долго целовались, позабыв про все на свете, вот только война постоянно напоминала о себе неумолкающими взрывами, на которые влюбленные пока не обращали сейчас внимания…

– Я сегодня так счастлива, милый мой. – Софья с блаженством на лице вытянулась на теплом, прогретом за день песке. – Впервые такой ощущаю себя, желанной… Особенно когда ты так смотришь на меня…

– Не наелся еще, Софушка. – Гловацкий хмыкнул и жадно оглядел свою любимую. Затем вздохнул – все же ярость желания и возможности организма сильно различны, тело, однако, нуждается в отдыхе. Принялся надевать синие генеральские бриджи с двойным лампасом, изрядно потрепанные, хотя Софа старательно их почистила, тщательно зашила и даже наложила заплатки на рваные места, приведя в порядок.

Днем Николай Михайлович рискнул догрести на лодке к затопленному в неширокой протоке гидросамолету, хотя сам сильно опасался крокодилов. Впрочем, рептилии повели себя вполне-таки пристойно – выев у своих жертв мякоть, твари бултыхнулись в воду и уплыли к островам, что виднелись на отдалении. Гловацкий вздохнул тогда с нескрываемым облегчением – все же добираться до МБР, зная, что рядом эти чудовища, пусть и сытые, занятие не для слабонервных экстремалов. А так все обошлось, относительно, конечно. Лодка, на которой приплыли гитлеровцы, оказалась резиновой, с парой весел. И отправились с Софьей в недалекое плавание, настороженно вглядываясь в прозрачную воду – потопить их утлый ковчег, даже пропороть накачанные баллоны, рептилии могли запросто.