– Приехали, Пашка! Это Гнилуха и есть. Лови – не хочу! Рыбы – навалом!
Павел – высокий худощавый юноша, на вид лет на пять постарше своего приятеля, в стеганой пятнистой куртке и той же расцветки бейсболке, – осторожно, стараясь не раскачивать лодку, поднялся со своего места и обернулся в сторону леса; оказавшись глазами чуть выше уровня нависавшего берега, он восторженно было оглядел широкую, вытянувшуюся вдоль опушки поляну, покрытую рослой, уже желтеющей травой, но тут же отчего-то помрачнел, перевел взгляд на усмехающегося кормчего: молодое красивое лицо Павла, которому темная двухдневная щетина лишь придавала изящный мужественный вид, теперь выражало недоумение – ничего особенного в этой мирной, спокойной картине таежной природы не было…
Два дня подряд Трофим возбуждал его воображение рассказами о загадочном месте у таежной речки – пустынном, диком, богатом зверьем и с хорошей рыбалкой, но слывшем средь охотников дурным и темным из-за происходивших на ней странных, а порой и трагических случаев. Павла же всегда тянуло к загадочному и необычному… Особенно к тайге, к таежным приключениям. И виной тому, вероятно, рассказы дожившей до девяностолетия прабабки, в молодости вдоволь побродившей по таежным дебрям; и, видимо, оттого, едва женившись на Даше Звонаревой – старшей сестре сидящего позади лихого кормчего, – он страстно желал приехать к ее родным, в таежную Глуховку… А тут шурин со своим таинственным притоком… Но ничего необычного здесь не было…
Он еще раз оглядел поляну, всмотрелся в темнеющий вокруг лес, зеленый мыс справа, из-за которого шумно выбегала таежная речка, и вновь с сомнением посмотрел на парня:
– Неужели та самая Гнилуха?
– Она и есть.
– И рыбы много?
– Уйма! – провел тот ладонью по шее. – Хариуса – тьма! Сам увидишь. Через полчаса – ведро, не меньше…
– Значит, здесь и ловят?
– Не-е, – протянул парень. – Говорю же, наши мужики эти места не любят… Ну что… выгружаемся?
Даша в толстой спортивной куртке, как и брат белокурая, круглолицая, с милыми ямочками на щеках, подняла на мужа ясные голубые глаза; ее носик сморщился:
– Выгружаемся? Ты первый…
Павел, качнув лодку, спрыгнул на песок:
– Давай руку…
Он помог жене сойти, она огляделась:
– День-то, теплый какой!
– Денек что надо, – подал голос Трошка, опускаясь в воду. – На заказ! В нашем октябре не часто бывает… Будьте там, я стану подавать вещи…
Действительно, стояла тихая ясная погода. Над макушками могучих кедров, частоколом выстроившихся на противоположном берегу речки, светило солнце – мягкое, теплое, приветливое; поляна, словно замысловатый ковер, пестрела под его лучами яркими пятнами уже выцветшей травы. И тишина, вдруг навалившаяся после многочасового стрекота мотора – таинственная, до звона в ушах…
Даша улыбнулась:
– Хорошо-то как!
– Нравится? – засмеялся парень, подмигивая Павлу. – Ну и ладно… Сносите мешки подальше, на поляну…
На разбивку лагеря ушло около часа. Когда палатка была поставлена, вещи уложены, а у выкопанной под кострище ямы выросла кладка нарубленных Трофимом дров, все, не сговариваясь, расселись у вбитых в землю рогатин. Трофим не спеша чиркнул спичкой, поднес к неизвестно когда скрученной цигарке и, затянувшись, выпустил изо рта клубок сизого дыма.
– Ты что же – часто куришь? – покосившись, спросил Павел.
– Не, нечасто, – самодовольно оскалился парень. – Так, в охотку…
– А я так и не начал…
– И не надо! – сказала Даша.
Павел повел носом:
– Что-то крепкое…
– Самосад батин. Другим не накуриваюсь…
Павел с любопытством поглядел на шурина – веселого, неунывающего парня, внешне похожего на Дашу, и, разглядывая его важное, сосредоточенное лицо, дымящуюся на краю рта самокрутку, на лихо заброшенную на затылок кепку и пышущую жаром грудь, виднеющуюся из-под распахнутой фуфайки, невольно улыбнулся. Трофим словно почувствовал на себе взгляд, покосился и неизвестно для чего спросил уже в десятый раз:
– Значит, как расписались, так сразу сюда?
Молодожены весело переглянулись.
– Значит, сюда, – усмехнулся Павел.
– Медовый месяц, значит…
– Что-то вроде того…
– И оба, получается, на ученых учитесь?
Даша засмеялась:
– Не знаешь, что ли, – в аспирантуре…
– Только на разных факультетах, – добавил Павел. – Я на историческом, Дарюха – биологическом…
– Во как! – уважительно протянул парень. – А мы вот все здесь, в тайге…
Он затянулся и, выдыхая дымок, оглядел поляну.
– А все ж красиво у нас… Скажи?
– Красиво, – согласился Павел, вслед за ним оглядываясь вокруг.
– И девки у нас самые лучшие! Это ты правильно сделал, что на Дашке женился! – Он весело подмигнул сестре, и та, склонившись к плечу мужа, просияла:
– Конечно, правильно!
Павел коснулся губами волос жены и, улыбаясь, спросил:
– Отчего ж ваши не любят это место?
– Гнилуху-то? А пес его знает… Гнилуха, она и есть Гнилуха… Место гнилое…
– Я и не была здесь. – Даша повела глазами по реке, поляне, взглянула на темнеющий вдоль него лес. – Хорошо вроде…
Трошка пожал плечами:
– Разное говорят… Было, что и люди пропадали. Пойдут на Гнилуху – и как в омут!
– Как это? – насторожилась Даша. – Впервые слышу.
Трофим не спеша сделал еще несколько затяжек, выпустил дым в сторону и, откинув окурок, насмешливо посмотрел на сестру:
– Ты что же – забоялась? Не бойсь! Это так говорят только. При мне ничего такого не было… Да и ты, говоришь, не слыхала…
Он помолчал.
– Правда… кто бы ни пришел сюда – порыбалить, к примеру, или пострелять – обязательно что-то да и произойдет. То снасти пропадут, то зверь какой напугает – волк там какой, медведь… То завоет кто… Гнилое место, одним словом…
Он сплюнул.
Даша настороженно взглянула на мужа:
– Может…
– Может, что? – усмехнулся Павел. – Вернуться?
Даша кивнула. Глядевший на них Трофим улыбнулся:
– Так ведь со мной ничего не было! Говорят только так. Да и рыбы здесь – море! Места нетронутые… А то смотрите, можно и другие найти…
Павел тихо обнял сидевшую рядом жену:
– Трофим у нас заговоренный, с ним ничего не случается…
Даша улыбнулась:
– Уж это да!
Трофим самодовольно хмыкнул и поднялся.
– Ладно, молодожены, разговоры разговорами, а темнеет скоро. Надо бы и рыбки к ужину набредить. Айда, Пашка, сеть таскать! – Он молодецки передернул плечами, вытянул руки ладонями вперед и громко хрустнул суставами. – Засиделись уже…
Повернулся и небрежно зашагал к лодке. Павел встал и, наклонившись к жене, нежно поцеловал в лоб.
– Ну, я пойду. Надо Трошке помочь…
Даша отвела взгляд на реку:
– Студеная, наверное. Не замерзнете?
– Мы ж недолго. Сама слышала – через полчаса – ведро… – Павел потрепал светлую челку жены.
Шурин, кряхтя, уже натягивал старый, видавший виды резиновый комбинезон.
Вскоре, растянув сеть, они один за другим вошли в зашумевшую под ними воду. Осторожно дошли до стремнины, развернулись, стали медленно двигаться против течения, все более и более заводя левый конец бредня в сторону берега.
– Заходи, заходи, – негромко командовал Трошка. – Да, не боись, здесь не глыбоко!
– Вправо, что ли? – фыркал Павел.
– А то куда же! Вот… вот… И не мути слишком. Вот так… И к берегу… Идем… идем…
Возня парней привлекла внимание Даши. Она прошла к полого спускавшемуся к воде пляжу и стала с любопытством наблюдать. От вида копошащихся в реке рыбаков она, натянув воротник куртки на подбородок, непроизвольно поежилась и прошла к кромке воды.
– Паша! – позвала она. – Не холодно?
Павел мельком взглянул на жену; вместо него, не оборачиваясь, прокричал Трошка:
– Какое там! Жарко!
Набежавшая от рыбаков волна плеснула на ноги; отскочив, Даша раздосадованно посмотрела вниз и вдруг взвизгнула:
