Денепра упала на колени и попыталась схватить Данава за руку и остановить.

– Данав, верь мне! Зачем мне другой мужчина, если я беременна от тебя. Я ношу твоего ребенка под сердцем.

Но Данав не слушал ее. Он кинулся прочь из дома. Только дверь хлопнула за ним так, что содрогнулся весь дом и со стен посыпалась пыль.

Тан медленно приходил в себя. Сначала он почувствовал боль. Сильно болело горло, точно в него воткнули нож. Затем он услышал плачущий женский голос. Затем в темноте появился свет. Он был красный. Словно живое существо, он шевелился, борясь с тенями.

Наконец Тан сообразил, что это отблески от факела, валявшегося на полу.

Тан тронул ладонью шею, затем осторожно пошевелил головой – шея была цела. Потом он встал и подобрал факел.

В его свете он увидел перевернутую лавку рядом со столом. В углу сидела сгорбившаяся женщина, закрыв лицо ладонями. Тан поднес свет ближе и узнал Денепру.

– Что произошло? – спросил он.

Денепра опустила ладони. Ее лицо было заплакано, и из-за этого она казалась старой.

– Ты зачем сюда пришел? – в свою очередь спросила она.

– Ты меня позвала, – ответил Тан.

– Я тебя не звала, – возразила Денепра.

– Но от тебя приходила служанка из храма богини Макоши, – сказал Тан.

– Я не посылала за тобой никого, – помотала головой Денепра.

– А она сказала, что ты ждешь меня, – сказал Тан.

– Я не ждала тебя, – повторила Денепра.

– Но почему тогда ты оказалась здесь? – допытывался Тан.

– Мне сказали, что сюда придет Данав, – сказала Денепра.

– Но ты обняла меня и поцеловала! – не понимал Тан.

– Я думала, что это Данав. В темноте трудно было рассмотреть лицо.

Денепра поднялась и поставила на место перевернутую лавку.

– Странное что-то случилось с нами, – проговорил задумчиво Тан.

Поняв, что Денепра по ошибке приняла его за Данава, он чувствовал в душе горечь и обиду.

– А я шел сюда в уверенности, что ты позвала меня…

– Зачем мне звать тебя? – спросила Денепра.

– Мне сказали, что я тебе полюбился, – уверенно произнес Тан.

– Тебе солгали. Я люблю одного Данава, – сказала Денепра.

– Ты ошибаешься в нем. Это не тот мужчина, который нужен тебе, – начал убеждать Тан.

– Я люблю его, – повторила Денепра.

– Но, как видишь, он тебя не любит, – сказал Тан.

– И что же? В любви важно – не кто тебя любит, а кого ты любишь, – ответила Денепра.

Тан подумал, что, в сущности, Денепра была права: его любила Вольга, но ему ее любовь была не нужна, он любил Денепру, но ей его любовь была в тягость.

– Данав обиделся. Что же теперь делать? – проговорила Денепра.

– Я тебя люблю. Выходи замуж за меня, – предложил Тан.

– Произошла какая-то странная путаница, – меж тем бормотала Денепра. – Путаница!

– Надеюсь, вскоре все прояснится, – сказал Тан, видя, что Денепра его не слушает.

– Ты что-то сказал? – спросила Денепра.

– Я тебя люблю, – повторил Тан.

– Я тебя не знаю и не люблю, – отрезала Денепра.

– Когда ты узнаешь меня, ты полюбишь меня, – сказал Тан.

– Вряд ли! Я никогда тебя не полюблю, – возразила Денепра и вдруг спохватилась. – Да он теперь убьет нас обоих!

– Что мне смерть – если ты не любишь меня? – проговорил Тан.

– Мне все равно, – сказала Денепра. Она вытерла слезу на щеке и взглянула на Тана с горечью: – Знаешь что, произошла какая-то странная путаница. Я пока не понимаю, что произошло, но сейчас ты оставь меня; мне не до тебя.

– Хорошо, – проговорил Тан и вышел из дома. Он надеялся увидеть Ластивку и потребовать от нее объяснений.

На улице уже было темно. Поняв, что служанки он уже не найдет, Тан, вспоминая дорогу, медленно побрел домой. На душе было гадко – он был унижен и разочарован.

Ворота дома, где жили северяне, были уже закрыты. Пришлось Тану стучать, и погромче. Наконец из-за ворот послышался рассерженный голос:

– Кто там? Кому не спится ночью?

– Это я, Тан.

Сначала приоткрылось окошко в воротах. В оконце показалось заспанное лицо. Убедившись, что перед ним Тан, сторож закрыл окошко, и за воротами послышался стук тяжелого засова, и затем открылась дверца в воротах.

Тан вошел в дверцу и огляделся. В доме было темно.

– Все уже спят, – сказал сторож.

– Я тоже пойду спать, – ответил Тан и пошел в дом.

Сторож с лязгом запирал позади дверь и тихо ругался.

В большой комнате было темно, слышалось сонное сопение. Стараясь не шуметь, Тан прошел в свою комнату. Здесь наткнулся на стол и споткнулся. Пытаясь удержаться на ногах, задел рукой свечу, и она упала на пол. Он нагнулся, нашарил на полу свечу и поставил ее обратно на стол. Пока искал свечу, его глаза привыкли к темноте, и Тан, разглядев кровать, подошел и лег.

Хотелось заснуть, но сон не шел. Было душно. Подушка казалась словно набитой камнями. Через некоторое время Тану надоело лежать с открытыми глазами, глядеть в темноту, и, поворочавшись, он решил выйти на улицу.

Он снова прошел через большую комнату и вышел на порог.

Во дворе воздух показался прохладным и свежим. Тан глубоко вдохнул воздух и сел на ступеньку. Где-то недалеко выл шакал. Хрусталь ночного неба искрился звездами. Над горизонтом висел полумесяц, а рядом горели две яркие звезды.

Дверь скрипнула, и кто-то вышел из дома. Тан покосился – это был Доброгнев. Он вздохнул:

– Ты, что ли, Тан?

– Я, – сказал Тан.

– А чего не спишь? – спросил Доброгнев.

– Плохо мне, – сказал Тан.

Доброгнев тронул его за плечо.

– Пододвинься, я рядом сяду.

Тан двинулся, освобождая рядом место. Доброгнев сел, и от него повеяло жарким телом.

– Ты горячий, словно из бани, – заметил Тан.

– Нет у них тут бань. А в их мыльницах толком-то и от грязи не отмоешься, – проговорил Доброгнев. – Домой мне уже хочется.

– И мне, – сказал Тан. – Но нельзя нам возвращаться – поручение мы не выполнили.

– Выполнили, – возразил Доброгнев. – Пока тебя не было, приходил от князя Словена человек, он сказал, что решение о переселении он принял. На тридцатый день он выходит. Нам надо готовиться вести их.

– Значит, мои труды были не напрасны? – проговорил Тан.

– Не напрасны, – сказал Доброгнев.

– Это Вольга нам помогла, – догадался Тан.

– Желание богини Макоши было решающим, – сказал Доброгнев.

– А я ее обидел, – проговорил Тан.

– Богиню?

– Нет – Вольгу.

– У тебя с Денепрой ничего не получилось? – спросил Доброгнев.

– Откуда ты знаешь про Денепру? – вяло удивился Тан.

– Это все знают, – проговорил Доброгнев. – Хоть ты и таился, а в дружине всех видно насквозь.

– Ага, – сказал Тан. Чувствуя желание поделиться горечью обиды, он начал откровенно рассказывать: – Я полюбил Денепру с первого взгляда. Но, не зная, как к ней подойти, я нанял служанку храма Макоши по имени Ластивка, чтобы она свела меня с ней. И вот сегодня она выполнила поручение, привела меня в дом, где была Денепра. Думая, что она ждет меня, я начал ее обнимать и целовать. Она в темноте спутала меня со своим женихом Данавом. И надо же было такому случиться – в этот момент в дом вошел Данав. Увидев происходящее, он едва не убил меня. Денепра спасла меня. Но он ушел, проклиная нас и грозя убить. Пришлось мне вернуться домой. Я сам унижен. И Денепре разрушил жизнь и вверг в опасность. Теперь она меня ненавидит. И вот я пришел домой: на душе мерзко, и ни спать, ни лежать не могу.

– Плохо дело, – согласился Доброгнев. – Не зря говорят – от добра добра не ищут. Вольга тебя полюбила, а ты пренебрег ее любовью и позарился на молодую.

– Вы же сами смеялись надо мной, – проговорил Тан.

– Мы мужики, нам стыдно показывать свои слабости, нам тоже хочется женской ласки, а тем более такой женщины, как Вольга. Потому за смехом и скрываемся, – сказал Доброгнев. – Но ты – взрослый мужчина, должен был это понимать.