Гермиона медленно встала с дивана, осознавая, что Драко всё ещё спит, его губы чуть приоткрыты, а дыхание ровное и спокойное.

Она подошла ближе, протягивая руку к идеальному лицу парня и поглаживая щеки, приблизилась своими губами к бледно-розовым губам, обжигая горячим дыханием его лицо.

Застыв в нерешительности несколько секунд, она легко, почти мимолётно коснулась мягких прохладных губ, чувствуя, как губы пробивает током от лёгкого прикосновения, от этого легче не стало. Неожиданно Драко распахнул серые глаза, встречаясь с карими и не колеблясь ни секунды, впился в розовые теплые губы настойчивым поцелуем, заставляя Гермиону сесть на свои колени. Она ответила, целую так отчаянно, будто он являлся глотком воздуха, будто она не дышала целый день, задыхаясь.

Она целовала своего врага и понимала, что ей не противно, а что ей нравится, и она чувствовала, как её сердце отбивало бешенный ритм в груди, реагируя на мимолётные прикосновения Малфоя к коже.

Такие грязные прикосновения, которые она ненавидит, но так сильно любит…

Она отстранилась, тяжело дыша, как и он сам, медленно она подняла глаза, встречаясь с серыми затуманенными, и по коже пробежали мурашки.

— Я любила ненавидить тебя, но теперь ненавижу других, любя тебя.

Он прижался своим лбом к её и прошептал совсем тихо, почти беззвучно:

— Я ненавидел других, любя тебя и ощущал себя живым, когда оскорблял тебя, а ты отвечала, но понял, что жить заставляют меня не наши перепалки, а ты, вся целиком.

Твоя взгляд, твоя мимика, твои слова, вся ты…

========== 21 ==========

Миссия Грейнджер и Поттера по освобождению семьи Драко, а точнее Нарциссы и чокнутой Беллатрисы прошла более-менее нормально, не считаю истерики Лейстрендж, Нарцисса же была крайне спокойна и сдержана и когда Гермиона, смотря в холодные глаза матери Драко протянула ей портключ на двоих, та отблагодарила её, на что кареглазая лишь кивнула.

— Чувствую, нас ждут огромные проблемы, Гарри, — сказала Гермиона, когда они оказались в Хогвартсе и попались на глаза Макгонагалл, которая устроила им допрос, но, к счастью, всё обошлось. Все верили Золотому мальчику — Гарри Поттеру и заучке Грейнджер, которая не умела лгать, но как же все были неправы, думая именно так.

— Гарри, я хочу найти Драко, — как только друзья оказались в тихом безлюдном коридоре, уверенно заявила Гермиона, смотря прямо в зелёные уставшие глаза, под которыми красовались синяки от недосыпа.

— Я прикрою. Иди, Гермиона. — слабо улыбнувшись, ответил гриффиндорец, Гермиона обняла его, говоря тихое «спасибо», а через несколько минут исчезла.

Оказавшись в Малфой-мэноре, Гермиона почувствовала дикий холод и ужас, кровь кажется перестала циркулировать по венам.

Здесь было пусто, мертвенно пусто. Но Гермиона знала, что Малфой придет сюда, что он будет именно здесь.

И он оказался тут, стоя в кабинете отца — Люциуса у самого окна, обняв себя за широкие плечи. Сейчас он выглядел уязвимым, слабым, будто брошенный щенок.

— Драко, — тихо позвала Гермиона, но он не отреагировал, даже не обернувшись, но его плечи чуть дрогнули.

Грейнджер медленно подошла к нему, дотрагиваясь до его плеча дрожащей рукой, и лишь тогда он обернулся. Серые глаза встретились с карими. Он смотрел на неё, как на чужую, не так, как смотрел в последнии дни, а совсем по другому, будто они снова стали врагами.

— Уходи. Я не хочу видеть тебя, — ледяной тон, холодный взгляд. Сердце Гермионы пропустило удар, его слова были для неё, словно авадой.

Больно, чертовски больно и неожиданно.

Такой холодный.

Такой пустой.

Такой неживой.

Такой сломанный.

— Драко, я… — начала она, но была перебита стальным голосом.

— Мне не нужны твои жалкие оправдания, грязнокровка. Ты добилась чего хотела и чего так желал Поттер, — слова, будто яд по венам, заставляли медленно умирать, сдаваться, терять надежду.

Его голос был монотонен.

Будто робот.

Боль поглотила его, она сломала стержень внутри.

— Драко, я понимаю какого тебе, но просто выслушай меня, — в голосе Гермионы плескались остатки надежды.

В глазах стояли слёзы, застилающие обзор, но она и без того видела пустые ледяные глаза.

— Обрадуй Поттера, поганная грязнокровка. Вся моя семья мертва, остался лишь я! Я ненавижу себя за то, что проявил слабость по отношению к тебе. Отец был прав. Все его слова были абсолютной правдой! — в серых глазах сверкнули молнии, которые заставили Гермиону вздрогнуть и отойти на шаг назад, кожу пробило мощным током.

Его слова продолжали резать её сердце, одно ранение за другим.

— Они живы, Малфой. Я вытащила их с Поттером, который как ты говоришь ненавидит тебя! Но он, черт возьми, взял и помог мне вытащить твою мать и тете, которая пыталась убить его. И твоего отца убил не он, а Рон, и это вышло случайно. — прошептала она, кусая нижнюю губу, слёзы текли по щекам.

Она собралась аппарировать, но была остановлена ледяной рукой.

— Отпусти. Поганная грязнокровка не заслуживает даже твоих прикосновений, — она плакала, чувствую, как что-то внутри снова ломается.

Она ощущала такую боль, какую не чувствовала даже, когда потеряла родителей.

— Гермиона…, я…, — начал Драко, но она лишь замотала головой из стороны в сторону, не желая слушать низкий с хрипотцой голос, вызывающий мурашки по коже.

Она смотрела в пол, не в силах взглянуть в серые глаза, которые были такими чужими.

— Ты никогда не измениться, Малфой. Я знаю это, и я всё равно продолжаю любить тебя.– хриплый голос разрушил минутную тишину, она почувствовала, как Драко положив свои руки ей на плечи и притянул к себе.

Но когда она почувствовала его руки, тонкие пальцы, поднимающие её голову за подбородок, судорожно выдохнула.

Такие грязные, такие запретные прикосновения.

— Наша любовь ненормальная, Гермиона. Я никакой не принц, а ты не принцесса и мы не в сказке. В жизни редко бывают хорошие концы, но я не хочу, чтобы из-за такого ублюдка, как я, ты чувствовала боль, я не хочу ломать тебя. — он заставил её посмотреть в свои глаза и она увидела в них абсолютное сожаление, боль и любовь.

— Однажды, я стёр тебе память о себе, заставив думать, что ты ненавидишь меня и ушел, прихватив с собой Поттера. Наверное, так было бы лучше. — продолжил слизеринец, заставляя Гермиону снова плакать. Горячие слёзы текли по бледным щекам.

Он приблизился к её лицу, замерев на несколько секунд, пытаясь запомнить каждую черту её лица, а после накрыл покусаные соленые губу своими ледяными. Она задрожала, ощущая такие запретные и грязные прикосновения.

Отстранившись, он облизал губу, чувствуя привкус кофе и корицы. Он не хотел забывать его, но должен был отпустить её, отпустить ту, которую любит навсегда, заставить ненавидеть.

Драко достал палочку из мантии, не отрывая взгляда от карих глаз, не прерывая зрительного контакта. Она смотрела с непониманием.

— Обливэйт!

–––––

И сердце больше не стучит,

И в сердце снова пустота.

Она не помнит, что было,

она не помнит, что любила.

Но боль, что в сердце не прошла от заклинания простого неизлечима.

Она живёт, улыбаясь и смеясь, а ночами просыпается в холодном полу от кошмаров, которые на самом деле являются воспоминаниями.

И что же дальше?

И каков конец у грязных прикосновений и запретной любви?..

========== 20. ==========

Гермиона и Драко не спали всю ночь, разговаривая и листая маггловские книги, которые сам Слизеринский принц назвал сносными на что Гермиона фыркнула, потому что книга, которую Малфой назвал сносной была её любимой.

Грейнджер понимала, что её могут уже ищут, потому что знала, что Гарри и Рон точно сдали её. Нет, она не ненавидела их, просто они жутко раздражали.

– Мне нужно идти, Драко, но я вернусь вечером, – тихо сказала девушка, поднимая карие глаза на парня, который услышав её голос отвлекся от чтения.

– Идите, мисс Грейнджер, – довольно ухмыльнулся Малфой, видя, как фыркает Гермиона и исчезает в пространстве.