– И да и нет, – объясняет брат, отводя лансианку к диванчику и усаживая на мягкое покрытие. – Информацию мы получили, но очень неоднозначную… Сейчас.

Он активирует вильюрер, который принёс с собой, включает запись и прибавляет громкость – видимо, записывающий датчик пришлось спрятать в платье девушки, оттого и звук получился тихий. Поначалу я вообще слышу лишь шуршание ткани и шаги, хлопок и наконец:

– Лийли? Не до тебя сейчас, я Амиалу жду! Где она?

– Она не придёт, записку просила отдать.

На несколько секунд снова наступает тишина – Вейр, по всей видимости, изучает текст, прежде чем уточнить у сестры:

– Плохое самочувствие? Хм… Лийли, в чём действительно дело? Может, причина иная? И Амиала недовольна мной и поэтому избегает встреч?

Не поверил. Как ни странно, в его голосе мне слышится какое-то радостное предвкушение, а не разочарование, закономерное в такой ситуации.

– Лёгкое недомогание, – в ответ спокойно поясняет лансианка. – Что до остального… Она не намерена тебе отказывать, не беспокойся. Амиала серьёзно настроена стать твоей фавориткой.

– Странно… Мне казалось, томлинка меня терпеть не может. – А вот теперь беспокойство появилось. И раздражение: – Я же вижу её неприязнь!

– Не знаю, что ты видишь, но она точно согласна пожертвовать собой ради империи. Чего бы это ни стоило ей лично.

– Уверена? – недоверчиво хмуро переспрашивает король.

– Абсолютно. Я сама была свидетельницей её разговора с Гриусом, – без доли сомнения заявляет Лийли, а когда слышит раздражённое «дорада!», огорчённо ахает: – Почему ты опять меня оскорбляешь? Я же хотела помочь…

– Помогла уже. В кавычках, – сердито шипит лансианин. – Зачем строила глазки этому… томлинскому прихвостню? Он отказаться от тебя должен был, а не принимать с распростёртыми объятиями!

– А я тут при чём, если он мне понравился? – потерянно лепечет девушка.

– Никогда вы, женщины, не виноваты! – заводится король, не в силах сдержать гнев. – У одной мозги отказывают из-за влечения, вторая строит из себя никому не нужную жертву! Все планы мне путаете!

– Да что не так-то? Ты же сам хотел увезти её на Ланс. Она согласна, значит, всё хорошо, – непонимающе шепчет девушка. – Вейр?

– Дихол! Ты что, не поняла? Даром мне не нужна мне эта строптивая томлинка! Кто ж знал, что она согласится?!

– Зачем тогда предлагал?

– Не твоего ума дело! – злится лансианин. – Лучше незаметно узнай её слабое место, чтобы я мог это использовать. Пусть Амиала взбесится и сбежит с церемонии, не приняв моего цветка. Поняла?

– Я постараюсь.

Снова слышатся шорох платья и шаги девушки, идущей к двери. Я было решаю, что запись закончилась, как слышу тихое бурчание короля: «Цесс будет доволен. Скандал я обеспечу».

Цесс? Эта планета одной из первых вышла из состава империи, когда наступил кризис! А Ланс, получается, с цессянами заодно?

В смешанных чувствах осознаю: Лерон был прав в своих подозрениях – Вейр меня использовал.

– Зачем? – наверное, не менее бледная, чем Лийли, я тоже опускаюсь на мягкое сиденье.

– Королю нужен твой публичный отказ, – хмурится брат. – Если отец его одобрит, то…

– То все увидят, что личные интересы для ферта Тогриса важнее интересов империи. Что поставит под сомнение репутацию правящей династии, – заканчивает за него Лерон.

– Это низко – использовать чувства отца к дочери! – возмущаюсь я.

– У ош'Лака не осталось иного выбора. Ферт Гриус стойко проигнорировал провокацию. Я уверен – предложение взять Лийли фавориткой было первой попыткой получить нужную Лансу реакцию.

– Согласен, – отзывается брат. – А когда план сорвался, ош'Лак решил попробовать зайти с другой стороны.

– Он хотел обвинить нас в неуважении, чтобы… – я не осмеливаюсь озвучить пугающую догадку.

– Получить весомый повод показательно обидеться, разорвать все контакты Ланса с империей и потянуть за собой другие планеты, – зло припечатывает Гриус.

– Я не знала, прости… Ты теперь не захочешь, чтобы я была… твоей… – всхлипывает Лийли, роняя лицо в ладони.

– Никто тебя не обвиняет, – тут же меняет тон Гриус. Присев рядом с лансианкой, обнимает, успокаивая: – Ты не обязана отвечать за действия брата. И я от тебя не откажусь, между нами всё останется по-прежнему.

Чтобы им не мешать, я встаю и отхожу к окну, из которого виден вовсе не парк, а каменная гряда, за которой в необозримую даль уходит спокойная поверхность моря. Небо совершенно чистое, лишь в отдельных местах покрыто редкими белыми штрихами облаков. В вышине кружатся стайки лайрами, а вдали я вижу пару летящих жиралей с наездниками.

Мирно, красиво, безмятежно… Как жаль, что в наших душах нет такого же покоя и умиротворения.

– Амиала… – тихо говорит Лерон, подошедший ко мне совсем близко. – Нам лучше их оставить вдвоём. Не будем мешать.

Совет мудрый, своевременный, и потому я бесшумно выскальзываю в приоткрытую томлинцем дверь. Лишь в коридоре спохватываюсь: в свои покои идти нежелательно – гостевой этаж полон лансиан. И они несомненно донесут своему королю обо мне. А ведь по официальной версии я сейчас не очень хорошо себя чувствую.

– Не обязательно возвращаться, – словно почувствовав мою растерянность, подсказывает ти'Сэш. – Ты так внимательно смотрела на небо… Может быть, хочешь тоже полетать на жиралях? Просто отдохнуть и ни о чём плохом не думать?

Смотрю на него со смешанным чувством волнения и нерешительности. Мне так хочется ему довериться, раскрыться, надеяться на… Стоп! А почему я, собственно, не могу этого сделать? Ведь теперь, когда замыслы ясны, мне незачем соглашаться на незавидную роль ненужной королю, фиктивной фаворитки. И если лансианин всё же продолжит свою… игру, то пусть мужчины – мой брат и Лерон – сами поставят его на место. Это ведь в их интересах.

– С удовольствием, – соглашаюсь, потому что перспектива сбежать из дворца, забыть о Вейре и проблемах заманчива. – Только нас могут заметить.

– Во дворце существуют и тайные переходы. Так что, идём?

Вместо ответа я просто беру его за руку. В оранжевых глазах Лерона вспыхивает радость, а мою ладонь он крепко сжимает, показывая, что не намерен отпускать.

В аэрариум, расположенный под крышей дворца на верхнем этаже нам удаётся пробраться незамеченными. В эти часы больше желающих прокатиться на агралях по спокойному морю, нежели тех, кто хочет подняться в небо. Так что смотрители бросаются к нам с энтузиазмом, чтобы помочь выбрать птиц.

Сначала я хихикаю, наблюдая, как смешно громоздкие, покрытые цветным пухом жирали прыгают в нетерпении, высоко вскидывая длинные тонкие ноги, – они этим нас пытаются привлечь, показать, насколько хороши. А потом в сомнении стою перед распластавшейся у моих ног нежнобежевой птичкой, свернувшей часть своих многочисленных крыльев так, чтобы между ними получилось «кресло».

– Тебе не нравится её цвет? – интересуется Лерон. – Можешь взять другую.

– Нравится, просто… Она ведь без упряжи, и это, кажется, ненадёжно.

– Разве ты, когда была маленькой и гостила на Вионе, на таких не летала?

– Так я не одна летала, а вместе с отцом, – пожимаю плечами, застенчиво улыбаясь. – Он меня держал.

– Тогда…

Лерон размышляет лишь мгновение, а потом подхватывает меня на руки и, решительно шагнув к животному, усаживает ближе к шее жирали, а сам устраивается позади.

Оглушённая громким стуком лихорадочно забившегося сердца, я всё же слышу:

– Тогда мы вместе полетим.

Вместе… Это действительно замечательно, когда есть тот, на кого можно положиться, кто позволит чувствовать себя уверенно и безопасно!

Можно не думать об управлении, необходимости сохранять равновесие, просто смотреть вперёд, полной грудью вдыхать влажный воздух, наполненный ароматом соли и водорослей, радоваться сильному потоку ветра, треплющему волосы и развевающему одежду… Наслаждаться бескрайним простором неба, глубокой синевой воды, необычным, но бесконечно красивым зелёным морем растений, стремительно проносящимся под нами. Рассматривать прямые, веером расходящиеся от центральной площади улочки города и непривычные дома вионцев – с заострёнными крышами, невысокие, из серого камня, совсем не такие, как на Томлине.