– Поверил. Если я не ошибаюсь, именно в этой книге записаны все эти «не убий» и «не укради» и прочие положения ваших моральных устоев.

– Положения «не убий» и «не укради» действительно записаны в этой книге. – Заложник сделал ударение на слово «положения», и на его губах мелькнула улыбка. – Но какое отношение они имеют к морали и нравственности?

Юсуф шумно выдохнул воздух. Сейчас главное не сорваться. Этот человек просто заводит его. Не стоит обращать внимания. Юсуф занес руку, чтобы стукнуть в дверь.

– Все эти положения, – глухо сказал заложник ему в спину, продолжая выделять слово «положения», – это просто практические рекомендации.

Юсуф замер с поднятой рукой. Что за ерунда? Что значит практические рекомендации? Какие практические рекомендации? Рекомендации чего? Заложник раскрыл книгу и зашуршал страницами, бормоча «сейчас, сейчас вы убедитесь». Юсуф обернулся, но от двери не отошел. Выражение нетерпения на его лице заставляло заложника торопиться и нервничать. Заложник разгорячился, на его щеках даже появился румянец. Он листал книгу в одну и в другую сторону и наконец нашел место, которое искал. Заложник поднял глаза на Юсуфа.

– Вот послушайте. Книга описывает возвращение еврейского войска после войны с Мидьяном. В лагере солдат встречает пророк Моисей. Он гневается на военачальников…

Заложник, торопясь, поднес книгу к глазам и прочел нараспев.

– И сказал им Моисей: «Вы оставили в живых всех женщин. Убейте всех малых детей мужского пола и всякую женщину, которую познал мужчина, убейте. Всех же малых детей женского пола, которых не познал мужчина, оставьте в живых для себя».

Заложник поднял голову и сказал голосом полководца, объявляющего о взятии чужой крепости:

– Ваши саратовские приятели называли эту книгу основой морали и нравственности, доктор. И вы с ними соглашались. Как вам эта цитата с точки зрения современной морали? Или нравственности?

Юсуф молча стоял у двери. Заложник улыбнулся. Он явно хотел оставаться серьезным, но не получилось и оттого улыбка получилась странной. Верхняя губа поползла к носу, обнажая мелкие ровные зубы.

– Вы и сейчас согласны с точкой зрения ваших саратовских приятелей, доктор?

Юсуф сделал шаг к столу. В его глазах мелькнуло молчаливое признание собственного поражения. Но признавать это вслух он не спешил.

– Ну, хорошо. Чем же тогда так ценна эта книга для вас? – Он помедлил и добавил: – Для вас всех. Как литературный памятник? Или историческое свидетельство?

Заложник покачал головой.

– На историческое свидетельство эта книга никак не тянет. Никаких доказательств реальности египетских казней нет до сих пор. Как нет подтверждений того, что перед евреями расступалось море. И какое это было море? В книге оно определено, как «Камышёвое». – Заложник положил ладонь на бордовую обложку. – Теологи до сих пор спорят, что это за Камышёвое море. И вообще, выходили ли евреи из египетского рабства? Нет, нет, учить историю по этой книге я не рекомендовал бы никому.

Заложник снял невидимую соринку с бордовой обложки и улыбнулся. Его губа вновь поползла вверх.

– И литературным памятником эту книгу не назовешь. Увы, но в ней нет ничего из того, что превращает простой текст в настоящую литературу. Ни ярких образов, ни сочного языка, ни удивительных метафор. В ней нет даже точно выстроенного сюжета. Описания скупы. Много повторов и неясностей. Разные части противоречат одна другой. Нет, нет. – Заложник покачал головой и строго взглянул на Юсуфа, будто тот старался убедить его в обратном. – Шедевром литературы эту книгу никак не назвать.

Юсуф вернул на стол свой саквояж.

– Если это – не выдающийся исторический труд, не литературный шедевр, не основа современной морали, не учебник нравственности, – сказал он, – то почему же тогда именно эту книгу вы называете Книгой Книг?

– Именно поэтому, доктор. – Заложник смотрел на Юсуфа снизу вверх и потому его глаза казались широко распахнутыми. – Будь эта книга каким-нибудь историческим памятником, она была бы малоинтересна. Исторических памятников много. Финская «Калевала» тоже рассказывает о сотворении мира. Мифы Древнего Рима гораздо более совершенны с литературной точки зрения. А мифы Древней Греции гораздо более достоверны с точки зрения истории…

Заложник перевел дух, словно размышляя, стоит ли произносить следующую фразу. Инстинктивно поняв, что заложник сделал паузу перед фразой, которой он придает большое значение, Юсуф подался вперед и оперся ладонью о стол.

– В этой книге, – вновь заговорил заложник, – записаны правила управления энергиями, из которых создано все в материальном мире. В том числе и человек.

Юсуф почувствовал, как на мгновение сжалось сердце. «Энергии, из которых создано все в материальном мире». Он эту фразу уже слышал. Определенно слышал. Много лет назад. И он даже помнит, где именно. На той университетской вечеринке. С математиками.

…Эти математики были странными парнями. Сами напросились на вечеринку. Обещали принести спиртное на всех. Будущие медики смеялись. Конечно, нелегко учиться, если в группе одна девчонка на десять парней. Волком взвоешь. Но зачем им эти вялые очкарики? Не из-за спиртного же. Спиртное они и сами могут купить. Спорили долго, но на вечеринку пригласили. Математики пришли вшестером. Спиртное принесли на всю компанию. Но сами почти не пили. И весь вечер спорили, вместо того чтобы танцевать и «клеить» девчонок. О какой-то теореме Ферма, о «черных дырах» и будущем человечества. И что интересно, девчонки сами липли к ним. Сидели вокруг и молча слушали рассуждения очкариков, стреляя глазками то в одного, то в другого.

Наконец Юсуфу это надоело, и он пошел в кухню, куда переместились подальше от громкой музыки очкарики и их поклонницы. Несмотря на открытую форточку, под потолком кухни лениво колыхались клубы табачного дыма. Математики сидели на табуретках вокруг стола. У четверых из них на коленях расположились медички, опираясь локтями о стол. Остальные девушки сидели на подоконнике и на принесенных стульях. На вошедшего Юсуфа никто не обратил внимания. Бородатый математик, упрямо навалившись грудью на стол, что-то доказывал своим оппонентам. «Я исхожу из того, – продолжал он начатую фразу, – что материальный мир един во всех своих проявлениях!» Математики напряженно слушали. Девушки не сводили глаз с говорившего.

Юсуфа охватил смех. Вот, значит, какой чепухой они забивают головы доверчивым слушательницам. Что за бред? Как материальный мир может быть «един во всех своих проявлениях». Вот он, Юсуф – проявление материального мира. И стол, вокруг которого они сидят, – тоже проявление. И пепельница на этом столе. И очки всех этих очкариков. И что между ними общего? Люди состоят из плоти и крови, столы – из дерева, пепельницы (Юсуф покосился на вазу, полную окурков) – из металла, очки – из стекла и пластика. О каком единстве они здесь толкуют?

Прерванный Юсуфом бородатый математик тяжело вздохнул и развел руками.

– Единство материального мира не подвергается сомнению ни одной философской школой, – недовольно сказал он. – С этим согласны все. Греческие, итальянские и немецкие философы, иудейские мудрецы, основоположники буддизма, мусульманские математики и астрономы.

Бородатый неуверенно покосился на окружающих и добавил:

– Хотите, чтобы я объяснил?

Юсуф деликатно промолчал.

– Вы говорите о материи, – начал математик, поднял глаза на Юсуфа и добавил: – О веществе. На этом уровне единства действительно нет, но стоит нам перейти на другой уровень… Хотя бы на уровень…

– Не сейчас, Паша! – перебил сидящий напротив него бородач. – Ликбез проведешь после. Доведи до конца свою мысль.

Остальные закивали, а девушки покосились на Юсуфа так, что он ощутил себя болезнетворным микробом, вторгшимся в здоровый организм. Слово «ликбез» больно укололо, но он решил не связываться. Просто повернулся и пошел курить на балкон.

И только через несколько часов, поднявшись в своей квартире с молитвенного коврика, он понял, о чем говорил бородатый. На уровне материи у людей, состоящих из плоти и крови, нет ничего общего ни со столами, ни с пепельницами, ни с очками. Но если перейти на уровень молекул, то единство сразу появится. Ведь молекулы воды есть и в его плоти, и в дереве, и в пластике, и в стекле, и в металле. Как и многие другие молекулы. Значит, единство все-таки есть. А если перейти на уровень атомов?