– Ну, честно говоря, сейчас трудно найти какой-нибудь из старых домов без подобной истории.

Элис повернулась к Нейту и поежилась.

– Не знаю, милый, – сказала она, понизив голос. – Как-то все это жутковато.

– Правда? – спросил Нейт и перевел взгляд на Беверли. – Жутковато? Но ведь мы с тобой против предрассудков. К тому же Беверли объяснила, что это случилось год назад, так что все жившие здесь призраки наверняка перекочевали в места поинтереснее этого.

Беверли улыбнулась, муж ответил ей тем же, и Элис поняла, что момент упущен.

Нейт с надеждой посмотрел на жену. Он хотел купить этот дом.

Элис кивнула (еле заметно, но кивнула), и он повернулся к Беверли:

– Думаю, мы заинтересованы в покупке дома. Очень заинтересованы.

19 июля 1955 года

500 г рубленой мякоти (окорок, грудинка или бифштекс)

1 чашка очищенных овсяных хлопьев

1 небольшая луковица

1 чашка молока или воды

1 яйцо, слегка взбитое

¹/₂ чайной ложки перца

щепотка соли

Смешайте все ингредиенты, положите в смазанную жиром форму и запекайте в духовке 45 минут при 150 °С.

Банка концентрированного томатного супа станет приятной добавкой к мясному хлебу.

Нелли Мёрдок застегнула комбинезон – она надевала его исключительно для работы в саду, потому что ее муж Ричард хотел, чтобы она носила только юбки, – и взяла со стола красно-белую пачку сигарет Lucky Strike. Вставила тонкую в перламутровый мундштук, зажгла ее и села в одно из новых кресел – голубое, как безоблачное летнее небо. Она курила, листая свежий номер журнала Ladies’ Home Journal. Ричард пытался отучить ее от курения, уговаривал перейти на жевательную резинку (он получил в наследство от отца бизнес по изготовлению жвачки) или хотя бы на сигареты с фильтром, ведь они менее вредные. Но Нелли ненавидела чавканье – какая тут жвачка? И ей нравились Lucky Strike. Ей нравилось, что курение изменило ее голос, сделало его хрипловатым и более интересным, когда она пела. У Нелли был прекрасный голос, хотя, к ее огорчению, она могла использовать свой талант только в церкви, ванной или в саду, где она разговаривала с цветами. Сигаретные фильтры гарантировали избавить ее от воспаления в горле, она знала об этом со слов доктора и из рекламы в журналах, но не хотела этого.

Сняв с языка табачную крошку, Нелли остановила взгляд на колонке «Можно ли спасти брак?» и поспешила изучить несколько мнений, опубликованных в статье, – мужа, жены и психотерапевта. Муж, Гордон, устал от финансовых проблем и был раздражен тем, что жена без остановки тратила деньги на такие вещи, как дорогущий стейк, явно не подозревая о недовольстве любимого супруга. Жена, Дорис, считала, что муж игнорировал ее, почти не разговаривал, и она надеялась, что он обрадуется, если она приготовит ему этот стейк. Нелли поерзала на стуле, положила ногу на ногу и хорошенько затянулась, размышляя, какой совет она дала бы этой паре, промариновавшейся в браке с десяток лет. Во-первых, она бы посоветовала жене неделю ничего не готовить и посмотреть, что будет. Во-вторых, мужу она бы посоветовала поговорить с женой и не рассчитывать, что та читает его мысли.

А вот и совет психолога: Дорис пора понять, что ее дорогущие обеды лишь ухудшают стресс бедного, обеспокоенного Гордона, а значит, и ее; не стоит ожидать, что Гордон расскажет Дорис, что он чувствует… она должна сама это знать. Как и полагается хорошей жене.

Нелли – которая уже почти год была миссис Ричард Мёрдок – фыркнула, сочувствуя проблеме Дорис и Гордона, уверенная, что никогда не согласилась бы с таким советом. Она чувствовала себя счастливой с той самой минуты, когда в элитарном ночном клубе Ричард высмотрел ее среди множества девиц и заявил, что она станет его женой. Пускай он был не очень красивым по сравнению с мужьями ее подружек и не самым внимательным, но у него было свое обаяние. В тот вечер Ричард в буквальном смысле вывел ее из равновесия, подхватив на руки и потащив к своему столику, когда услышал, что сегодня ей исполнился двадцать один год. Он угостил ее дорогим шампанским и так осыпал комплиментами, что у нее закружилась голова. С тех пор прошло два года. Нелли обнаружила, что он не такой уж и безупречный (но разве есть на свете люди без изъянов?); и все же он обеспечил ей безбедное существование и обязательно будет заботливым отцом. Что еще жене нужно от мужа?

Она потушила сигарету, постучала по мундштуку, вытряхнув окурок, и налила себе стакан лимонада. Время шло. Она знала, что ей еще предстоит приготовить обед. Ричард просил сделать что-нибудь простое, потому что у него разболелся желудок. Пару лет назад он страдал от ужасной язвы, и время от времени болезнь напоминала о себе. На этой неделе продавались гамбургеры, и Нелли купила их впрок на несколько готовок. Ричард часто убеждал ее не экономить, но она была с детства приучена к разумным тратам. Деньги, всегда водившиеся в семье Ричарда, теперь стали их деньгами. Его мать, Грейс, умерла через четыре недели после их свадьбы.

Она достала с полки «Поваренную книгу для современной хозяйки» – библию ее матери. Корешок давно растрепался, страницы покрылись жирными пятнами от сопровождавших чтение готовок. Напевая последнюю новинку Пресли «Гончая собака», Нелли неторопливо пила лимонад и перелистывала страницы, пока не нашла то, что искала. Рядом со списком ингредиентов аккуратным почерком матери было написано Мясной хлеб с овсянкой.

Отложив книгу, Нелли допила лимонад и решила выйти в сад – время еще было. На улице стояла жуткая жара, разумнее было бы надеть шляпку, но Нелли нравилось ощущать лучи солнца на лице. Россыпь веснушек, уже появившаяся с начала лета под глазами, привела бы в ужас ее свекровь, ценившую безупречную, бархатную кожу. Но придирчивая Грейс Мёрдок уже не могла высказать свое мнение, и Нелли вышла на улицу без шляпки.

Она любила свой сад, а сад любил ее. Ей завидовали все вокруг, ее цветы распускались раньше соседских и долго радовали своей красотой, когда в других садах хозяева уже вовсю срезали осыпавшиеся стебли. Как они ни старались, ни у кого не было таких роскошных клумб, как у Нелли Мёрдок.

Всем до смерти хотелось выведать ее секрет, а Нелли уверяла, что никакого секрета и не было – просто нужно вовремя обрезать растения и полоть клумбы, а еще понимать, каким цветам требуется много солнца, а какие блаженствуют в сырых и тенистых уголках. Ничего необычного, уверяла она. Но слегка лукавила. С детских лет Нелли возилась в саду вместе с матерью, Элси Суонн, проводившей больше времени среди растений, чем среди людей.

Во время теплых месяцев мать Нелли была веселой, остроумной и активно интересовалась жизнью дочери. Но когда в конце летнего сезона цветы умирали и превращались в бурую массу, мать пряталась в свою раковину, туда, где никто не мог до нее добраться. Нелли так и росла, ненавидя холодные, темные месяцы (она и сейчас их ненавидит), когда ее мать глядела стеклянными глазами в кухонный потолок и не замечала стараний дочери. Как та следила за хозяйством, как пыталась удержать в семье никчемного отца, чтобы тот не бросил их, как когда-то дед бросил их бабку.

Во время этих вспышек света, чередовавшихся с мрачными полосами, Элси научила дочку всему, что знала и умела сама, научила готовить и работать в саду. Она всегда приходила в себя, когда таял снег, а день становился длиннее. Нелли с матерью были неразлучны, особенно когда от них ушел отец, встретив молодую и менее сложную женщину. Пот струился между грудями Нелли, заключенными в массивный бюстгальтер, накапливался в ямке пупка и в складках под коленями. Пожалуй, нужно было надеть шорты, а не комбинезон. Она подумала, а не подняться ли наверх, чтобы переодеться. Но ничего. Жара пойдет ей на пользу. Она тихонечко пела песни цветам, поглаживая пурпурные лепестки монарды, которую так любят колибри.