Фрэнк осмотрел злаковые. Он не знал, как определить, поспели ли они, поэтому снова обратился к учебникам.

«Зерна должны быть твердые, но не жесткие». Фрэнк опустился на корточки перед растением, в котором он уже опознал рис. Короткие стебли заканчивались тяжелыми колосьями, склонившимися к желтовато-зеленым острым листьям. «От восьмидесяти до восьмидесяти пяти процентов зерен должны иметь желтый цвет». Отлично, а эти уже все светло-бурые. Начало многообещающее. Фрэнк сорвал колосок и положил его на ладонь.

Он потер зерна между пальцами, обдирая с них шелуху, которую сдул. То, что осталось, было похоже на рисовую крупу. И снова удивление было искренним, и Фрэнк мысленно обругал себя за собственное невежество. А что еще он должен был увидеть? Откуда еще, черт возьми, берется рисовая крупа, как не из колосьев риса?

Впрочем, незачем упрекать себя за это. У него есть познания в других областях, а бакалею он, как и все, покупал в магазине. Многие, например, понятия не имеют, как изготавливаются шлакоблоки.

Взяв еще один пустой поднос, Фрэнк стал срывать рукой колосья – наверное, где-то должен был быть секатор, но Зеро его спрятал. Риса оказалось много. Достаточно для того, чтобы его есть. Достаточно для того, чтобы его есть, и еще останется на посев.

В учебнике было написано, что рис нужно обмолотить, отделить зерна от шелухи, причем сделать это лучше сразу же после сбора урожая. Молотьба. Хотелось бы, чтобы и на этот счет имелись бы какие-либо инструкции, потому что если шелушить каждое зернышко вручную, это займет много времени.

И, наверное, сначала нужно было дочитать этот раздел до конца, потому что, как оказалось, среза́ть рис нужно было у основания стебля, а не у самых колосьев. Это была ошибка новичка, которую Фрэнк больше уже никогда не повторит, однако сейчас ему не за что было брать колосья, чтобы стучать ими по твердой поверхности. Возможно, подойдет какой-нибудь контейнер с крышкой, который можно будет трясти до тех пор… до тех пор, пока это не произойдет. Никакого волшебства тут нет. Люди занимаются этим уже тысячи лет.

Просто Фрэнк первый, кому придется делать это на другой планете.

Писк.

Фрэнк оставил планшет на стуле. Взяв его, он прочитал то, что ему написали на этот раз.

«Франклин, честно признаться, мы несколько удивлены, и нам требуется какое-то время, чтобы определиться с тем, как быть дальше. Мы не имеем полномочий самостоятельно принимать решения такого плана, поэтому нам необходимо переговорить с теми, кто определит дальнейшую стратегию. Возможно, потребуется несколько часов, чтобы собрать всех вместе, и затем еще несколько часов, чтобы всесторонне обсудить ситуацию и снова связаться с вами.

В этот период не произойдет ничего: ни плохого, ни хорошего. Вероятно, вы гадаете, имеем ли мы возможность удаленно управлять основными системами базы, учитывая существенную временну́ю задержку. Имеем. Однако вы всегда можете на месте отменить наши команды. В любом случае никто не будет вмешиваться в работу систем базы, даю вам слово. Пожалуйста, не предпринимайте никаких действий, которые могут поставить под угрозу целостность базы и вашу личную безопасность. Если произойдет одно или другое, станут недействительными все те предложения, которые мы сделаем вам исходя из текущих обстоятельств, и нам придется начинать все сначала. Держитесь. Сообщение от нас поступит где-нибудь через четыре-пять часов, но определенно до конца этих марсианских суток. Луиза, Центр управления ПМБ, «Ксеносистемы».

Фрэнк прочитал сообщение, затем перечитал его еще раз. Оно показалось ему… освежающе искренним. Он понятия не имел, кто такая эта Луиза и встречались ли они прежде.

Как бы там ни было, она права: на таком огромном удалении «Ксеносистемы» не смогут сделать ему ничего такого, чтобы у него не осталось времени перед смертью уничтожить базу. В замечаниях Луизы присутствовала определенная доля реализма, указывающая на то, что по крайней мере один человек отнесся к заявлению Фрэнка серьезно. Совершенно другой вопрос – как к этому отнесутся большие шишки, но даже они будут вынуждены признать, что он не шутит.

Фрэнк нащупал в кармане завязанную резиновую перчатку. Она не раздулась, и это было хорошо. У него мелькнула мысль, не следует ли ему постоянно иметь под рукой кислородную маску на тот случай, если «Ксеносистемы» вздумают тайно изменить состав воздуха. Ему необходимо помнить, что его собеседники на том конце очень удивились тому, что он все еще жив, и верить им нельзя ни при каких условиях.

Ответ поступит только к концу дня. Фрэнк мог лишь гадать, какую волну споров, паники и бурной деятельности подняло его сообщение в руководстве «Ксеносистем».

Рано или поздно они пойдут на сделку. Впоследствии они попытаются как-нибудь выкрутиться, но сейчас они согласятся на любые условия, и Фрэнку нужно лишь все время быть на шаг впереди.

Теперь Фрэнк пребывал в серой полосе между тем, чтобы стать сообщником, и тем, чтобы оставаться жертвой. Он получил то, что хотел. Заставил «Ксеносистемы» пойти на сделку. Поскольку Фрэнк не был юристом, он наотрез отказался подписывать какие бы то ни было соглашения и контракты, – один раз его уже вот так поймали на крючок в комнате для допросов в тюрьме Сан-Квентин, и больше он не совершит эту оплошность. Сейчас у него было взаимопонимание, скрепленное рукопожатием и плевком на пол. Старое доброе доверие, хотя эти времена давно минули.

Фрэнк выполнит до конца третий этап. Наведет на базе порядок. Приготовится к встрече экспедиции НАСА. Он будет откликаться на имя «Брэк». Взамен «Ксеносистемы» расчистят ему дорогу домой. Добьются снятия с него судимости. Дадут ему денег, чтобы он начал жизнь сначала. И будут и дальше выплачивать ему ежегодно определенную сумму, до конца его жизни.

Это соглашение не подкреплялось угрозой применения силы ни одной, ни другой стороной, однако расплата за невыполнение обязательств была просто немыслимой. На карту в буквальном смысле была поставлена жизнь всех участников сделки. Определенно, жизнь Фрэнка. Как и жизни ничего не подозревающих астронавтов НАСА. А если все это станет достоянием судебных органов, руководство «Ксеносистем» выстроится в очередь, чтобы заложить друг друга, заключив сделку со следствием. Так что в общих интересах довести дело до победного конца.

Что касается Фрэнка, у того не было никаких иллюзий насчет того, что все его неприятности закончатся, как только он вернется на Землю. Компания, построившая всю свою бизнес-модель на убийстве, ничуть не лучше организованной преступности, и ему нужно быть готовым к тому, что с ним в любой момент попытаются расквитаться. И даже если он обратится к средствам массовой информации или к федеральным властям, всё… только еще больше усложнится. Он убийца, признанный судом виновным, с тех пор получивший еще несколько боевых отметин, рассказывающий какие-то немыслимые истории о том, как он очутился на Марсе. Конечно, кое-какие детали смогут подтвердить астронавты НАСА, но только не всё то, что случилось до их появления на Красной планете.

Фрэнк сознавал, что времени у него будет в обрез. И он знал, как нужно распорядиться этим временем. Найти сына. Крепко его обнять. Сказать, что он его любит и гордится им. Попросить прощения у Джеки за все, что он сделал. За то, что он по уши вляпался в дерьмо, без ее ведома и согласия. Родные того парня, которого он застрелил? Вряд ли. Фрэнк сожалел о случившемся, но эти люди едва ли захотят с ним общаться, тем более видеть его.